Между ангелом и бесом 2

Бенедикт оставался постоянным объектом беззлобных шуточек со стороны друзей, что, учитывая нелепые ситуации, какие ангел провоцировал с завидной регулярностью, было не удивительно.

А солнечная Фрезия, что раскинулась пустынями и оазисами между Рубельштадтом и Крепостью, шумела огромным базаром. И единоличная правительница – прекрасная Гуль-Буль-Тамар была невероятно хороша, приятна в общении и гостеприимна. Правда, ни Марта, ни Брунгильда, ни даже зелёная лягушка Кваква, почему-то дипломатические визиты своих мужей в государство гаремного типа не одобряли. Хотя, надо отдать им должное, скандалов по этому поводу тоже не устраивали. Альберт Иванович Полухайкин упорно называл соседей таджиками, а Гуль-Буль-Тамар иначе, чем Томкой Собакиной не величал. Это имя к восточной диве он прилепил после того, как впервые услышал прозвище, которое принцессе когда-то дал Гуча – Пит-Буль-Терьер. И не разобрался сразу, что это не настоящее имя соседки. А для лёгкости произношения переделал, посчитав, что так будет благозвучнее. С тех пор так и повелось – Томка и Томка, Собакина – и Собакина.

Глава 2

Стояло раннее утро. В крепости оно было не только ранним, но, из-за постоянных туманов, ещё и серым. По широкому двору шёл юноша. Он был одет в серые форменные брюки, крепкие сапоги, а через плечё были перекинуты рубаха и полотенце. Парень был высок ростом, широк в плечах, но лицо его было безусо – лёгкий пушок пробивался на румяных щеках и подбородке. Звали его Аполлошей, и был он сыном Брунгильды Непобедимой и Чингачгука – бывшего жителя Энергомира, бывшего карьериста в небесной канцелярии, бывшего чёрта, а теперь просто человека. И лицом Аполлон был похож на отца – Гучины острые тёмные глаза, хищный орлиный нос, тонкие губы. И волосы – чёрные и прямые, были так же, как у Гучи, собраны в хвост на затылке. На Брунгильду Аполлоша совсем не походил, разве что ресницы у парня были мамины – пушистые и загнуты почти до самых бровей. Да и страсть к спорту Аполлоша тоже от мамы унаследовал.

Сейчас он направлялся к конюшне, чтобы взять горячего скакуна и словно на крыльях, понестись к морскому берегу. Юный принц любил совершать долгие заплывы в ледяной воде. А ещё он любил вставать раньше всех, чтобы без помех любоваться родным городом. Ему нравилась тишина, нравилось смотреть на серые стены домов, нравился окутанный туманом замок. Казалось, что город, который назывался просто Крепость, сливается со скалами, становясь частью ландшафта.

Состояние утренней романтичности сменилось у Аполлоши сосредоточенной задумчивостью, стоило только подойти к конюшне. Дело в том, что благодаря какому-то невероятному стечению обстоятельств, он унаследовал от Гучи ещё одну черту – совершенно необъяснимую неприязнь к любимому маминому жеребцу Бяше, взаимную, между прочим. А задумчивым принц был потому, что Бяшка имел обыкновение поджидать Аполлошу у дверей конюшни, что делало доступ к другим лошадям очень проблематичным.

Аполлон немного постоял перед воротами, потом вдруг ухмыльнулся нехорошо и направился к изгороди. Направился затем, чтобы выломать кол из забора, которым огорожен загон для лошадей. Это его и спасло.

Только заточенный сверху кол оказался в руках юного принца, как прямо с неба опустились странные существа. Их было штук десять – все одеты в одинаковые длинные пальто с поднятыми воротниками, чёрные шляпы натянуты до самых глаз, а на носах тёмные солнцезащитные очки. Руки в перчатках, из под воротников пальто видны шарфы, укутывающие лицо незваных гостей до очков.

Они стояли шеренгой, позади самого маленького и толстого, видимо предводителя.

– Взять его! – скомандовал коротышка, и подчиненные кинулись на Аполлошу.

Тут то и началась для принца самая потеха. Он моментально сделал выпад, ударил палкой самого активного нападающего. И даже не успел удивиться, увидев, как активист осыпался на землю пустым пальто, в котором лежали очки и горстка праха.

