Меж двух орлов

Стадо, тем временем, повернуло в лес. Женщины еще некоторое время бежали следом, подгоняя и разгоняя, а потом тоже повернули обратно. Проходя через ворота, Мирося обратила внимание, что места на стене были заняты стариками и все теми же подростками. Видно, это те, кто не мог удержаться на коне против закованных в железо рыцарей, готовились оборонять последний рубеж.

– А куда идти? – Женщины снова собирались возле общинного дома.

– Небр проведет.

– Так он же на Нови?

Впрочем, ответы на их вопросы не потребовались. Ворота открылись и в них на полном ходу влетели три телеги, нагруженные обитателями Ятвежи Новой и их скарбом.

Наученные горьким житьем на другой границе, женщины и дети быстро попрыгали с телег, похватали свои узлы и за один миг были готовы в дорогу. Остальные обитатели Ятвежи потянулись за ними.

Небр вывел людей через небольшую калитку, которой пользовались обычно, чтобы по-быстрому добраться до леса. Шли быстро и тихо, на ходу затыкая младенцам рты самодельными сосками из жеванного хлеба.

– А тата Сколоменд разве с нами не идет? – Тихонько спросила Мирося, стараясь держаться Нетты. По ее мнению, самому Сколоменду в битве делать было нечего. Много ли навоюешь на одной ноге? А кому, как не домочадцам, знать, что вторая нога старейшину уже частенько подводит.

– Куда ему? – Чуть ли не с испугом переспросила Нетта. – Тата – криве-кривейто, он сейчас будет жертву богам приносить, за добрую битву.

– А нашу святыню, наверное, опять пожгут. – Вздохнула рядом Марыля, которая незаметно протолкалась в толпе поближе к сестре.

– Какую святыню? – Не поняла Мирослава. Она ведь помнила, что святыню в Явноске сожгли еще в прошлом году.

– Так новую же. – Марыля вздохнула. – Лукаш уперся, говорит, в память о родителях надо достроить. Лучше бы хлев сперва достроил, а то часть скотины на улице держим. Зима придет, все волки в округе сыты будут. А теперь-вот, вся работа зазря.

– Не переживай, – Утешила родственницу Нетта. – А так бы хлев новый сожгли. Им-то какая разница: святыня, хлев… лишь бы горело.

– А как ты вообще тут оказалась? – Мирося наконец-то догадалась забрать у сестры один из трех мешков, которые та тащила пыхтя. – И куда столько добра набрала?

– Да не мое это. – Та отмахнулась. – Это Стасины. Сама она детей тащит, пришлось помогать. А куда столько? Она в прошлый раз в лесу набедовалась, пока выйти решилась. Так теперь все время узлы под кроватью держит. И сухари таскает. Я уж Лукашу говорила… – Марыля махнула рукой. – Увидит кто, как вдова сухари по котомках прячет, подумает, что у меня ларь на три замка закрыт. Что кусок хлеба сиротам жалею.

– Зато, вишь, молодичко, – вступила в разговор одна из старших женщин, широким «мужицким» шагом шагавшая рядом, – как оно повернулось. Может, придется тебе еще родичке в ножки кланяться за те сухари.

– Посмотрим. – Не стала спорить с незнакомкой Марыся, заканчивая разговор.

– Так а тут ты как оказалась? – Продолжала допытываться Мирося. Говорили негромко, поэтому Небр не спешил прекращать разговоры. Пусть бабоньки болтают, за разговорами не так бояться будут.

– Как все. Твой ядзвин Лукаша еще давно предупредил, чтобы ежели чего, все бросали и сюда. Ну, мы и бросили. Хлопам велели в леса бежать, а сами в бричку и к вам.

– А Лукаш? – испугалась вдруг за друга детства Мирослава.

– А что Лукаш? С двумя пахолками много навоюешь? На коня и в Соколув. Вместе, оно как-то сподручнее.

– Точно! – Мирося улыбнулась с облегчением. Вместе они точно отобьются. Отец, и Гжесь, и оба Лукашика… Борута со Скирмутом и даже хромой Сколоменд. И не случится ничего такого, о чем рассказывают пришлые северянки.

Так, под негромкие тревожные разговоры спустились в низинку.

