Метель

– В чем дело, Евдокия Артуровна? – спокойно спросила ее Даша, оторвавшись от своих занятий.

– Что здесь делает этот мальчик? – показывая на Сашу указательным пальцем требовательным тоном продолжала вопрошать Рыжевская.

– Саша занимается, сидит тихо, не хулиганит, никому не мешает. Я не понимаю, с чем связан ваш вопрос.

– Кто разрешил ему ЭТО смотреть? – ткнула Рыжевская пальцем в анатомический атлас, который лежал перед Сашей и который он с увлечением рассматривал.

– А какое и от кого нужно получать разрешение на изучение анатомического атласа? – удивленно спросила ее Даша.

– Не держите меня за дуру, Морозова. Несовершеннолетний мальчик изучает строение человеческого тела, в том числе женского.

– Это запрещено? – удивленно спросила Даша.

– Ну, все, - сказала Рыжевская, - мое терпение иссякло, встретимся в кабинете ректора.

Она развернулась и пошла, широко шагая и размахивая руками.

– У вас воспаление желчного пузыря, - крикнул ей вдогонку Саша.

– Саша! – прикрикнула на него Даша, - веди себя прилично.

Саша промолчал, хотя ему было что сказать по этому поводу. Он провел диагностику за то небольшое время, что Рыжевская ругалась на них. К сожалению, диагноз, который Саша озвучил, был сущей правдой. На всякий случай Саша оставил на ее ауре свою метку.

Их совместные занятия начались месяц тому назад. Как-то раз, будучи в гостях у Насти, Саша сказал, что хочет стать врачом. Дарья Борисовна была рядом и услышала его. Дальше Саша стал жаловаться на нехватку учебной литературы. Вот прямо сейчас он нуждался в анатомическом атласе.

– Вы не можете мне помочь в этом вопросе? – спросил Саша Дарью Борисовну.

– Я возьму его для тебя в библиотеке мединститута, - ответила ему Дарья Борисовна.

Вот с этого эпизода и стал Саша водить дружбу с Дарьей Борисовной. Вскоре он выяснил, что по субботам Дарья Борисовна с полудня до 4-х, а то и 5-ти часов пополудни занимается в читальном зале библиотеки мединститута и навязался ей в попутчики. Там она брала для него литературу, которую он просил, и они вместе сидели и занимались, время от времени делая перерывы, на которые они выходили в коридор, чтобы размяться и поболтать, поделиться впечатлениями. Временами Дарья Борисовна забывала о разнице в возрасте и рассказывала явно лишнее, не предназначенное для детских ушей.

Вот и сейчас, до нее дошло, с какими претензиями обратилась к ней заведующая библиотекой. А вот и она, легка на помине. Да не одна. За ней поспешает ректор мединститута, Воробьев Семен Иванович.

– Что за вздорная баба, - подумала про Рыжевскую Даша.

– Вот, полюбуйтесь, Семен Иванович, - Рыжевская торжествующе указала на Сашу.

Саша встал и вежливо поздоровался.

– Здравствуйте, Семен Иванович. Меня зовут Александр Смирнов. Я ученик 5б класса школы номер 20. Разрешите выразить вам Семен Иванович свое восхищение. Я счастлив познакомиться с автором такой интересной методики сохранения и восстановления костной ткани. Безусловно, это открытие мирового уровня. Вы ведь заведуете кафедрой хирургии? Я тоже хочу стать хирургом.

Рыжевская открыла рот и издала какой-то невнятный звук. Саша перевел на нее свое внимание и снова повернувшись к ректору, сказал:

– Семен Иванович, покажите своего главного библиотекаря врачам, по-моему, у нее налицо все признаки панкреатита.

– Вот как? – отмер от удивления ректор. – Вы полагаете?

– У меня нет ни тени сомнения, - ответил Саша.

– А что скажет наша уважаемая Дарья Борисовна? – спросил ее ректор.

– Боюсь, что я не готова ответить на такой вопрос. Это у нас Саша спец по диагностике.

– Вот как? – снова и еще больше удивился ректор. И обратившись к Саше, спросил:

– Вы не расскажете нам, коллега, как вы определили панкреатит у уважаемой Евдокии Артуровны?

– Как вы знаете, - лекторским тоном начал свой ответ Саша, - внешних признаков панкреатита очень немного, но в данном случае они все налицо. Я начал наблюдать уважаемую Евдокию Артуровну с месяц назад. За этот месяц она сильно и быстро похудела. Это произошло неделю назад. Я слышал, как она жаловалась своей работнице на отсутствие аппетита и тошноту после приема пищи. Во-вторых, ее кожа приняла явно выраженный желтоватый оттенок. В-третьих, она постоянно держит одну руку на животе. Я заметил, что после обеда у нее идут отрыжки и пару раз заметил, что она пускает газы. Мне кажется, что этого вполне достаточно, чтобы насторожиться и, по крайней мере, сходить в поликлинику. Если пустить на самотек, то можно будет вскоре ожидать первого острого приступа.

Рыжевская растерянно посмотрела на ректора:

– Семен Иванович, - жалобно проблеяла она, - да что же это, неужели это правда?

– Мне кажется, - ответил ей Воробьев, - что в данном случае молодой человек абсолютно прав, и я бы на вашем месте не пренебрег его советом. Идите прямо сейчас, я вам разрешаю покинуть рабочее место. Светочка справится одна, сегодня суббота, народу, как сами видите, практически никого нет.

Проводив Рыжевскую взглядом, ректор вновь обратился к Саше:

– А что вы скажете насчет меня?

– А вам бы я посоветовал проконсультироваться с Никитиным.

– С Егором Алексеевичем?

Саша кивнул.

– Вы видите что-нибудь серьезное?

– Когда дело касается нашей сердечно-сосудистой системы, то тут несерьезного бывает мало, - ответил Саша.

– Понятно, - поскреб затылок Воробьев.

– Хорошая смена у нас подрастает, - сказал он довольным тоном, обращаясь к Даше. Потом обратился к Саше:

– Я разрешаю вам, Александр, приходить в нашу библиотеку и заниматься здесь в любое удобное для вас время. Пойдемте, со мной, я распоряжусь выдать вам читательский билет с правом получения литературы на дом.

С этого времени Сашу часто можно было видеть в читальном зале, да и на абонемент он заглядывал практически ежемесячно.

В тот же день, часом позже, в кабинете Князева.

– Послушай, Андрей, - говорил Князев, обращаясь к Сашиному отцу, – давно хотел тебя спросить. Ты не удивляйся моему вопросу, я его многим задавал. Скажи мне как на духу, ты к выздоровлению Лизы имеешь какое-нибудь отношение?

– Как тебя понимать, Ерофей Данилович? – задал ему Андрей встречный вопрос. Они давно уже в неофициальной обстановке разговаривали на «ты». – Какое отношение я могу иметь к ее выздоровлению? Или ты спрашиваешь мое отношение к этому событию? Если так, то я очень рад и за Лизу, и за тебя, Ерофей Данилович. Я знаю, что такое неизлечимая болезнь, сам страдал от такой.

– Да, ты как-то рассказывал что-такое, но откровенно говоря, я уже забыл. Ты не можешь вкратце рассказать еще раз, - попросил Князев.