Мэйфейрские ведьмы

А большинство из тех, кто готов говорить, – ее недруги. Возможно, если бы остальные не так боялись, мы могли бы услышать нечто, что уравновесило бы картину.

В любом случае, еще совсем маленькой девочкой Карлотта вызывала всеобщее восхищение своим блестящим умом. Монашки, обучавшие Карлотту, даже называли ее гением. После окончания школы при монастыре Святого Сердца она поступила на юридический факультет университета Лойолы^{22} еще совсем юной.

Между тем Лайонел начал посещать дневную школу с восьми лет. Он был, видимо, тихим, воспитанным мальчиком, не причинявшим особых хлопот, поэтому его все любили. Ему наняли специального учителя, чтобы тот помогал мальчику с домашними заданиями, и со временем Лайонел превратился в блестящего ученика. Но он не дружил с посторонними. Вне школы он общался только с собственными кузенами.

История Стеллы сильно отличается с самого начала. По всем свидетельствам, Стелла была исключительно хорошеньким ребенком с мягкими черными волнистыми волосами и огромными черными глазами. Когда начинаешь рассматривать ее многочисленные фотографии с 1901 года по 1929-й, год ее смерти, невольно кажется, что невозможно представить Стеллу в другой эпохе, настолько подходила она к тому времени со своей стройной мальчишеской фигуркой, пухлым красным ротиком и стрижкой.

На первых фотографиях она настоящая сладкая малышка с рекламы грушевого мыла, этакая маленькая искусительница с мудрым и в то же время игривым взглядом. К восемнадцати годам она превратилась в настоящую Клару Боу^{23}.

В ночь своей гибели Стелла, как утверждают многочисленные свидетели, была femme fatale^{24} незабываемого очарования, лихо отплясывала чарльстон в короткой юбочке с оборками и блестящих чулках, сверкая по сторонам своими огромными глазами; ни одна другая женщина в зале не могла похвастаться, что приковывает к себе взоры абсолютно всех мужчин.

Когда Лайонела отослали в школу, Стелла умоляла родных позволить ей тоже ходить в школу, так, во всяком случае, она рассказывала монашкам Святого Сердца. Ее приняли в пансион как приходящую ученицу, но через три месяца тихо и неофициально исключили. Поговаривали, что Стелла пугала пансионерок. Она читала их мысли и с удовольствием демонстрировала этот свой дар, а также могла толкать людей, не дотрагиваясь до них, а еще у нее было своеобразное чувство юмора, и она открыто смеялась над словами монашек, когда считала их явной ложью. Ее поведение приводило в ужас Карлотту, которая была бессильна что-либо изменить в поведении сестры, хотя все утверждали, что Карлотта любила Стеллу и всячески старалась уговорить ее не выделяться.

Удивительно в свете всего сказанного, что монашки и пансионерки Святого Сердца на самом деле полюбили Стеллу. Многочисленные соученицы вспоминают ее с симпатией и даже с восторгом.

Когда она забывала о своих шалостях и трюках, то превращалась в «очаровательную», «милую», абсолютно «восхитительную» и «дорогую малышку». Но никто не мог оставаться подле нее подолгу.

Следующее учебное заведение, куда поступила Стелла, была Академия урсулинок, она продержалась там только до первого причастия, после чего ее сразу исключили, так же тихо и неофициально и главным образом по тем же причинам. На этот раз, видимо, она была убита необходимостью вернуться домой, потому что в школе отлично развлекалась, а дома ее ждала только скука – ведь мать и дядя Джулиен постоянно отмахивались от девочки, ссылаясь на занятость. Ей хотелось играть с другими детьми. Гувернантки раздражали Стеллу. Она все время стремилась бывать вне дома.

Затем Стелла училась еще в четырех разных частных школах, везде задерживаясь не больше чем на три-четыре месяца, и наконец оказалась в приходской школе при церкви Святого Альфонса, среди детей ирландских рабочих, где она была единственной, кто приезжал в школу каждый день на лимузине с шофером. Сестра Бриджет-Мэри – монашка-ирландка, прожившая при благотворительной больнице Нового Орлеана до девяноста лет, прекрасно помнила Стеллу даже спустя пятьдесят лет и сказала автору этих строк в 1969 году, что Стелла Мэйфейр, несомненно, была ведьмой.

Сестра Бриджет-Мэри еще раз подтвердила то, в чем обвиняли Стеллу: девочка читала чужие мысли, смеялась над людьми, когда те лгали, мысленно заставляла вещи летать по комнате, разговаривала с невидимым другом, «знакомым», как выразилась старая монахиня, который исполнял все поручения Стеллы – находил потерянные вещи и заставлял предметы летать по воздуху.

Но нельзя сказать, что Стелла без конца демонстрировала свои способности. Очень часто она подолгу старалась вести себя хорошо; она любила читать, с удовольствием занималась историей и английским; ей нравилось играть с другими девочками в школьном дворе на Сент-Эндрю-стрит, а еще она очень любила монахинь.

