Метель

– Да ты, небось, отбрыкивалась, как могла. Знаю я тебя!

– И ты что, не ревнуешь?

– А толку? Я же вижу: ты мучаешься. Влюбилась, а воли себе не даешь. И начинаются реверансы. Вот как со мной было. «А давайте я лучше деньгами!»

Она покраснела.

– Ты должна понимать: то, что ты делаешь – еще хуже, – сердито сказал он. – «А давайте, я не сразу вам голову отрежу, а сначала ухо. А потом другое. А потом отрежу нос…»

– Перестань! Я же сразу тебе сказала: нет!

– Ну а сейчас-то что случилось? «Я почти готова выйти за тебя замуж», – передразнил он. – И ты сидишь, как дурак, понимая, что это конец. Вот это и есть конец.

Он потянулся к бокалу с вином. Сказал:

– Давай выпьем. За твою дочь.

Она молча подняла бокал. Чокнулись. Она медленно стала пить вино. Чтобы хоть что-то сказать, спросила:

– Как у тебя на работе?

Вопрос прозвучал буднично, тускло. И также буднично он ответил:

– Нормально. Вчера было совещание. Меня хвалили.

– Я рада за тебя.

– И я за себя рад. Хочу за тебя порадоваться.

– У меня на работе тоже все нормально. Миша допил вино, и спросил:

– А в каком фильме он снимался?

– Он в сериалах снимался. Фильм еще не вышел на экраны.

– А какой сериал?

– Я не помню название. Боевик. Там все: погони, драки, перестрелки. Он играл, кстати, твоего коллегу. По фамилии Колесов…

– Постой! Так я же его смотрел! Этот сериал! Это не Богатырев, часом?

– Да. Он, – кивнула Маша.

– Вот это да! – Миша расхохотался. – Круто! Ну, подруга, ты меня сразила наповал! Это ж мой любимый актер! Я бы сам в него влюбился, если б был бабой!

– Перестань!

– А что такое?

– Ничего не будет. У меня с ним.

– Ты кого уговариваешь? Себя или меня? – Миша с сожалением посмотрел на пустой бокал. – Ладно. Дома напьюсь. По улицам родного города пьяным ехать неудобно. Сам же за это ругаю.

– Ты меня теперь бросишь? – жалобно спросила Маша.

– Не дождешься. Пропадешь ведь ты без меня. Я сам не знаю, чего у меня к тебе больше, любви или жалости? Вечно ты вляпываешься в какие-то истории.

– Я давно уже никуда не вляпываюсь!

– Как вспомню насмерть перепуганную девочку с печальными глазами… Помнишь, как ты правду искала?

– У нас сегодня что, вечер воспоминаний?

– Да уж после такого… – он покачал головой. – Скорее, прощальный.

– Я тебе клянусь: ничего не было!

– Вот в это верю.

– И не будет.

– А в это нет. Ты, главное, вот что… – он вздохнул. – Если будет совсем плохо – позвони.

– Хорошо.

…Домой Маша вернулась в одиннадцать. Соня уже спала, Надя, похоже, тоже. Она на цыпочках прокралась на кухню, налила в стакан воды, присела на табурет.

– Ну, как? – шепотом спросила появившаяся в дверях заспанная Надя.

– Что как?

– Объяснились?

– Да.

– Ты ему все сказала?

– Да.

– Он хороший. Он ведь все понял?

– Да. – Она отпила воды.

– Иди спать.

– Сейчас.

– Тебе плохо?

– Да. Я не этого хотела. Я сказала, что почти готова выйти за него замуж.

– А он этого не принял.

– Да. – Маша сделала еще один глоток.

– И правильно!

– И что же мне теперь делать?

– Жить, – пожала плечами Надя. – Одно это уже хорошо: жить.

– Кому, как не тебе это знать, – вздохнула Маша. – Идем спать?

– Да.

На следующий день она позвонила Богатыреву.

– Илья, это Мария Откровенная, журналистка. Вы меня помните?

– Помню, что мы с тобой были на ты. Еще одно интервью, да?

– Нет. Я хочу к вам на свидание.

– Жених, что ли бросил?

– Да.

– А тебе идет твоя фамилия. У меня, правда, озвучка. Я страшно занят…

– Извините…

– Э-э-э! Ты трубку-то не бросай! Я правду сказал! Если тебя в половине одиннадцатого устроит…

– Вечера?

– Нет, блин, дня! Зато утром можем выспаться.

– Я думала, мы просто поужинаем, – упавшим голосом сказала Маша.

Он тяжело вздохнул:

– Это называется, женщина напрашивается на свидание! А можно подумать, что у тебя холодильник дома пустой и денег ни копейки. А почему это я должен тебя кормить? Ты мне кто? Ладно. Поужинаем, а там видно будет.

– Где мы встретимся?

– У метро.

– Я серьезно!

– И я. На этот раз поедем на моей машине, у меня в твоей спичечной коробке ноги затекают, – проворчал он.

– Хорошо.

– Давай в центре. На Маяковской. Я буду ждать тебя у входа в половине одиннадцатого. Не приду – звони!

Она еще какое-то время держала в руке мобильный телефон и улыбалась. Придется опять просить Надю. Ну, ничего. Надя – ангел. Она все поймет. Надя сама этого хочет, потому и не переезжает к ним с Соней. Хотя они давно уже одна семья.

Месяц спустя…

«Наверное, я счастлива…»

Она покосилась на лежащего рядом мужчину. Спит. Он очень уж крепко спит. И засыпает мгновенно. А ей так хочется спросить: «Илья, как у нас?». Они никогда об этом не говорят, у него вообще нет времени на пространные выяснения отношений. Все разговоры сводятся к короткому: «как дела?». Потом он делает вид, что слушает, но недолго. И как только ее лицо сделается серьезным, начинает сыпать анекдотами, и, в конце концов, сводит все к шутке. Он страшно занят. Съемки, озвучивание, мелькание в рейтинговых программах на телевидении, интервью, тусовки… Ему везде надо быть, потому что от этого зависит его карьера. Ему постоянно об этом напоминают. Его телефон звонит без конца, если не отключен.

В момент откровений, когда, коротко вздохнув и разжав руки, он ложится рядом, а Маша удобно устраивается на его плече, она остается одна.

– Илья?

Молчание. Он спит беззвучно, и поначалу это ее пугало. Ей даже казалось, что Илья не спит, просто лежит с закрытыми глазами и о чем-то напряженно думает, а с ней делиться не хочет, она пыталась что-то говорить и даже ждала ответа. Он не отвечал, и Маша поняла: спит.

А может, и не надо выяснять, как он к ней относится? Они встречаются, не так часто, как ей хотелось бы, но и не так редко, чтобы она подумала, что у него есть другая женщина. Ужинают в дорогих ресторанах. Потом едут к нему, на съемную квартиру. Надя, которая остается с ее дочерью, ни о чем не спрашивает. Ждет.