Аполлон понял, что имеет дело с вампирами, и порадовался своей удаче – забор сделан из разных пород дерева, но он умудрился выдернуть именно осиновый дрын.

Вампиры отступили, потеряв ещё троих. Они посовещались, но не долго, и снова кинулись в атаку, теперь атакуя с воздуха. И он бы победил, победил потому, что боевые искусства изучал под руководством славной Брунгильды, но видимо, сказалась нехватка опыта. Аполлоша пропустил удар по затылку, потому что позволил противнику зайти в тыл.

К конюшне уже неслась Брунгильда Непобедимая, размахивая остро заточенным мечём. Она не успела – вампиры – оставшиеся трое – подхватили принца на руки и поднялись в воздух. Скоро они скрылись в клубах тумана, оставив несчастную мать в бешенстве и большой тревоге.

Непобедимая со всех ног кинулась в казарму. Она схватила горн и протрубила сигнал тревоги. И тут город ожил. Звон оружия, ржание лошадей, команды, отдаваемые зычными солдатскими голосами. Куда полетели похитители, Брунгильда не знала, но она была готова перевернуть весь свет, только бы помочь сыну, только спасти его! Но паника – не то состояние, в котором королева могла находиться хотя бы минуту. Брунгильда Непобедимая больше привыкла к холодной рассудочности. Она быстро успокоилась и решила сначала отправиться в Рубельштадт, где сейчас находился её муж, помогая королю Полухайкину решать серьёзные государственные проблемы. Как справедливо предполагала Брунгильда, проблемой государственного масштаба являлся вопрос – как снять похмельный синдром.

Уже опускали подъёмный мост, как сверху, с крыши дозорной башни раздался противный, режущий уши хохот. Брунгильда всегда сначала делала, а потом думала, и реакция у прекрасной амазонки была такой, что бывалые воины диву давались. Поэтому никто не удивился, услышав свист стрелы. На серые каменные плиты упала уродливая тушка, что минуту назад была совершенно живой гаргульей. Стрела попала ей прямо в раскрытую пасть, навсегда лишив возможности хохотать над чужими бедами, и сейчас из раны хлестала чёрная, будто смола, кровь. В когтистых лапах уродливого существа был зажат свиток пергамента. Брунгильда приказала прочесть.

Старшина спешился, взял свиток и, прокашлявшись, прочёл – сухо, без всякого выражения. Но по мере того, как до него доходило, что именно написано, его голос менялся, к концу чтения в нём гремел гнев и звенела ярость. Лицо старшины побагровело, брови сошлись к переносице, а глаза сверкали. Попадись ему сейчас в руки составитель этого письма, тому бы не поздоровилось.

Старшина с самого рождения Брунгильды занимался её воспитанием. Это был бывалый воин, преданный всей душой своей королеве. И Аполлошу он пестовал с пелёнок, втихомолку радуясь, что Тыгдынский конь на право тренировать принца не претендует.

– Я, великий и могучий правитель, – читал старшина, – требую, чтобы немедленно признали моё могущество и поклялись служить мне, и быть моими преданными рабами. После принесения клятвы бывшая правительница Крепости Брунгильда Непобедимая должна собрать всё золото, все драгоценные камни, всё богатство, какое только принадлежит её бывшим подданным и под охраной солдат отправить обоз в мой замок. Залогом выполнения этого распоряжения, а так же залогом верности будет Аполлоша. Принц останется у меня во избежание возможных военных действий. Как человек добрый, я понимаю, что сейчас чувствует материнское сердце и предлагаю, если Брунгильда Непобедимая того захочет, обменять голову её сына Аполлоши на голову её супруга Чингачгука.

Старшина умолк. Брунгильда нахмурилась – то, что прелагал похититель Аполлоши, было самой трудной задачей, какие вставали на жизненном пути решительной воительницы.

– Кто этот самоубийца? – спросила она таким голосом, что всем стало ясно – злодей не жилец на этом свете.

– Тентогль, – прочёл старшина.

Королева молча махнула рукой – и отряд понёсся по мосту. Брунгильда была очень красива, но её никогда нельзя было назвать прелестной или очаровательной. Это была холодная красота. Так красив вынутый из ножен меч, пущенная стрела, или выигранная схватка. Красота королевы была отстранённой, холодной.