Метаморфоза

Юноша что-то мычит, слова не выталкиваются, хотя он и помогает себе частыми раскрываниями рта и громкими сглатываниями в промежутках. Я не понимаю причины его страха и потому сам настораживаюсь. Гранд-капитан Фей, надежный охранитель спокойствия, в том числе и нервных молодых людей, пишущих в одиночестве на бумаге маленькими авторучками под старину, находит нужным предупредить:

– Считаю до трех, и вы арестованы!

– "Дидрих-Даймлер"!
– поспешно сообщает молодой человек, и лицо его отражает всю радость победы над голосовыми связками. По-моему, он идиот, думаю я.

– Это марка. А я спрашиваю - когда? Раз...

Нужная информация поступает незамедлительно, видно, что предупреждение возымело...

– Семнадцать пятьдесят восемь бэ цэ, рейс экстренный, задержка посадки двадцать три минуты, в пределах!

– Правильно, - говорит гранд-капитан, - молодец. А теперь напомни-ка, дорогой, что за турист сел перед "Дидрих-Даймлером"?

– Это был не турист, - тут же выпаливает юный олигофрен.

– Я ведь могу сказать: "Два".

– Но это действительно был не турист!
– защищается наша смена.
– Мы тоже сначала подумали, что турист, но регистрационная формула...

– Дай-ка ее сюда, твою формулу.

Мною овладевает глупое желание действовать, я уже еле сдерживаюсь, чтобы что-нибудь не спросить, только вот не представляю, о чем спрашивать.

– Вот.
– Парнишка поворачивается к экрану и начинает перед ним колдовать с помощью пассов, а также магических взглядов. Экраны панически вспыхивают, покрываются сыпью неудобочитаемых знаков, время от времени предъявляя увеселительные картинки.

– Вот. Сейчас, - успокаивает сам себя юный знаток регистрационных формул.
– Нет, не то. А-а, вот она!

Он тычет пальцами в четыре ряда символов, из которых я не знаю ни одного.

– Ага, - задумчиво вглядываясь в экран, говорит Фей.
– Все понятно.

– Ну!
– радостно подтверждает юноша.
– Еще что-нибудь?

И уже не так интенсивно веет от него радушием или страхом. Он понял, ему ничего не сделают.

– М-м-м... Скажи-ка мне, пожалуйста... Это что, действительно не туристы?

– Но вы же видите!

– Видеть-то я, конечно... А тогда кто?

Юноша понимающе ухмыляется, крутит головой, поглядывает иронически на полицейскую форму Фея.

– Частный корабль, вот кто!

– Частный.
– Фей погружается в мысли. Я из солидарности тоже глубокомысленно морщу лоб, но погрузиться не удается - так, какая-то дребедень. Иронический взгляд юноши адресован уже нам обоим. Наконец Фей пробуждается.
– Кто встречал судно?

– В смысле родные и близкие?
– уточняет юноша.

– В смысле официалы.

– Ну, обычно частных официалы не встречают. Разве что формально.
– Он снова предается магическим пассам.
– Вот... пожалуйста. Зигмунд Мурурова. Официал-общественник.

– Ах, вот оно что! Общественник. Я у вас его досье попрошу.

И тут происходит непонятное. Юноша багровеет и злобно узит глаза. Холодно чеканит:

– Вот вы тут требуете от меня всякое, а вы, между прочим, в официальном учреждении, куда, между прочим, не всякого...
– И вдруг гневно взвизгивает.
– Хам! Старикашка!
– И сразу осекается, как только Фей удивленно приподнимает правую бровь. А потом, когда Фей начинает его с интересом разглядывать, в страхе загораживается руками.

– Досье, - ласково говорит гранд-капитан, и досье появляется моментально. С небольшим фото в правом нижнем углу, куда я буквально впиваюсь глазами.

– Он!
– говорю я.
– Он самый.

– Вы уверены?
– спрашивает Фей, надежда всех городских обиженных.

– Еще бы! Он, точно!

Радость сыска охватывает меня.

– Адрес!
– жарко приказывает гранд-капитан и бьет копытом о землю. Адрес. Быстро!

Юный строптивец выпаливает адрес. Фей разворачивается и с криком "Хлодомир, за мной!" - устремляется к двери.

– Эй, - робко говорит юноша.
– Он здесь.

Фей замирает.

– Где "здесь"?
– грозно спрашивает он, и я тем же тоном повторяю за ним:

– Где "здесь"? Ну? Говори?

– Да здесь же, в здании. Сегодня его смена. Он с утра никуда не уходил. Очень много работы.

– Где он?

– Да рядом совсем. Соседняя дверь налево. Там официалы сидят.

– Кстати, - спрашиваю я у совсем уже отошедшего от недавних стрессов молодого интеллектуала, снова взявшегося за авторучку, - а почему инспекцию никакой официал не встречал? И что это еще за официалы такие?

Но ответа мне не узнать - Фей хватает меня за руку и выдергивает из комнаты. И что мы видим? Прямо на нас идет очень бойкий, очень веселый и очень знакомый не очень молодой человек. В руках у него чашка и голубое яйцо с вензельками. Мы оторопело провожаем его глазами, затем Фей выходит из оцепенения и выжидательно поворачивается ко мне.

– Он, - говорю я.

Человек тут же роняет чашку и с громким топотом исчезает за поворотом.

– Стойте!
– орет гранд-капитан, бросаясь за ним.
– Стойте! Вы свою чашку уронили!

– Ничего, это к счастью!
– доносится издалека. Хлопает дверь лифта.

И тогда начинается погоня.

За свою жизнь я десятки раз участвовал в погонях, правда, не за людьми. Должен признать, что гоняться за животными и животнорастениями куда интереснее. За людьми очень уж бессмысленно получается. Сначала мы с Феем бежим вперед, потом назад, потом снова вперед, пробегаем коридорное ответвление к лифтовому залу, потом возвращаемся, наталкиваемся на коляску с милой старушкой, сплошь усыпанной декоративными мухами, отнимаем у нее коляску (старушка кричит, мы тяжело дышим), на полной скорости проскакиваем все двадцать четыре лифтовые шахты, останавливаемся, кидаемся к лестнице, бросаем коляску и бежим вниз в ужасающем темпе, Фей теряет ботинок, я подбираю, спотыкаюсь о Фея, и мы оба падаем - но уже на первый этаж. Я вскакиваю. Фей неподвижен.

Мне надо бежать, но совесть не позволяет оставить лежащего. Я наклоняюсь над ним. Он жив, он старательно смотрит в пол, роется в карманах и не обращает на меня никакого внимания.

– Вам помочь?

– Продолжайте преследование, - упрямым героическим голосом говорит Фей, вытаскивая из кармана вокс.
– Оставьте только ботинок, там... Мне надо отдать несколько важных распоряжений.

Я кладу рядом с ним тяжелый полицейский ботинок, похожий на какой-то из древних танков, и начинаю проталкиваться сквозь толпу любопытных. Чего-чего, а любопытных везде хватает.