Метка Проклятого

— Зачем же? Давайте это сделаете вы. Ведь премия за находку, пять тысяч гривен. Если окажется что искомый предмет в этом портфеле, я сразу заплачу вам.

— Вот так просто возьмете и заплатите?

— Напишите расписку в получении — усмехнулся Витольд, — для отчетности.

— А ну дай ка сюда портфель, оболтус.

— Папа, я в школу опаздываю.

Расправа неминуемо приближалась, и пацану хотелось хоть как-то отсрочить ее.

— Быстро давай сюда! — батя вырвал портфель, начал в нем рыться. — А это что???

Он извлек на свет злополучную находку.

— Папа, я нашел ее в кустах!

— Подождите, — вмешался СБУшник. — Нашел и молодец. Вот ваши деньги.

Он небрежным жестом извлек из внутреннего кармана пачку купюр.

— Пересчитайте и распишитесь.

При виде денег, хозяин передумал метать гром и молнии в сына, отбросил портфель, подошел к Витольду. Рукоять он небрежно сжимал в левой руке, и подойдя протянул ее СБУшнику. Но тот не взял предмет, даже немного отстранился, а вперед вышел его коллега, так и не снявший черных очков. Странное дело, несмотря на жару, он был в черных, украшенных серебристыми нитями перчатках.

Но хозяину было не до мелочей. Отдав рукоять, он чуть ли не выхватил деньги, и принялся их пересчитывать. «Очкарик», тем временем, упаковал артефакт в серебристый контейнер, и покинул дом.

— Все верно? — витольд зевнул и посмотрел на часы

— Да. Где мне расписаться?

— Вот тут.

Когда за последним из гостей закрылась дверь, хозяин покрутил головой в поисках своего отпрыска, но тот благоразумно сбежал в школу.

— Ничего, потом поговорим — пробормотал он себе под нос, рассматривая неожиданный сюрприз.

Витольд уселся на заднее сиденье, и машина тронулась с места.

— Святослав, предмет у нас, можно начинать — проговорил он в трубку.

— Отлично, тут все готово, детектор упакуйте без меня, я подъеду ближе к вечеру.

— Хорошо. Игорь, все нормально? — этот вопрос уже адресовался мужчине в очках.

— Не знаю, есть ощущение какой-то неправильности. Но я не могу понять что не так.

— Какой неправильности? Это точно, рукоять «Норспеерамонуса»?

— Да.

— Ну и отлично, с остальным пусть в лаборатории разбираются.

Они помолчали.

— Пацана мне немного жалко, а мужик просто классический мудак — вдруг произнес Витольд. — Хотя с такими весьма просто иметь дело. Жадный, тупой…

— Как думаешь, — перебил Игорь, — он успеет насладиться полученными деньгами?

— Судя по его виду, наслаждаться он начнет прямо сегодня. Так что обязан успеть.

Витольд как в воду глядел. Николай не стал затягивать с празднованием такой халявы. Жена, привыкшая к таким выходкам, осталась ночевать у двоюродной сестры. Виталик гулял до ночи, а потом тихонько, через окно, влез в свою комнату.

Его отец практически никогда сюда не заглядывал, особенно когда пьянствовал. А его дружки и подавно. Гулянка прошла крайне весело, но постепенно все разошлись, и гостеприимный счастливчик лег спать. И то ли водка оказалась слишком крепкая, то ли выпил больше обычного, но отрубился он намертво. И когда пойло стало проситься наружу, он так и не проснулся, и в результате захлебнулся в собственной рвоте.

Дело как говориться очевидное, разбираться никто не стал. На похоронах было не так уж много народа. Сказывалась близость города, сварливый нрав хозяина, и рабочий день. Жена для приличия поплакала, но не сильно, а вот Виталик был сам не свой. Какой бы отец ни был, это все-таки отец. Конечно, мальчики в тринадцать не плачут, поэтому он держался. Однако на душе скреблись кошки, почему-то он не мог избавиться от мысли, что во всем виновата его проклятая находка.

На следующее утро, весь погруженный в свои переживания, он переходил шоссе, как раз в тот момент, когда из-за поворота выскочил «Джип». Страшный визг тормозов, пацан как в замедленной съемке видит приближающегося черного монстра, вроде как и неторопливо, но в то же время неотвратимо, перекошенное лицо водителя, судорожно пытающегося избежать столкновения. Машину заносит, она идет юзом, но не успевает уйти с траектории на которой стоит замерший Виталька. И потом становится легко, ни боли, ни грусти.

***

Святослав подписал последний документ, и взяв дочь под руку, повел ее к автомобилю.

— Пап, куда мы едем?

— В одну экспериментальную лабораторию. Есть шанс вылечить тебя, Солнышко.

— Знаешь, пап, я уже не знаю хочу ли я лечиться. Позавчера боли жутко усилились, мне начали колоть наркотики. Я много читала об этом, это ведь уже все.

— Нет, Светочка, поверь мне. У тебя есть шанс, и мы его используем.

К офису они подъехали в начале четвертого. Святослав сразу повел ее вниз, к гостевым комнатам. Дочери уже стало совсем плохо, он практически нес ее. Уложил на диван, врач сделал укол обезболивающего.

— Все готово? — спросил он Витольда

— Да. Но пока никто не знает, что делать дальше. Все материалы на этом мертвом языке, вдобавок завернуты в цветастые обороты. В общем, четкого плана действий еще нет.

— Главное мы знаем. Рукоять содержит то, что нам надо. Извлечь это, как по мне, задача чисто техническая. Но времени очень мало, поэтому работаем в режиме нон стоп.

***

Ира проснулась, привычно провела по Мишиной стороне кровати. Пусто. Муж почти всегда вставал раньше ее. Валик тихонько посапывал в кроватке. Широко зевнув она встала, и с полузакрытыми глазами направилась в туалет. И вдруг замерла словно пораженная громом. Мужа нет на кровати а где он? После вчерашнего разговора, он может находиться где угодно. Осторожно, словно ступая по минному полю, вернулась обратно.

— Миша, Кот, где ты? Отзовись, пожалуйста.

Он не слышал ее, до сих пор не придя в сознание. В своих грезах, Миша плавал в каком-то бесконечном, сером тумане. Словно в невесомости. Ни верха, ни низа. И это было хуже всего. Даже в тех кошмарах, когда он не мог спасти сына, было хоть какое-то действие. Здесь же — ничего. Ни одной точки, за которую можно зацепиться взглядом, ни один звук, не разрывает тишину. Кажется парить в этом мареве можно вечно.

А потом приходит жажда. Она усиливается, становится просто невыносимой. И именно благодаря ей, Михаил приходит в себя. И сразу стонет от боли. Такое впечатление что он вчера целый день убивал себя в спортзале, потом пробежал марафон, и закончил день стометровкой. Болит каждая мышца, каждый сустав дает о себе знать.

Он со стоном открыл глаза. Со зрением творилось что-то неладное. Картинка перед глазами была выцветшей, плывущей. Но все равно, самым главным чувством, оставалась жажда. Почему-то вспомнилась забавная картинка — сидит офигевший кот, перед которым десяток закрытых бутылей с водой и подпись: «Сынок, мы уехали, оставь коту побольше воды».

Попробовал встать, как ни странно, получилось. Но первый же шаг показал, что встать и пойти, это иногда две разные вещи. Ноги не слушались до конца, сделав несколько пьяных шагов, он снова рухнул на ковер. Подавив головокружение, снова попытался подняться. На этот раз получилось немного проще. Ноги, правда, по-прежнему дрожали, ровно идти не получалось. И зрение также не пришло в норму.