Метка Проклятого

Заметив ее удивленный взгляд, пояснил:

— Ты сходила на одну, две тренировки, все тело болит, крепатура, сама мысль о том, что завтра снова необходимо пройти этот ад страшит. Но ты не бросаешь, и через пару месяцев, даже не можешь вспомнить о такой мелочи, как дискомфорт в самом начале тренировок.

— Да, мал… Кот, ты всегда мог подобрать слова.

Она принялась натирать колено мазью, периодически морщась.

— Сильно болит, маленькая?

— Да, придется пойти в тот самый спортзал, начать делать растяжки, и прочее. Ну или спроси там своего мага, о магических способах восстановления сил.

— Думаю он будет рассказывать только о том, что сам сочтет нужным. Знаешь, Ириш, я пока не понял, чего он в итоге от меня хочет. В моем понимании, так на простую работу не приглашают.

— Может быть в этих, как их, магических мирах? Может там именно так и приглашают на топ позиции?

— Не знаю, маленькая. Но я уже готов согласиться, а это меня и пугает. — И неожиданно сменив тему, Проклятый спросил: — А что с соседом? Думаешь принесет деньги?

— Не знаю. Его что-то очень напугало в том моем облике, я как психолог тебе говорю. Мужик он не трусливый, но в какой-то момент он резко сломался, так что может принести, а может и сбежать.

— А что с откатом? Тебе не было плохо?

— Нет. Но давай об этом утром, я немного опасаюсь того, что может случиться ночью.

Они помолчали, каждый думал о своем.

— Кот, — прошептала она, приблизившись и встав на колени перед его столом, — я хочу тебя потискать. Ничего не могу с собой поделать.

— Я не уверен, что у тебя это получится, но попробуй — улыбнулся он.

Ира положила на стол руку ладонью вверх, Миша уселся в ее центре. Она перенесла мужа на диван, улеглась, положив его на шею, и поглаживая указательным пальцем, сказала:

— Кот, я боюсь ту, в кого превращаюсь. Я уже убила минимум шестерых, седьмого покалечила. Да, все они не заслуживают жалости, я понимаю, но меня пугает легкость, с которой я все это сделала.

— Иришка, извини, что меняю тему, но как Валик все это воспринял?

— Знаешь, очень хорошо. Мне вообще кажется, что после того как он выздоровел, стал очень спокойным, здоровым и каким-то не в меру серьезным. Мечта матери а не младенец.

— Видимо это компенсация — пробормотал он, и поцеловал жену в шею.

Сейчас, не видя ее, можно было представлять, что просто лежишь в темноте, обнявшись с любимой. Ира поглаживала мужа и думала о сегодняшнем дне: о Валике, о себе, о Мише. Она не произнесла этого, но ей реально казалось что они все получили компенсацию, а заплатили за это тем, что случилось с ним. О как бы она хотела изменить произошедшее! Миша, очень похоже, начал целовать ее шею. Увы, но для нее это лишь незначительная щекотка.

— Маленькая — оторвался он от своего бесперспективного занятия, — а как твои колени и прочие части тела?

— Побаливают, но постепенно проходят. На мне видимо все будет заживать как на… ведьме.

— Это очень хорошо, Иришка.

Дальше они лежали молча, думая каждый о своем.

— Я засыпаю, маленькая — тихо сказал он, — если усну, отнеси меня в ту комнату, а коробку поставь на постель, если проснусь, чувствуя что нужна помощь, то быстрее доберусь до тебя.

— Ну, хорошо, Кот. Пойдем спать.

Ира сняла мужа с шеи, встала и широко зевая пошла к себе. Проклятый уснул в ее руках, еще в коридоре. Уложив мужа спать, она поправила одеяло в кроватке Валика, и прислонив голову к подушке, моментально уснула.

Стоило Проклятому прийти в себя и встать, как он увидел улыбающегося инструктора, сидящего в одном из кресел.

— Привет, соня! Одевайся, тебя ждет Магрес.

Глава 22. Уход из Шаарна

Странное дело. Проклятый ждал этой встречи, ждал появления волшебника, но все равно начал нервничать.

— Он уже ждет? — переспросил Михаил, судорожно стараясь засунуть две ноги в одну штанину. Получалось не очень.

— Да. Тебя же не добудишься.

В конце концов он справился с одеждой и пошел за инструктором. За эти дни Миша часто бродил по башне мага, которая оказалась довольно большой, с множеством комнат, коридорчиков, лестниц, подвальных и подсобных помещений. Кольцо Магреса оказалось универсальным пропуском. Несколько раз он даже выходил наружу, один раз во внутренний двор, несколько раз на балконы.

Но сейчас, идя за инструктором, он понял что впервые оказался в этой части башни. Задуматься об этом Проклятый не успел, после очередного поворота они оказались уже в знакомой Михаилу «приемной». Там где он избил своего обидчика.

— Магрес ждет тебя, — инструктор распахнув дверь, посторонился впуская его внутрь.

Казалось ситуация повторилась, пылающий камин, чародей, стоящий около окна. Магрес крутанул стоящую на столе, знакомую Проклятому штуковину, позволяющую им общаться и понимать друг друга. Не произнеся ни слова, вновь повернулся к окну. Миша ждал пока маг нарушит молчание, сам он не знал как начать разговор.

— Шаарн скоро падет. — Сказал Магрес.

— Здравствуйте — слегка хрипловато ответил Проклятый — почему падет?

— Посмотри. — Магрес посторонился, пропуская Михаила к окну.

Обзор оказался великолепным, возникало ощущение что смотришь в огромный телескоп. Поначалу он не заметил ничего такого, обычный пейзаж, лес, песчаная насыпь отделяющая жилую территорию от таинственных болот. Потом ему показалось что песок шевелится, и присмотревшись Проклятый понял, что это не песок, а множество полупрозрачных тварей ползут по насыпи, оставляя за собой дорожку из слизи. Постепенно силы у твари иссякали, она замирала, но все новые и новые монстры выползали из болот, и по уже оставленным своими предшественниками следам, ползли к лесу.

— Постепенно они по собственным трупам доберутся до леса, а там им будет проще — прокомментировал маг.

— И ничего нельзя сделать? — удивился Проклятый. — Например, уничтожать их пока не подвезут новый песок?

Ему казалось, что это расточительно — вот так сдавать свою территорию.

— Экономически это нецелесообразно. — Магрес оставался бесстрастным, — Караван разбит и похоронен под завалом, а новый, даже если его снарядить немедленно, прибудет когда уже все будет кончено. Лускана стали находить мало, рудные жилы в горах истощились. Тут не осталось ничего ценного, кроме моей башни. Но она пока устоит, — он усмехнулся.