Мэйв Флай

– Мэйв, я не расстроен, - говорит Гидеон.

Ты впустила его в себя, в наш дом, и теперь он заберет все. Он заберет все. Потому что никто не похож на тебя, Мэйв. Никто никогда не поймет тебя.

– Мэйв, послушай меня, - говорит он. Он поднимает руки.
– Я не собираюсь ничего делать. Пойдем наверх, и я покажу тебе...

Ты впустила его в наш дом. Ты сама навлекла это на себя. Он видел, и он разоблачит тебя, потому что не может понять.

– Мэйв, пожалуйста...

Мои пальцы находят банку, медленно открывают ее и лезут внутрь. Я плачу, по-настоящему плачу. Слезы текут так, что я едва могу видеть.

Я подхожу к Гидеону, и он замирает, но не отступает.

– Ты не понимаешь, - говорит он со слезами на глазах, на его лице выражение удивления или ужаса. Полное неверие. Он протягивает ко мне руки.
– Мэйв, я тоже...

Никогда не открывай эту дверь тому, кто пожелает выйти обратно. Ты - то, что ты есть.

– Я понимаю, - говорю я.
– Я правда понимаю.

И я размазываю яд кактуса по его глазам.

– Блядь! Что за хрень!

– Мне жаль, - говорю я.
– Мне очень жаль.

Я отступаю от него. Меня трясет. Я вся дрожу.

– Я не видел, - говорит он.
– Я ничего не видел. Что это было, черт возьми?

– Ты не должен был ничего этого найти, Гидеон. Мне очень жаль.

– Мэйв, просто замолчи на секунду и выслушай меня. Ты не понимаешь...

Ты знаешь, что ты должна сделать,– говорит Таллула.

– Мэйв, черт возьми, я не видел!

Он что-то кричит мне, но я не слышу. Я слышу визг обезьян, вой двух волков и снова... и снова голос моей бабушки.

Нет никого, похожего на тебя, Мэйв. Никого, кроме меня. Какой глупой девочкой ты была, что забыла об этом. А теперь посмотри, что ты наделала. Ты утащила его за собой. Ты привела ягненка в логово волков. Ты сделала это.

Мои пальцы находят то, к чему я тянусь, и я задыхаюсь от рыданий. Она права. Я так глупа. Я впустила его. Я позволила себе поверить.

Я что-то говорю, снова и снова, задаю вопрос, но даже не понимаю своих слов.

Гидеон никогда не сможет полюбить меня, не такую, какая я есть на самом деле. Не теперь, когда он знает. Он никогда не сможет.

Я все еще обращаюсь к нему, все еще задаю вопрос, но теперь я задыхаюсь в словах. У меня нет выбора. У меня нет...

Я замахиваюсь булавой, и она сталкивается с человеком, которого я люблю.

Он пытается бороться со мной, но он слеп и не знает этого пространства. Потому что оно мое, и ему не суждено его увидеть. Он идет вперед, спотыкаясь о кости, собранные моей бабушкой. Я размахиваю булавой снова и снова.

Пока он не затихнет. Пока он не замолчит.

И тогда я падаю рядом с ним.

Слова все еще льются из моего рта, но теперь я их понимаю. Теперь они - единственный звук в комнате.

– Как ты вошел?!

– Как ты вошел?!

50

Закрываю и запираю дверь в подвал. Я принимаю душ под горячей и холодной водой. Я не могу перестать дрожать. Я убираюсь в доме. Я возвращаю бабушкин костюм в шкаф.

Я сделала все, что должна была сделать, и оставила одежду Гидеона напоследок. Я стою в своей спальне и смотрю на нее. Я не хочу прикасаться к ней, мне невыносимо чувствовать ее. Но я должна это сделать.

Я аккуратно складываю его рубашку и кладу ее на кровать. То же самое я делаю с его красным колпаком. С его носками. Я поднимаю его брюки и обнаруживаю, что в кармане что-то лежит. Я думаю, что это его бумажник, но когда я достаю его, то понимаю, что это не так.

Это конверт, сложенный. Я медленно разворачиваю его и открываю.

Внутри - фотографии, напечатанные на бумаге. Я роняю их, мой взгляд расфокусируется. Я заставляю свои руки разложить их на пледе. Я моргаю.

Я жду, пока мои глаза воспримут изображения, а мозг синтезирует их.

Тела.

Каждое фото разное. Некоторые из них старые и пикселизированные. Некоторые более новые. Все они только что умерли. И все же... И одна из них - молодой человек, плывущий по реке. Pядом с газетной вырезкой. Джаред Рэй, несчастный случай или самоубийство, падение с моста, 2009 г. Изображение в газете молодого Гидеона, Джареда и Кейт. Еще один снимок, самый свежий, актрисы, которую я видела не так давно у бассейна в "Шато", с Гидеоном. Он сказал, что ему не нравится, как все закончилось с Джаредом, что в конце концов все было некрасиво. Он имел в виду самый конец. Он имел в виду последний момент.

Я опускаюсь на колени.

Их восемь. Восемь тел. Татуировка Гидеона.

Я подумала, что, возможно, номер майки Джареда в хоккейной команде был "восемь". Я подумала...

То, что он сказал в подвале. Он сказал мне. Он говорил мне, а я не слушала.

Я не могла его услышать.

Мэйв, я тоже.

51

Я сажусь в "Мустанг".

Когда я выезжаю на бульвар Санта-Моника, воздух вокруг меня колышется, пронизывая весь город. Мои руки дрожат на руле.

Кожа Гидеона на моей коже. Гидеон сидит рядом со мной. Гидеон рядом со мной в темноте.

Гидеон говорит мне, что я ничего не понимаю.

Голос Гидеона заглушается голосом Таллулы.

Мэйв, я тоже.

Ветер шелестит в пальмах, их стволы слегка покачиваются, сухие листья скребутся друг о друга.

Все громче и громче, по мере того как я приближаюсь.

* * *

Я останавливаюсь перед его домом, огромным тюдоровским домом со слишком зеленым двором. Когда я закрываю дверь "Мустанга", надо мной раздается резкий треск. Жестокий звук удара, когда большая масса падает передо мной на землю.

Упала пальмовая ветвь. Я стою и смотрю на нее, на траву.

Как тушки больших птиц, – сказал он.
– Как мусор.

Я оглядываюсь вокруг и вижу, что все деревья качаются, что вся атмосфера взбудоражена.

Воздух вокруг меня колышется быстрее, и ветерок толкает меня вперед, к дому. В этот момент еще одна ветка падает в мою сторону. И еще одна.

* * *

Трясущимися руками я открываю дверь его ключами. У него нет сигнализации. Без него в доме тихо, только мое собственное дыхание и ветер снаружи. Этот дом выщербленный и полый. Пустой.