Метемпсихоз

– Вот как, – хмыкнула Светлана Викторовны, – я ещё и виновата осталась.

– Ни в чём я вас не обвиняю, но и вы, прежде чем оскорблять человека, подумайте сначала, заслужил ли он это?

Светлана Викторовна замедлила бег.

– Вы правы. Я действительно поторопилась с обвинениями, не дослушала вас. Извините, пожалуйста. Возможно, у меня и… глюки пошли, но совсем по другой причине. Побыли бы с денёчек в моей шкуре.

– На днях я прочитал в какой-то газете о том, что в Кривом Роге умерли от голода двое детей. Они так голодали, что сосали пальцы друг у друга и грызли ноги. В Москве пятилетняя девочка умерла от голода. Я не хочу предрекать вашим детям подобную судьбу, но то, что вам очень и очень тяжело – бесспорный факт. И не надо вам извиняться, мне следовало выражаться яснее. Просто я постеснялся объяснить всё своими словами. Но раз вы додумались до такого, придётся выкладывать начистоту. Деньги, повторяю, мне не нужны. Но теперь я понимаю, что в таком случае моё предложение приобретает несколько двусмысленный характер. В этом вы правы. Кто я такой и что вы знаете обо мне? Так вот, я не маньяк, но и не бессребреник. В начале нашего разговора я делал кое-какие намёки, но, похоже, вы их не поняли. Выражаюсь яснее. Я бесконечно устал от проклятых уборок, слишком много грязи приходится на одного человека. Нанять домработницу мне не по средствам. Вот я и подумал, что вы могли бы помочь моему горю. Свою комнату я, безусловно, убираю сам. Об этом не может быть и речи. Ну, а если ко всему вы ещё и нальёте мне тарелку щей (продукты, разумеется, мои), то я был бы просто счастлив. Вот о чём я втайне думал, вот о чём мечтал, предлагая вам жить у меня. Но если уборка квартиры для вас непосильный труд, или моё предложение ущемляет ваше достоинство, то я забираю его обратно.

Светлана Викторовна виновато улыбнулась.

– Спасибо. Я… я подумаю над вашим предложением. Если вам будет не трудно, обождите меня после уроков.

– Хорошо. Обожду.

3

– Таким образом, объём исходной пирамиды равен одной трети произведения площади основания на высоту. Теорема доказана.

Андрюша Лисичкин умолк, полуобернулся к столу и вопросительно посмотрел на Ивана Сергеевича.

– Молодец, Андрей. Пять.

Андрюша солидно кашлянул, положил мел, аккуратно вытер руки и степенно отправился на место, но, проходя мимо Юли Егоровой, не удержался и состроил чудесную «козью морду».

Юля – неофициальная «Мисс школы» – презрительно фыркнула и, закатив томные глаза, преувеличенно возмущённо затрясла рыжей гривой.

Иван Сергеевич с трудом сдержал улыбку. Бодро затрещал звонок. Иван Сергеевич захлопнул журнал и вышел из класса.

Едва он переступил порог учительской, к нему обратилась Роза Александровна.

– Иван Сергеевич, вас Ирина Николаевна просила зайти.

– Хорошо.

Иван Сергеевич положил журнал на место и задумался. Светланы Викторовны в учительской не было, а Ирина могла задержать его надолго. Вытанцовывалась не очень приятная ситуация: он выставлялся в глазах Светланы Викторовны пустым болтуном, человеком, не отвечающим за свои слова. В таком важном для неё деле. Попросить Розу Александровну передать Светлане Викторовне, чтобы она обождала его? Но не будет ли он выглядеть в её глазах излишне навязчивым? Да и, честно говоря, не лежала у него к этому душа. Он сам не знал почему. И дело тут вовсе не в сплетнях. Их он как раз не боялся. Не лежала душа и всё! А, в конце концов, сено за коровой не ходит: надо будет – обождёт.

– Она не говорила: зачем?

– Нет.

Иван Сергеевич вышел из учительской и неторопливо зашагал по коридору к директорскому кабинету.

Интересно, зачем он ей понадобился? Ничего сверхординарного в школе сегодня не произошло.

– Вызывала?

– Заходи, – кивнула Ирина Николаевна.

Иван Сергеевич закрыл дверь и под пристальным взглядом Ирины Николаевны подошёл к её столу.

