Метка Проклятого

Теперь же в его руках было настоящее произведение искусства. Кинжал длиной сантиметров сорок-пятьдесят. Рукоять матовая со сложным рисунком. При одном взгляде на который, в уме возникало словосочетание «рунический узор». Хоть и не объяснишь почему рунический, просто вот именно это определение первым пришло в голову. Лезвие тонкое, чуть толще чем у шила. Казалось что оно сделано из тумана или дыма, по странной прихоти удерживающего форму лезвия.

— Красивый? — вопрос Витольда вернул мужчину в реальность.

— Да, неплохой.

— Теперь запомни слова. Они не имеют смысла, но запомнить надо буква в букву. Их всего пять, думаю будет не сложно. Записывать их нельзя, так что перед ее домом по бумажке не сверишься. Запоминай сейчас.

Когда Михаил без запинки повторил заклинание пять раз, Витольд остался доволен.

— Куда мне ехать?

— Это недалеко, по Бориспольской трассе. Село Велич. Слышал о таком?

— Нет.

— В любом случае найдешь. Адрес можешь записать.

Когда все формальности были закончены, и Михаил поднялся чтобы уходить, Витольд добавил.

— Единственное условие, ты должен оставить там рукоять. Лезвие исчезнет вместе со смертью этой твари, но рукоять должна остаться. Не уноси ее собой.

— Это единственное условие?

— Ну и прийти после полуночи, уйти до четырех утра, но это не условия, а необходимость для выполнения задания.

Пора идти обратно, до часа Х осталось десять минут. Михаил проверил, что кинжал по-прежнему на своем месте и побрел к дому колдуньи. Возле нужного забора он оказался, когда на часах было пять минут первого. Можно заходить. Сердце стучит как после стометровки. Только сейчас он в полной мере осознал, что идет убивать. Что ж, если это единственный способ спасти сына, значит надо.

Калитка не заперта. Чуть поодаль темнеет дом. Свет от уличных фонарей не достигает порога, словно в испуге замирая перед первой крыльцом. Ему же приходится идти дальше. Поскрипывают старые ступеньки, негромко, но в теперешней тишине кажется, что их слышат даже на другой улице.

Вот и дверь. Ни звонка, ни веревочки за которую можно дернуть. Толчок, дверь распахивается. В воздухе тут же повисает тонкий аромат каких-то духов. Снова накатывает страх смешанный с неуместным смущением — он не привык ходит в гости вот так, без приглашения.

— Проходи, незачем на пороге топтаться.

Голос, доносящийся из глубин дома, обязан принадлежать молодой женщине. Он никак не вязался с образом старой карги — этакой бабы яги, которая ворует жизненные силы младенцев. Хотя Миша и видел ведьму, пусть и мельком, и знал что она молода, все же проще было думать о ней как о старухе. А еще в этом голосе было повеление. Да такое, что он безропотно вошел в прихожую, прикрыв за собой входную дверь.

Узкая полоска света пробивается из-под двери справа от входа, и Миша осторожно открывает ее. Обычная комната, никаких тебе чучел, лягушек, котлов или черных свечей. Неяркий свет электрической лампы. Стол, несколько табуреток. Единственное что отличало эту комнату от большинства квартир — горящий камин в дальнем от входа углу.

— С чем пришел, мил человек?

Ведьма стояла с другой стороны стола. Молодая, высокая и красивая. Некой хищной, опасной красотой. Длинные, черные волосы, темные, немного по-восточному раскосые глаза, заостренные скулы. И от нее шла волна такого магнетизма, что Михаил почти забыл зачем пришел. Почти.

— Мой сын. Ум… Угасает — выдавил он.

Мелькнула надежда, что вот сейчас удастся договориться, и все будет хорошо.

— Я не целительница — улыбнулась хозяйка, блеснув жемчужными зубами. — Скорее уж наоборот.

— Я знаю. Я…

— Так, гость незваный — красотка внимательно посмотрела на мужчину — И зачем ты собственно приперся? И главное, как ты узнал, что сюда надо идти??

Сильная слабость охватила Мишу. Он понял, что практически не может двигаться. Как во сне, когда надо догнать кого-то, или сбежать от опасности, а тело накрывает предательская слабость.

— Ладно, сейчас ты мне расскажешь, кто дал тебе этот адрес. А насчет сына — смирись, никто ему уже не поможет. Еще с женой сделаете, если конечно будет кому делать. Она зло усмехнулась, приблизилась, — так кто тебе рассказал обо мне?

Ненависть бессильно жгла его, ненависть и страх. Страх, что он уже не сможет выполнить задуманное. А потом пришла боль. Как будто кинжал за пазухой заменили на уголек. Как утверждают некоторые писатели, иногда боль — лучшее лекарство от колдовства. Он не знал, работает ли это правило всегда, но в его случае — сработало. Паралич не то чтобы совсем отпустил, но двигаться Михаил уже мог. Он полез за пазуху, надеясь что ведьма не распознает угрозы.

— Не стоит показывать фотографии или там погремушки. Я много повидала — неверно истолковала его жест хозяйка — просто расскажи кто тебя послал, а потом я компенсирую немного твою утрату.

Пальцы Миши сомкнулись на рукояти, руку словно ошпарили кипятком, он едва не закричал. Боль пронзила от ладони до самого плеча, зато паралич пропал без остатка. Рывок, клинок на свободе.

— Это не фотография — произнес, точнее прошипел он.

Насмешка исчезла с лица ведьмы, сменившись гримасой изумления с нотками тревоги, возможно даже страха.

— Откуда у тебя, «Норспеерамонус»?!

— Агрей, Ихн, Сввелишч… — начал произносить Михаил как попугай, заученные слова.

— Заткнись, ублюдок! — ведьма кинулась на гостя, но отскочила, едва увернувшись от короткого выпада.

— Йеллис, Аргх! — закончил он, почувствовав легкость. Наведенная магия растаяла как снег под летним солнцем.

— Мне подсказали способ снять заклятие с мальчика — зло ощерясь произнес он, медленно приближаясь к ведьме. — Сейчас я его проверю.

Ксана попятилась, ее гостя хорошо подготовили, она теперь не может использовать магию, никакую. Без нее — она обычная женщина против разъяренного мужика, да еще и вооруженного. Надо чтобы он выпустил нож, хоть на секунду.

— Погоди, мы договоримся. — Ее руки нащупали на столе за спиной статуэтку, хорошую, металлическую, весом с полкило. — Погоди…

Михаил вовремя заметил движение, успел увернуться. Пущенный ведьмой снаряд лишь чиркнул его по уху. Не чувствуя боли он рванулся вперед. Ведьма успела отскочить за стол, схватила декоративную кочергу, и пропустила момент, когда тот переложил нож в левую руку.

Они стояли друг напротив друга, разделенные столом. Ведьма судорожно сжимала кочергу, готовая защищаться. Он чувствовал — даже без магии, она опасна как змея. Стол завален какими-то бумагами — не то. А вот возле стола табуретка, обычная, деревянная, без спинки. То что надо.