Монахини невольно поддались очарованию Стеллы. Они позволяли девочке приходить в сад монастыря и срезать цветы, они учили ее после школы вышиванию, к которому у нее был талант.

– Вы знаете, как она завоевывала людей? Я вам скажу. Каждая монахиня этого монастыря считала Стеллу своей юной подружкой. Стелла заставляла вас поверить в это. Она делилась своими маленькими секретами, словно не могла рассказать о них ни одной другой живой душе. И ей все было о вас известно, все. Она знала о вас такое, о чем вы никогда ни с кем не говорили, она принималась обсуждать с вами ваши секреты и страхи и то, чем вам всегда хотелось поделиться с другими людьми, и после этих разговоров у вас становилось легче на душе. А позже, спустя несколько часов, а может быть, даже и дней, вы вспоминали, каково это было сидеть в саду и шептаться с ребенком, и понимали, что она ведьма! Ее прислал дьявол. Добра от такой не жди.

Но отдам ей должное: она не была подлой. Нет, подлости в ней не было. Иначе это был бы не ребенок, а настоящий монстр. Бог знает, каких только злых дел она тогда бы не натворила. Но я думаю, на самом деле ей не хотелось причинять людям зло. Просто Стелле доставляло тайное удовольствие выставлять свои способности, если вы понимаете, что я имею в виду. Ей нравилось догадываться о ваших тайнах. Ей нравилось видеть ваше изумление, когда она рассказывала вам о ваших снах предыдущей ночью.

А с каким увлечением она принималась за разные дела! Неделями рисовала картинки с утра до ночи, а потом отшвыривала карандаши и больше за них не бралась. Или, например, вышивание: она научилась вышивать, и у нее получались совершенно изумительные вещицы, а потом вдруг она сердилась на себя за малейшую оплошность, бросала иголки и подолгу не бралась за вышивание. В жизни не встречала такого переменчивого ребенка. Похоже, она искала что-то, чему могла посвятить всю себя, но так и не нашла. По крайней мере, когда была маленькой девочкой.

Одно она любила делать, от чего никогда не уставала, – рассказывать истории другим девочкам. Бывало, они соберутся вокруг нее во время большой перемены и буквально ловят каждое слово, пока не прозвенит звонок. И какие только истории она не рассказывала: о привидениях в старых домах, где скрыты ужасные тайны, о подлых убийствах, о колдовстве на островах в давние времена. Она знала истории о пиратах, да, хуже всего, когда она принималась рассказывать о пиратах. С ума сойти можно было. Послушать ее – так все звучало очень правдоподобно. Хотя ты понимала, что девочка все это выдумала, иначе быть не могло. Что могла она знать о мыслях и чувствах тех бедолаг на захваченном судне за несколько часов до того, как свирепые пираты ставили их на доску?^{25}

Но, уверяю вас, некоторые подробности из ее рассказов были весьма интересны, и мне всегда хотелось расспросить о них кого-то знающего, сами понимаете, кого-то, кто читал исторические книги и разбирался во всем этом.

Но после таких рассказов девочкам снились кошмары, и, что бы вы думали, их родители приходили к нам и возмущались: «Позвольте, сестра, где моя малышка могла наслушаться подобных ужасов?»

Нам приходилось всякий раз обращаться к мисс Мэри-Бет. «Подержите ее дома несколько дней», – просили мы. Вот так обстояли дела со Стеллой. Изо дня в день такое не вытерпишь. Никто бы не вытерпел.

Слава Богу, девочка уставала от школы и пропадала тогда на несколько месяцев.

Иногда она отсутствовала очень долго, и мы начинали надеяться, что она больше не вернется. Мы слышали, что девочка бегает без присмотра по соседним улицам, играет с детьми прислуги и заставляет сына кухарки изображать из себя идола (мальчишка был черен как сапог, можете не сомневаться), и тогда мы думали: пора бы кому-нибудь пойти и поговорить с мисс Мэри-Бет.

Затем однажды утром, как гром среди ясного неба, часов эдак в десять – этот ребенок никогда не заботился о том, чтобы прийти в школу вовремя, – к школе подкатывал лимузин, из него, представьте только, появлялась Стелла в своем маленьком форменном платьице и с огромным бантом в волосах, настоящая куколка. И привозила она с собой целый мешок ярко упакованных подарков для каждой из сестер, кого знала по имени. Всех нас обнимет, со всеми поздоровается – можете не сомневаться. «Сестра Бриджет Мари, – прошепчет мне на ухо, – я так по вас соскучилась». Ну и конечно, я тут же открою свой подарочек, и, можете мне поверить, это случалось не раз, найду в коробочке какой-нибудь милый пустячок, о котором давно мечтала в глубине души. Помню, однажды она подарила мне крошечную фигурку младенца Христа в шелках и атласе, а в другой раз очень красивые четки из хрусталя с серебряным замочком. Что за ребенок. Очень странный ребенок.