Мэйфейрские ведьмы

– И обо всем этом он написал?

– Об этом и о многом другом. Хотя, признаюсь, я никогда не читала эти книги – и не стану читать. Мне достаточно было прочесть его мысли, когда он день за днем просиживал в библиотеке и писал, писал, давая волю своей фантазии… С тех пор прошло не одно десятилетие. Поверь, я очень долго ждала этого момента.

– Но почему эти книги до сих пор хранятся здесь? Почему вы их не сожгли?

– Потому что знала, что если ты когда-нибудь сюда приедешь, то непременно должна будешь увидеть их собственными глазами. И прочесть то, что было собственноручно написано им самим. Ибо ни одна книга не обладает такой силой, как сожженная книга. Его признания – лучшее доказательство его вины. – Карлотта помолчала несколько мгновений и почти шепотом продолжила: – Прочти их. Прочти и сделай свой выбор. Анта не смогла. И Дейрдре тоже. Но ты сильнее их. Ты умнее и мудрее. Да-да, ты еще очень молода, но уже мудра.

Она обеими руками оперлась на палку и задумалась, краешком глаза косясь куда-то в сторону, потом тихо и печально продолжила:

– Я в свое время этот выбор сделала. После того как Джулиен осквернил меня своими прикосновениями и попытался соблазнить льстивыми и лживыми речами, я бросилась в часовню, упала на колени и принялась молиться нашей Богоматери Заступнице, прося ее о защите и наставлении на путь праведный. И вот тогда мне открылась великая истина. Не важно, в какого именно Бога мы верим – католики мы, протестанты или буддисты. Важно другое: наша вера в добро, основанная на утверждении ценности жизни, на неприятии насилия и разрушения, на убеждении в том, что человек не имеет права унижать и оскорблять другого человека, не имеет права распоряжаться чужой жизнью. – Карлотта посмотрела Роуан прямо в глаза. – Я молилась Святой Деве и Господу нашему Христу, дабы они не оставили меня и поддержали в борьбе против пособников дьявола, дабы помогли одолеть их и выиграть страшную битву.

Карлотта опустила глаза и надолго погрузилась в размышления – возможно, перед ее мысленным взором проносились в тот момент картины прошлого, – затем заговорила снова:

– Уже тогда я отчетливо сознавала, какая тяжкая задача стоит передо мной, и год за годом училась тому, что было необходимо, – пользоваться дарованной мне силой и теми средствами, которыми пользовались они. С помощью заклинаний я вызывала мелких духов, которые легко поддавались управлению и которых столь же легко можно было отправить обратно в ад, когда отпадала нужда в их услугах. Иными словами, я боролась с ним его же оружием.

Голос Карлотты звучал словно издалека и, быть может, поэтому казался особенно зловещим. В течение всего своего рассказа она исподтишка следила за реакцией Роуан.

– Я заявила Джулиену, что никогда не рожу от него ребенка, что не желаю слушать его лживые речи и что его дьявольские средства обольщения на меня не подействуют. «Ты можешь сколько угодно раз принимать облик молодого красавца, – сказала я ему, – но я не брошусь в твои объятия, ибо всегда буду знать, что ты стар, и видеть перед собой твою морщинистую плоть. Даже если бы ты действительно был самым прекрасным мужчиной на свете, то и тогда не смог бы меня соблазнить. Неужели ты думаешь, что внешность имеет для меня хоть какое-то значение?» Я пообещала, что, если он еще хоть раз осмелится ко мне прикоснуться, я использую всю силу своего дара, все свои способности, чтобы уничтожить его и вернуть туда, откуда он пришел, то есть в ад. И тогда я увидела страх в его глазах. Он знал, что я обладаю достаточно большой силой и непременно выполню свою угрозу. Хотя, возможно, страх его имел совсем другие истоки: это был страх перед женщиной, которую он не смог соблазнить, сбить с пути истинного и подчинить своей воле. – Карлотта вдруг широко улыбнулась, открыв ровный ряд вставных зубов. – А это, да будет тебе известно, действительно может привести в ужас существо, живущее только за счет обольщения.

Карлотта замолчала, охваченная воспоминаниями.

Роуан глубоко вздохнула. Она не замечала ни жара, исходящего от лампы, ни струившегося по лицу пота. Глядя на стоявшую в нескольких шагах от нее старую женщину, она словно вместе с ней заново переживала горечь потерь, годы мучительных страданий, одиночества и… веры, безграничной отчаянной веры, которая способна убить…

– Да, убить, – подтвердила Карлотта. – Я сделала это. Во имя спасения живых, во имя избавления их от того, кто никогда не жил и непременно завладел бы ими, будь ему позволено…

– Но почему он выбрал нас? – недоуменно спросила Роуан. – Почему из всех живущих на этой земле именно нам суждено было стать игрушками в руках того, о ком вы говорите? Ведь способностью видеть призраков и духов обладаем не только мы.

