Метеостанция любви
Шрифт:
Николай тяжело вздохнул, затушил окурок и зашёл в освободившийся туалет.
– Старухой вчера почему-то её представил, – подумал Серёжка, глядя на проносившиеся мимо пейзажи. – А она ничего… Даже «амбре» слово знает, а я: «шушун»…
…Когда он заявился в купе, все уже сидели у столика и ждали его.
– Сейчас, я мигом…
Сергей достал свою сумку с третьей полки, вытащил полбулки чёрного хлеба, пару «Бычков в томате», Светины пирожки в целлофановом пакете и одну из пластиковых бутылок с вином.
– Друзья дали, домашнее… Вкусное! Я пробовал…
– Да у меня своё есть, – как-то
– А-а! – примирила всех Софья Андреевна, отчаянно и весело махнув рукой. – Всё попробуем!
Гришка сидел в сторонке у двери и силился снять китель с вешалки. Петелька, видимо, перехлестнулась, и китель сопротивлялся.
– Ты куда? – Николай расставлял разовые стаканчики.
– Я… это… друганы в соседнем вагоне. Я… к ним схожу… договаривались… – покраснел тот и с силой дёрнул китель. Петелька оборвалась.
– Я те схожу! Сиди! – строго одёрнул его Николай. – Тоже мне… И меня ребята ждут, и чего?.. Сиди! Я пятнадцать лет назад так же на дембель ехал: красивый – что ты! Китель с иголочки, значков – полная грудь, альбом дембельский, подарки всем в чемодане… И карманы пустые! Жрать хотел – аж желудок сводило! Сиди! Не обижай людей!
Григорий покраснел ещё больше, кое-как повесил китель обратно и придвинулся к столу. Вино в стаканчиках приобрело кровавую окраску. Попутчица понюхала его на расстоянии, удовлетворительно кивнула головой:
– Хороший аромат.
– А мы его сейчас на вкус! Чего его нюхать?! Ну, за знакомство! – Николай поднял стаканчик и залпом выпил. – Эх, и вправду хорошее! Серый, ты дверь-то запер? А то, неровен час…
В общем, хорошо они посидели. Гришка с Николаем оказались земляками: один с Барабинска, другой – с Новосиба. А ехали с югов, потому что Гришка там служил (где да как – он говорил об этом как-то застенчиво и невнятно. Да его особо и не расспрашивали), а Николай ездил в гости к родителям.
Софья же Андреевна наоборот – в гости к сыну ехала в Хабаровск. Три месяца назад «вышла» на пенсию и решила прокатиться. Работала всю жизнь… сомле… сомьель… – Серёжка так и не запомнил точно. Дегустатором, в общем…
Вот ребята поразились! Особенно Николай: с полчаса расспрашивал, сколь платят да можно ли ему, простому работяге, устроиться на эту работу? Прилип к ней, как репей. Но та только весело отшучивалась да подставляла стаканчик для добавки. Сергей даже позавидовал её тренированности.
Странно, что проводница, заходившая к ним пару раз с чаем, даже не приструнила их, хотя всё спиртное «хозяйство» стояло на столике.
А потом пришли Гришкины друзья-дембеля…
А потом – друг Николая по буровой…
В купе стало тесно, и Серёжка перебрался на верхнюю полку, куда ему периодически подавали и питьё, и закуски. Он трясся на полке, свесив лохматую голову вниз и слушал спорящих.
А там, внизу, начали было с «высокого» – как сборная сыграет на чемпионате в Бразилии? – и постепенно опустились до «низменного»: кому на Руси жить хорошо? Народ собрался горластый, категоричный, как гильотина: что молодёжь, что Софья Андреевна. И у каждого была своя,
выстраданная правда.Что буровикам, что служилым – всем молодым казалось: хорошо на Руси жить! Хорошо! Только не им, а «этим»…
– Пашешь здесь, пашешь, – бухтел раскрасневшийся Николай, – а домой приедешь: за садик плати, за школу – плати, за коммуналку – что в ювелирный магазин сходил… За всё плати! А уж про больницу и не говорю! У меня северок-то все зубы повыщелкивал, думал: вставлю, как этот, из «Маски», зубастый буду. Ага, раскатал губу. В четыреста семьдесят тысяч «маска» моя обошлась! В четыреста семьдесят!!! Совесть есть у людей?! Попахал бы этот стоматолог у нас на буровой, да, Стёп? – посмотрели б мы, как он миллионы с простых людей «рубить» стал бы. Постеснялся бы, совесть бы заела!..
Молчаливый напарник грустно кивал головой и налегал на Софьину курочку.
– А мне бесплатно в гарнизоне вставили! – похвастался Григорий и даже ощерился, показав две железные коронки.
Николай только досадливо махнул на него рукой.
– У тебя ж железо… А у меня имплантаты! Башкой-то думай!.. Да и за казённый счёт у тебя, положено. Мы ж, гражданские, на вас отчисляем.
– В долги, небось, залезли, в кредиты? – усмехаясь чему-то своему, спросила Софья Андреевна.
– Здрасьте! Вжизнь в долги не залазил! Да ещё с процентами! Так, потихоньку, за осень отдал…
– Ого! – удивилась та. – И, говорите, на жизнь не хватает? С таким заработком?
– А где ж хватит-то?! – искренне изумился Николай. – С семьёй на Кипр съездили, оделись, машинку купил – и всё, опять на буровую! А те полгода в парламенте сидят, штаны протирают! А полгода по загранке разъезжают! За наш счёт, между прочим!
– Завидуете, что ли?
– Завидую! Честно говорю: завидую! То ли горбатиться, то ли штаны протирать!
– Так тебя, Никола, так же сволочить будут, как ты этих, депутатов! – изумился Сергей.
– Пусть! Но хоть пяток лет поживу, как человек! – упрямо гнул тот свою линию. – А то ж ведь ни хрена впереди, никакого просвета!
– Николай, а вам какой просвет-то нужен? – встряла Софья Андреевна.
– Ну… – тот смешался. – На яхтах вон разъезжают… Наворовали у народа…
– Тоже воровать хотите? У народа?
– Да ничего я не хочу воровать! – психанул тот. – Обидно просто! Нахапали – и живут припеваючи!
– Ох, Николай… – Софья Андреевна плеснула себе немного вина. – Нашли чему завидовать… Человеку всегда чего-то не хватает. Тому же Абрамовичу… А вы… Вы же счастливый человек! Любимая работа, хорошие друзья, крыша над головой, машина, детишки… Сыты, обуты. Радуйтесь каждой минуте и не берите в голову… Счастливчик вы.
Николай скривился, но промолчал и тоже долил себе в стакан.
– Серый, будешь? – спросил он наверх. – Держи! – и протянул тому вино.
– Возраст у вас самый лучший, – продолжала попутчица. – Сволочной период вы уже прожили.
– Это что за «сволочной период»? – удивился Николай.
– Да молодость!
И как-то тихо стало в купе после её слов.
– Это чего это мы «сволочные»? – обиделся и набычился Гришка. Да и дружок его: тоже пере стал жеваться и уставился на неё. И лишь Степан, коллега Николая, усмехнулся в вислые усы да по тянулся за яблочком.