– Ой, а я эти места знаю! – Неожиданно обрадовалась Мирослава. – Смотри, Марысю, это ж уже соколувский лес. Не знала, что у таты Сколоменда тут скрытка устроена.

– Это нынче он соколувским считается. – Проворчала какая-то женщина. Кажется, мать той самой Ханчи, что невзлюбила Мирося с первого взгляда. – А так-то – всегда нашим был.

– Нашли время собачиться. – Какая-то бабулька с двумя узлами влезла между спорщицами, растолкав их в разные стороны.

– А кто-нибудь знает, куда мы идем? – Встревожилась Мирося, видя, что Небр сворачивает в низинку. О Ханче и ее матери она уже и думать забыла. – Там же дальше болото!

Но, как оказалось, именно в болото и вел их Небр.

– Теперь туда, на остров. – Скомандовал он, доставая из заплечного мешка длинную веревку и обвязываясь ею, как поясом. – Тут под водой тропинка есть. Идти строго по вешкам. Детей возьмите на руки.

Самые смелые из женщин уже приняли конец веревки, по очереди обвязываясь ею, так, что получалась живая цепочка.

– Быстрее, быстрее! – Торопил Небр. – Мы там скрытку обустроили. Есть где переодеться и обогреться.

Здесь, в глубине леса, осень ощущалась особенно сильно. Ступив на тропинку, Мирослава оказалась почти по грудь в холодной воде. Холодом свело ребра, запирая дыхание, но обвязанная вокруг пояса веревка натянулась, заставляя делать следующий шаг. Невольно вспомнилось похожее болото, остров и ночевка на нем. Впрочем, Мирося постаралась отогнать сторонние мысли. Нельзя было отвлекаться, высматривая в предрассветной полутьме едва заметные вешки. Один шаг с тропы, и ты беспомощно повисаешь на веревке, барахтаясь в мутной болотной воде. Хорошо еще, если вытянут, а ты никого за собой потянуть не успеешь.

Путаясь в мокром подоле, Мирося дала себе зарок при свете дня посмотреть, сколько же им пришлось пройти. Потому что сейчас путь казался бесконечным. Ноги сводило холодом. Руки болели, устав держать над головой два узла (по примеру Марыли, Мирослава взяла у Нетты тряпье, чтобы той было сподручнее с дочкой. Но рано или поздно заканчивается все. Закончился и этот путь.

Оказалось, что за густым кустарником спрятан небольшой, но добротный ядзвинский дом. Новая крыша еще не успела потемнеть под солнцем и ветрами.

– Заходите, обустраивайтесь. – Небр кивнул, ожидая, пока освободится веревка. Намотав ее на локоть он коротко кивнул в сторону дома, мол, нечего тут зря стоять, и снова побрел. На том берегу еще оставались люди.

– Ну, пойдемте, что ли! – Вырвал всех из задумчивости голос Марыли.

– А ты чего это, пущанка, тут раскомандовалась? – Взвилась одна из женщин.

– А что, не надо было? – Мирося со вздохом прикрыла глаза. Марыся, если ее зацепить, за словом в карман не лезла никогда. – Не, ну если тебе так хочется тут постоять, приваживая светлой рубахой комаров и збуев, то стой. На здоровье!

– А и правда, бабоньки! Чего стоим? Детей сушить надо! – Пожилая ядзвинка, что уже не раз заступалась за Миросю перед особо языкатыми, быстро взяла дело в свои руки.

Женщины, словно опомнившись, засуетились. В этой суете Мирослава обождала, пока всем станет не до нее. Приотстав, она быстро сняла сережки – тоненькие серебряные колечки – и, сцепив парой, кинула в темную воду.

– Раз приняли, так теперь и сберегите! – Шепнула она.

Наверное, в этот момент Мирослава и сама не знала, к кому обращается. Но, по примеру Боруты, начинала верить, что мир вокруг не всегда такой, каким кажется. Бывают же в нем русалки-родственницы, и родственники-зубры… Мало ли, кто тут еще может быть? Наверное, Борута обо всем позаботился еще тогда, когда готовил это укрытие. Но раз это укрытие находится в отцовских лесах, то она – Мирося – отвечает за этих людей вдвойне. И как Борутина, и как Соколувна.