Ответом ей был лишь долгий тяжелый вздох.

– Вы когда-нибудь разговаривали с ним? – не унималась Роуан. – Вы говорили, что он являлся вам в детстве и нашептывал слова, которые могли слышать только вы. А сами вы спрашивали, кто он и чего добивается?

– Неужели ты думаешь, он сказал бы мне правду? Запомни, правды ты от него не услышишь. А заговорив с ним, ты только умножишь его силу, ибо беседы с нами для него все равно что пища для голодного или масло для этой лампы.

Карлотта подошла ближе.

– Он сумеет найти в твоих же собственных мыслях такой ответ, который больше всего тебя устроит и поможет ему обрести над тобой власть. Он сплетет вокруг тебя такую густую паутину лжи, что сквозь нее ты никогда не увидишь ни единого проблеска истины. Он нуждается в твоей силе и потому скажет и сделает все, чтобы ее получить. Разорви эти путы, дитя мое. Ты самая сильная из всех. Разорви цепь и отправь его в ад, ибо для него нет места на этой земле. И нигде больше не найдет он силы, сравнимой с твоей. Ведь ты – его создание! Неужели ты не понимаешь, что он – творец твоего дара. Ради появления на свет столь могущественной ведьмы, как ты, он заставлял совокупляться брата с сестрой, дядю с племянницей, сына с матерью… Да-да, не удивляйся, бывало и такое. Иногда он терпел поражения на этом пути, но уже в следующем поколении продолжал начатое и стократ восполнял потерю. И разве значили для него хоть что-то Анта или Дейрдре, если впоследствии он мог получить Роуан?!!

– Ведьма? Я не ослышалась? Вы произнесли именно это слово?

– Да. Все они были ведьмами и колдунами. Разве ты до сих пор этого не поняла? – Карлотта пристально вглядывалась в лицо Роуан. – Твоя мать, мать твоей матери, ее мать… – и так далее. И Джулиен, этот порочный и жалкий Джулиен, чьим сыном был твой отец, Кортланд… Та же участь ожидала и меня, но я взбунтовалась.

Роуан так сильно сжала в кулак пальцы левой руки, что ногти глубоко впились в ладонь, и удивленно уставилась на Карлотту, которая, словно не замечая этого взгляда, продолжала:

– Инцест, моя дорогая, далеко не самый тяжкий из их грехов, хотя и служит для них одним из главнейших средств продолжения рода и умножения силы – с его помощью они очищают кровь и из поколения в поколение обеспечивают рождение все более могущественной ведьмы. А род Мэйфейров корнями уходит в такую глубь веков, что истоки его теряются где-то в далекой истории Европы. Но об этом пусть тебе расскажет англичанин. Он знает историю лучше меня. Я имею в виду того джентльмена, который пришел под руку с тобой в церковь. Попроси его назвать имена кукол, которые лежат в этом сундуке. Ему они хорошо известны.

– Я не могу больше оставаться в этой комнате, – прошептала Роуан. Она резко повернулась, чтобы уйти, и луч света от лампы скользнул по площадке лестницы.

– Ты знаешь, что это правда, – спокойно произнесла Карлотта за ее спиной. – В глубине души ты всегда сознавала, что внутри тебя таится зло.

– Я не согласна с вашим выбором слов. Вы говорите о потенциальной готовности творить это зло.

– Что ж, в твоей власти покончить с этим. Ты обладаешь большей силой, чем я, а значит, сможешь гораздо успешнее бороться с ним. Точнее, с ними…

Она протиснулась мимо Роуан, царапнув ее подолом платья, и направилась к лестнице, сделав знак Роуан следовать за собой.

Едва Карлотта открыла вторую выходившую на площадку дверь, в нос Роуан ударил такой отвратительный запах, что она едва не задохнулась и невольно попятилась. Однако быстро взяла себя в руки, сделала глубокий вдох и следом за ним несколько глотательных движений. Она знала, что только так можно будет вытерпеть эту вонь.

Подняв повыше лампу, она увидела, что узкое помещение, в которое они вошли, представляет собой нечто вроде кладовой, забитой склянками и бутылками. Они стояли на самодельных полках и были заполнены густой темной жидкостью, в которой плавало нечто полуразложившиеся и отвратительное на вид. Запах химикатов и спирта не мог заглушить мерзкую вонь гниющей плоти. Невыносимо было даже представить, что произойдет, если кто-то разобьет или откроет хоть одну из этих емкостей.