– Садись.

Иван Сергеевич послушно опустился на стул.

Ирина Николаевна молча разглядывала его лицо.

– Хорош, – язвительно заключила она. – Жених. Хоть сейчас за свадебный стол.

– Ты о чём?

– О бороде.

Иван Сергеевич, в который раз за сегодняшний день провёл рукой по голому подбородку. Смущённо улыбнулся.

– Да. Сбрил. Но что случилось? Зачем я тебе понадобился?

– Это я должна тебя спросить: что случилось? Что ты натворил, голубчик?

– Я?

– Ты.

– Не понимаю.

– Ах, не понимаешь?

– Да. Представь себе. Не понимаю. Такой вот я тупой.

– Ах, тупой. Как удобно прикинуться дураком. Делай, что хочешь. Какой спрос с идиота?

– Ирина, перестань издеваться. Говори серьёзно: что случилось?

Ирину Николаевну затрясло от возмущения.

– Может быть, ты хочешь сказать мне, – ехидно произнесла она, – что ничего не знаешь о том, почему это у неё сегодня колечко оказалось на левой рученьке?

Ответ Ивана Сергеевича она выслушала с полнейшим равнодушием. Он мог не трудиться. Недоумение в его глазах было совершенно искренним.

– Какое кольцо? У кого, у неё?

– У Светочки, – устало проговорила Ирина Николаевна.

Зря она это затеяла. Как бы всё не обернулось против. Воистину, благими намерениями…

– Какую Светочку ты имеешь в виду? Андрееву? Или Соколову? Честно говоря, не обратил внимание. Подожди, а разве нельзя носить в школе кольца? Нет, в данном вопросе я полностью согласен с тобой: нечего в таком возрасте навешивать на себя золото. Всему своё время, но…– Иван Сергеевич запнулся. – Я говорю не то?

Ирина Николаевна встрепенулась. Что-то в его последней фразе заставило её насторожиться.

Апатии как не бывало.

– Ах, ты мой херувимчик наивненький, – запричитала Ирина Николаевна, – пай-мальчик со скрипочкой.

Она умильно сложила руки перед грудью.

Иван Сергеевич угрюмо ждал продолжения. До него, наконец, дошло, что или, вернее, кого имела в виду Ирина Николаевна. И он не ошибся.

– Я имею в виду Светлану Викторовну, – жёстко произнесла Ирина Николаевна.

– Если я правильно понял, – медленно заговорил Иван Сергеевич, – тебя интересует, почему Светлана Викторовна, наш преподаватель русского языка, пришла сегодня на работу с кольцом на левой руке, хотя до последнего рабочего дня носила его на правой?

Ирина Николаевна согласно кивнула.

– Вот и спроси у неё, если тебе так неймётся. Я здесь причём? Мне дела нет до того, кто на какой руке носит свои кольца.

– А мне, представь себе, есть дело. И как директору, и как твоей ближайшей родственнице. И меня интересует именно твоё мнение по данному вопросу. А также меня интересует, почему это вдруг ты сегодня заявился на работу под ручку со Светланой Викторовной?

Иван Сергеевич поморщился.

– Во-первых, не под ручку. Тебя неверно информировали. Мы, действительно, сегодня по дороге на работу встретились со Светланой Викторовной. Мы с ней, к твоему сведению, соседи, так что это вполне укладывается в теорию вероятности.

– Как ловко у тебя всё получается. Даже математика на твоей стороне.

– Математика всегда на стороне здравого смысла.

– Даже так? Прекрасно. А по какой теории ты набился в провожатые Светлане Викторовне вечером двадцать восьмого?

– По теории порядочности. По той самой теории, по которой провожал домой всех дам, которых ты столь упорно навяливала мне.

– Чудесно. Случайно встретил, случайно проводил, случайно колечко перекочевало с ручки на ручку. Пой, соловушка, пой. И бороду, наверное, сбрил случайно?

– Пожалуй, что так.

– Ох, Иван, не слишком ли много случайностей? Я, как ты знаешь, не математик, а всего лишь историк, но насколько мне помнится, есть в математике и такой закон (или теория, тебе виднее), что когда происходит очень много случайностей, то это уже не случайность, а закономерность. Тебе не кажется?