Метод супружества

— Потому что мы можем это сделать, — говорит он, наклоняясь вперед, так что теперь его тело касается моего. — Я могу привязать тебя к кровати, раздеть, и лизать твою восхитительную киску, пока ты не закричишь.

Черт. Возьми.

Следует ли мне злиться на него? Насколько важно то, что он был мудаком и бросил меня?

— Потом трахну так, как тебе нравится, — продолжает он низким и гортанным голосом, касаясь губами моих губ. — После того, как мы сходим к врачу.

Вот оно.

Холодная вода на моем быстро нагревающемся теле.

Я отшатываюсь от него.

Он отпускает мои волосы, ухмыляясь.

— Ты такой придурок, — рычу на него. Но мой голос какой-то хриплый.

— Но ты хочешь меня, — возражает он.

— Отвали, — огрызаюсь я в ответ.

— Переоденешься или хочешь, чтобы я отнес тебя в спальню, сорвал с тебя пижаму и переодел? — предлагает он.

Я умею разоблачать ложь, но не похоже, что он блефует. Этот ублюдок сделает все, что в его силах, чтобы отвезти меня к врачу. У меня нет особого выбора.

Это, мягко говоря, бесит.

— Пошел ты, — выплываю я, разворачиваясь и ухожу в свою спальню.

— Нам выходить через пятнадцать минут, — кричит он мне в спину. — Я приготовлю тебе буррито на завтрак, чтобы ты съела по дороге.

Черт, теперь я хочу буррито.

***

Я заставляю Кипа молчать.

Очень по-взрослому с моей стороны, но либо так, либо выкрикивать в его адрес ругательства.

И если бы я кричала на него, я не смогла бы съесть буррито. А он был очень вкусный.

Но даже это не помогло мне осознать тот факт, что я проиграла. Проиграла, потому что оделась, забралась в грузовик Кипа — с его помощью — и позволила ему отвезти меня в кабинет гинеколога. Я не люблю проигрывать. Особенно Кипу.

Я справлялась со всем в одиночку в течение нескольких месяцев. Ходила когда и куда захочу — ну, кроме туалета, потому что это диктовал ребенок, — и всю свою жизнь, после того как сбежала от жестокого мужа. Уступить Кипу в этом единственном вопросе было похоже на конец света.

Я отдала ему достаточно контроля, выйдя за него замуж. Это уже слишком.

Это, наряду с поездкой к врачу, которая всегда вызывала беспокойство. Да, предыдущим утром в больнице мне сказали, что все в порядке, но за двадцать четыре часа многое могло случиться. Прошлой ночью я чувствовала те же странные легкие покалывания, которые периодически возникали в течение пары недель.

Покалывания, которые могли быть от голода, газов, или это могли быть крошечные ножки моего ребенка, двигающиеся внутри. Но если я слишком сильно сосредотачивалась на ощущении, то вообще ничего не чувствовала.

Мне не с чем было сравнить, поскольку мои предыдущие беременности никогда не продолжались настолько долго.

Лучше пока списать все на газы. Лучше так, чем надеяться.

У меня раскалывается голова, когда мы регистрируемся, хотя я замечаю, как секретарша и пара других женщин, пялятся на Кипа. Включая беременных женщин, которые здесь со своими мужьями.

Потому что Кип, как всегда, выглядел великолепно. На нем потертые джинсы, а вместо рабочей обуви, ботинки от «Chuck Taylors», которые должны выглядеть на нем странно, но почему-то выглядят красиво. Джинсы сидят на нем идеально, демонстрируя его отпадную задницу. И белая футболка, не обтягивающая, но показывающая мышцы пресса. Его бицепсы напрягаются под тканью футболки, демонстрируя мускулистые загорелые руки, на которых виднеются вены. Хотя он строитель, и на них есть мозоли, он всегда поддерживает свои руки в отличной форме.

Он носит кепку задом наперед, и из-под нее выглядывают светлые волосы. На квадратной челюсти у него все еще видна щетина.

Короче говоря, для женщин он как кошачья мята. Особенно для беременных женщин, которыми управляю гормоны. Прямо как у меня. Я кое-как сдержалась, чтобы не затащить его в ванную и не заставить трахнуть меня там.

Хотя я догадываюсь, что попытка побороть свое либидо в комнате ожидания приятная перемена в борьбе с приступом тревоги.

Кип выглядит спокойным, как обычно. На первый взгляд. Но от меня не ускользает напряжение в его конечностях, морщинки вокруг глаз, то, как двигается его челюсть, как будто он сжимает зубы. Да, он нервничает. Нет, он напуган.

Он напуган.

Забыв, что я злюсь, тянусь и хватаю его за руку.

Кип дергается, и я тут же пытаюсь отдернуть ее. Но он усиливает хватку, не отпуская меня, и кладет наши переплетенные руки на свое мускулистое бедро.

Мы остаемся в таком положении, сидя там, держась за руки, до тех пор, пока за нами не приходит медсестра. Кип продолжает держать меня, когда мы встаем и следуем за медсестрой, отпустив только для того, чтобы я встала на весы, а затем снова хватает, пока мне не говорят сесть в смотровое кресло. Которое на другом конце кабинета. Он выглядит несчастным из-за расстояния.

Медсестра радуется, когда измеряет мне давление, говоря, как это здорово, что «папа пришел!»

Я не смотрю на Кипа, когда она говорит это. Все слишком странно.

И, к счастью, в кои-то веки между уходом медсестры и приходом моего врача нет долгого ожидания, так что нам с Кипом нет нужды напряженно молчать.

Как всегда, она врывается с улыбкой, веселая и взволнованная, увидев меня, никак не давая намеков, что в моем животе больше нет сердцебиения. Это обнадеживает.

Она останавливается, когда замечает Кипа в углу. На мгновение выглядит удивленной, а затем обрадованной.

— Папа? — спрашивает она, глядя на меня.

Киваю один раз, не в состоянии выразить это словами.

Кип выглядит таким же смущенным. Опять же, хотя я должна злиться на него, чувствую невероятное сопереживание.

Его не называли папой с тех пор, как умерла его дочь. Не могу представить, что он сейчас ощущает.

Мой врач хлопает в ладоши. Я подпрыгиваю.

— Хорошо, — говорит она. — Я рада, что папа здесь, особенно сегодня. С тобой произошел небольшой несчастный случай?

Киваю, глядя на свой громоздкий гипс.

— Да. Но я в порядке.

Она мягко улыбается мне.

— Я просмотрела твою карту из больницы, и, кажется, с вами обоими все в порядке. Мы пытались с тобой связаться, потому что ты опоздали на анатомическое обследование, — она награждает меня взглядом, который можно было охарактеризовать только как… материнский и слегка упрекающий.

Я прикусываю губу.

— Да, эм, была занята, — уклоняюсь.

Чувствую сердитый взгляд Кипа с другого конца комнаты. Отказываюсь смотреть на него.