Метка Проклятого

Вскарабкался на кровать по свисающей простыне, с ловкостью поразившей его самого. Ира лежала на спине, ее тело в неверном лунном свете, казалось алебастровым, и Проклятый испугался что на этот раз опоздал. Но тут она дернулась, застонала, и он перевел дух. Жива! Сейчас имеет значение лишь это.

Миша подбежал к ее лицу. По завязке лифчика вылез на грудь. Добрался до плеча, вскарабкался на подбородок. Ее тело было как раскаленная печка, он даже не мог представить как его жене плохо в этот момент.

Сев на ее переносицу, Проклятый приложил татуированную руку ко лбу жены, и в следующий момент отлетел в сторону, врезавшись спиной в подушку. Ира просто смахнула его с лица так и не очнувшись. Повезло что это был не удар, а скорее толчок, и что его полет над гнездом кукушки был остановлен подушкой а не стеной. Все равно было больно. Он с трудом встал, и наконец-то вспомнив что Ира его слышит, начал кричать.

— Ира, очнись, проснись немедленно!

Она дернулась, но не проснулась, зато заворочался Валик, и Миша решился пойти ва-банк. Ежесекундно рискуя быть раздавленным, приблизился вплотную к уху своей жены, и прорычал прямо туда

— А ну очнись!

Она дернулась, слегка задев его по лицу, Проклятый вскрикнул от боли, и кажется именно это привело Иру в чувство.

— Я тут, я тут, аккуратно, не вздумай вертеть головой, раздавишь меня — шептал Михаил, и жена наконец-то услышала его.

— Мне плохо, Кот, очень плохо… — прошептала она, отодвигаясь от него.

— Знаю, маленькая, я это почувствовал, а сейчас, пожалуйста, сделай то что я прошу. Посади меня себе на нос и не вздумай дергаться. И ничего не спрашивай! — Добавил он на всякий случай.

Но она и не собиралась разговаривать, все силы Иры были потрачены на то, чтобы не потерять сознание. Подхватив мужа, усадила на нос, и Миша вновь приложил руку к ее лбу.

У Иры возникло ощущение что на переносицу положили кусочек льда, а уже в следующую секунду, ей стало очень неприятно. Она с трудом сдерживалась чтобы не сбросить его на кровать, а потом еще и припечатать ладонью, дабы неповадно было.

Это желание до жути напугало колдунью. Что-то чужеродное было в ее муже, нечто абсолютно неприемлемое для ведьмы и ее сути. Но именно в этом было ее спасение. И Ира изо всех сил сжимала зубы и простыни, чтобы сдержаться и не прибить мужа, как назойливого комара.

Проклятый же вспоминал дом ведьмы, тот момент когда он сжимал рукоять клинка, боль пронзающую его руку. Ощущения были схожими, но гораздо слабее, и болела лишь татуированная часть. “Надеюсь я не стану еще меньше из-за этого. А то, придется Ире, брать меня пинцетом, и…” — подумал он. Но тут его воображение спасовало, что там может быть дальше он так и не придумал. И он сконцентрировался на том что делает, улегся на живот, прижал руку ко лбу еще сильнее.

Ведьме казалось что у нее в голове поселился паук. Или осьминог. И эта дрянь, своими лапками-щупальцами лезет прямо сквозь ее плоть и мозг. Было очень неприятно, но Ира чувствовала что при этом, эти щупальца пожирают терзающий ее жар, который не сдается без боя.

Отростки паука-осьминога периодически вспыхивают, осыпаются пеплом, но на смену им приходят новые, и битва продолжается. Через некоторое время ведьме стало легче, она даже кинула взгляд на малыша, тот, к счастью продолжал спокойно сопеть в кроватке.

Тогда Ира подумала про Оксану. Что та, проснувшись обязательно решит заглянуть к ним. Как там Валик? Все ли в порядке с ней? И удастся ли ее потом убедить, что гномик, лежащий на ее носу, это всего лишь сон? Тогда она дотянулась до простыни которой укрывалась летом, набросила ее на лицо, скрывая мужа от любых посторонних глаз.

Татуировка словно пульсировала. Миша и не догадывался, что рисунок черного цвета способен на такое. Боль в руке постепенно затихала, остался только зуд. А еще он чувствовал что Ире становится легче.

Наконец все кончено, паук сдох, забрав с собой жар и головокружение. Ира тихонько стянула простынь с головы, скосила глаза на Мишу. Тот постарался встать, но не удержался на ногах, и скатившись по ее щеке, упал на кровать. Он лежал без движения, и она решила, что муж без сознания. Тогда она, поддавшись порыву подняла его:

— Кот, — прошептала она, — ты снова помог мне. — И прижала мужа к груди.

— Ира, — сдавленно и глухо произнес он, — я смертельно устал, но я в сознании.

— Ой, прости.

— Давай выпьем, что ли? Или вы с Оксанкой допили все вино?

— Уж тебе точно хватит. — Рассмеялась она.

Затем они сидели на балконе, Миша на подлокотнике кресла, Ира на полу, так что ее голова была на одном уровне с ним. Тишина. На часах — четверть четвертого, вся спасательная операция не заняла и полчаса. Проклятый смотрел на луну, периодически отхлебывая из наперстка. Ира крутила в пальцах опустевший бокал.

— Кот, а что все-таки ты сделал?

— Не знаю, маленькая, я действовал по наитию, не думая. И у меня создается впечатление, что слоган “не думать!”, можно было бы вставить себе в подпись, или выгравировать на щите, в зависимости от того, в каком мире это случится.

— Ты снова остришь, значит оживаешь.

— Иришка, а ты видишь что-нибудь на моем предплечье?

— Миш, прости, но подозреваю, я очень долго не рискну посмотреть — она выделила это слово, — на твое предплечье, или еще на что-нибудь этакое. — И без всякого перехода произнесла — мне снилась ведьма. Она сказала, что я не переживу эту ночь.

— Тебе приснилась Ксана? — Удивился он.

— Да.

Ира пересказала содержание сна, упустив только то, что ведьма играла им как куклой и пыталась проглотить.

— Может мне стоило отпустить сучку? Лезет куда не просят.

— Да нет, думаю ты все верно сделал. Она получила по заслугам, пусть снится дальше, думаю это единственное на что она способна.

— Очень надеюсь, что только на это. Знаешь Ириша, нам надо вот так почаще сидеть, но я скоро вырублюсь. Пойдем спать?

— Тебя отнести?

— Буду признателен.

Уложив мужа, Ира плеснула в бокал вина, и облокотившись о перила, смотрела на луну. Все оказалось гораздо сложнее. После разборки с бандитами она выжила лишь чудом. Но везение не может продолжаться вечно. Ей нужен наставник. Блуждая во тьме, действуя так как сегодня в парке, она сильно рискует. Начинающая ведьма повернула перстень камнем наружу и посмотрела сквозь него на Луну. Ничего особенного, ни точек, ни портрета потенциального мастера, ни небесного откровения она не увидела. Тогда допив содержимое бокала, она отправилась спать.