Между честью и истиной

– Да?
– тихо произнес князь. И недомаг заткнулся.
– Между прочим, из вас двух права она, - так же негромко и спокойно сказал наместник.

Глядя ему в лицо в ту минуту, я не рискнула бы произнести даже "мой князь", не то что назвать его по имени. Таким страшным он не был никогда.

– Мне интересно только одно, Мейрин. Почему ты не выслушал ее прежде, чем начал творить все это, - и наместник, откинувшись в кресле, брезгливо указал на расчеты недомага карандашом, который он вертел в руках все это время, мерно постукивая им по столу.

Мейрин ошарашенно молчал. Мне было очень страшно. Господин пресветлый князь вздохнул, небрежно отложил, почти бросив, карандаш на стол, встал и огласил решение.

– Это колдовство в зоне отчуждения, Мейрин да Алгей. Оно наказывается смертью через четвертование.

Мейрин тупо моргнул. В комнате повисло молчание, в котором я, удивляясь до предела, услышала собственный голос.

– Но пресветлый князь! Четвертование - это наказание для магов, а он еще не маг! Для магов с кольцом у вас в законе есть отдельное слово, и именно оно значится в твоем указе. К нему это слово еще не применимо. Его нельзя четвертовать!

Говоря все это, я чувствовала, как Сержант аккуратно и незаметно пинает своим ботинком мой, понимала, что это намек типа "пора бы и заткнуться, магу ты сегодня уже рассказала, как жить, теперь рассказываешь наместнику, это немного слишком для одного дня", одновременно думала: "Куда я лезу и, главное, зачем?" - и все равно не могла заткнуться, потому что это решение князя было нечестным. Несправедливым. Наместник повернул ко мне голову, и я поняла, что такое "язык отсох". Но только набрала воздуха, чтобы не тратить на это время, когда он задаст мне очередной свой вопрос. Однако вопроса он не задал.

– Ты права, - сказал он, глядя на меня страшным змеиным взглядом, - в указе недоработка. Позже я это исправлю. А пока что - да, четвертование должно быть заменено на расстрел перед строем. Завтра утром.

Я посмотрела на Мейрина и увидела только легкое удивление на его лице. Он все еще не понимал, что допрыгался. То, что на меня очень внимательно смотрит да Айгит, меня в ту минуту почему-то совершенно не волновало.

Четверг начался еще хреновее, чем закончилась среда. Нас вывезли за периметр на тренировочный полигон вместе со всеми отрядами, находившимися на пересменке, и их магами, Мейрина вывели из строя и начали зачитывать приговор с разъяснением всех статей. Я стояла, чуть дрожа под осенним теплым ветерком, и чувствовала под ногами не светлую шероховатую бетонную плиту плаца, а черный скользкий диабаз чужой планеты, с трудом вспоминая, что на плечах зеленая форменная куртка, а не черный с серебром китель. И что мое высшее начальство, стоящее напротив строя, называется не "господин адмирал", а "господин пресветлый князь". В то утро разница была очень маленькой, почти незаметной. Пока я разбиралась со своим охрененно богатым внутренним миром, сухо треснул одиночный выстрел, и Мейрин да Алгей перестал быть. Я даже не поняла, кто стрелял. Нам скомандовали "разойдись", и мы пошли в автобус. Всю дорогу до территории резиденции я надеялась только на одно: что Полина сейчас свободна.

Полина в тот четверг закончила текущую работу довольно рано и решила перед уроком с Димитри привести в порядок документы, так что когда вошла Алиса, она сразу отодвинула стопку бумаг и три рабочих журнала. Довольно было одного взгляда на барышню, чтобы понять, что она пришла не с ерундой.

Первым делом Полина налила стакан воды и подвинула Алисе. Та мельком посмотрела на него, перевела взгляд Полине в лицо и вяло сказала:

– Я сегодня видела, как человека убили.

"Зашибись, - подумала мистрис психолог.

– Со всей твоей богатой историей, милая, только этого тебе сейчас и не хватало". Положила руку на пальцы барышни и максимально мягко спросила:

– Где ты это видела?

– На плацу на полигоне, - так же вяло ответила Алиса.
– Это расстрел был. Перед строем.

– Уже понятнее, - сказала Полина, заглянула Алисе в глаза, увидела там туманную пустоту и спросила.
– Расскажешь?

Алиса вздохнула, глотнула воды и начала. А потом продолжила. Полина сперва слушала без напряжения, потом ощутила, что у нее сжат рот и она кивает на каждую услышанную фразу, налила воды и себе, сделала глоток и, обнаружив, что в глоток вместилось полстакана, подытожила:

– Вас вчера сняли с дежурства, потому что ваш недомаг накосячил так, что заработал расстрел, насколько я поняла. Но я не уловила, когда и откуда ты шла пешком так долго? По твоему рассказу получается, что ты шла не меньше двух дней, при этом на дежурство вы заступили в среду, а сегодня всего-то четверг. Котик, давай разделим сюжеты?

Алиса сфокусировала на ней взгляд, свела брови в тяжелом усилии и кивнула.

– Тогда начнем сначала?
– предложила Полина.

Барышня кивнула снова.

– Вчера утром вы вышли на дежурство, верно?
– Дождавшись очередного кивка, Полина задала следующий вопрос.
– И выйдя на маршрут, обнаружили нештатную ситуацию, так? По твоим словам, между магом и отрядом развился конфликт, поскольку маг не хотел соблюдать инструкции, а хотел быть героем и намерен был втянуть в это отряд, я верно поняла? Вы посовещались и отправили вызов старшим магам, правильно? Пришел граф да Айгит, которого ты не любишь, и навел порядок, а отряд снял с дежурства и отправил сперва на базу, потом в Приозерск, я ничего не путаю? Вечером вам был разбор полетов и по итогам ваш недомаг был приговорен к смерти, так?

– Да, все так, - подтвердила кивки словами Алиса, допивая второй стакан воды.

– Хорошо, - кивнула Полина.
– Ты ночевала в казарме?

– Ну да, - удивилась Алиса.
– А где еще-то?

– Ага. Утром все было как обычно - подъем, завтрак, построение, только потом вас повезли на полигон, правильно?

– Да, - подтвердила Алиса.

– Отлично. Таким образом, пеший маршрут от Ускули до города в этот отрезок времени поместиться никак не мог, логично?

– А!
– поняла барышня.
– Я же не сказала! Это я так в восемнадцатом году шла. В день аварии и следующие двое суток. Вышла где-то у Южной ТЭЦ, и сугробы еще эти... ты не знаешь, откуда там в октябре были сугробы? И там еще стреляли, но я думаю, что на самом деле это витрины бились.

Полина мельком отметила про себя, что витрин по дороге до Южной ТЭЦ от Ускули, хотя вряд ли барышня шла именно оттуда, взять негде, хоть тресни, как и людей с оружием в том октябре, и продолжила слушать. Алиса излагала очень интересное.

– И я шла не по дороге, поэтому получалось медленно, и я понимала, что не успела, но все равно шла, потому что не идти - это сразу признать, что домой уже незачем. А это наш дом, я должна быть там.

– "Наш дом" - это чей именно? "Мы" - это кто, котик?
– ласково спросила Полина, чувствуя, как по спине течет мерзкий щекотный ручеек.
– Ты - и кто еще?

Алиса посмотрела мимо нее куда-то в стену, в ее глазах опять появилась все та же прозрачная мгла, за которой не было ничего.