Между честью и истиной

– Ну спрашивай...
– Иван Кимович обреченно вздохнул.

– Иван, скажи мне одно: вы этого от нас ждали?
– спросил граф, указывая на распечатки.
– Вы хотели, чтобы мы так поступали с вашими соотечественниками?

Иван Кимович вздохнул, слегка исподлобья глянул в глаза собеседнику.

– Есть такое понятие, Дэн, - благо страны. Благо государства. Да что я тебе объясняю, ты же все сам понимаешь. Вот скажи, ты позволил бы хоть и той же Медунице второй раз подготовить покушение на твоего князя? Забудем на минуту, что он наместник края, он же твой личный господин. Ты же ему присягал.

– Это их личные отношения, - отмахнулся Дейвин, - не сравнивай.

– Ну, знаешь...
– Иван Кимович крутанул головой, как будто ворот форменной сорочки вдруг стал ему тесен.
– Ну ладно, хорошо, давай другое. Оскорблять его публично, как это делала Бауэр до ареста в каждой своей заметке, тоже можно? Если да - какой он тогда глава края?

– Так вы из-за этого нарушили все возможные процедуры с ее делом?
– спросил граф.

– А ты только сейчас понял, да?
– Подполковник смотрел на него с раздражением и досадой.

– Ты вообще понимаешь, кем вы выставили наместника империи?
– поинтересовался Дейвин, еле видя собеседника из-за кипящего в теле Потока, наполняющего поле зрения цветными лучами и бликами.

– Мы сохраняли его репутацию, - тяжело ответил Иван Кимович.
– Если уж он сам о ней не побеспокоился.

Дейвин молча сжал и разжал кулак. С его пальцев лиловой осой взлетел вертящийся и жужжащий комочек света. Спохватившись, граф все-таки успел направить его в окно. Сверкнуло, грохнуло, запахло паленым пластиком, осколки стекла, немного покачавшись в треснувшем стеклопакете, со звоном упали на подоконник.

– Мало нам разгромленного архива, теперь ты мой кабинет уничтожаешь?
– скорбно посмотрел на графа подполковник.
– На дворе, между прочим, не май.

– Извини, нервы, - процедил Дейвин.
– Иван, давай договоримся сегодня, раз до сих пор не договорились. Вот так, как до сих пор, сохранять репутацию князя не надо. И заботиться о репутации империи так не надо. И вообще никак не надо. Это моя работа, а не твоя. И делать свою работу так, когда ты гражданин империи, тоже не надо.

– А как?
– терпеливо и печально спросил Рудой.
– Как мою работу надо делать, Дэн?

Да Айгит некоторое время молчал. Рассказывать этому человеку про честь и достоинство он не видел смысла. Вспоминать про уважение к себе после всего, что он знал об этих людях и их работе, он тоже не хотел. Точнее, хотел, но понимал, что правильно понят не будет.

– Иван, надо просто выполнять процедуры без отклонений и соблюдать закон до буквы. Ничего больше мы не просим.

– Пойдем-ка отсюда, - вздохнул подполковник, - зябко. А нервы, Дэн, лечить надо.

Дейвин посмотрел на него, прищурясь. Иван Кимович увидел, как в глазах сааланца загорелись холодные желтоватые огни.

– Лечить, говоришь... А вот возьму я твоих орлов прямо завтра и отправлю с нашими магами на зачистку. А ребята из Сопротивления, от которых вы нас защищали, пускай хоть пару дней поспят после пяти недель скачек по подвалам и канализационным коммуникациям. Как тебе идея?
– И, увидев закаменевшее лицо Ивана, цинично усмехнулся.
– Да ты не волнуйся. Их еще учить не меньше месяца, а у нас времени нет. Сопротивление-то уже знает, что делать с фауной. Так что без вас обойдемся... защитнички.

С Литейного Дейвин пошел пешком до Адмиралтейства, чтобы остыть и проветриться. И то и другое ему вполне удалось, полчаса на холодном и мокром ветру при температуре около нуля вполне хватило, чтобы успокоиться в первом приближении. Но граф понимал, что нуждается в дружеском участии и поддержке. И конфиденция не может их заменить. Поймав Скольяна да Онгая на входе в приемную, Дейвин сказал:

– Лие, я случайно разбил окно в офисе на Литейном. Оплати им счет, будь так мил, и извести меня о сумме. И дай мне комм, я как обычно без всего. Я... мне надо за пределы края за ответами на несколько вопросов, вернусь вечером или утром.

Увидев Дейвина в своей прихожей, Женька только присвистнул и крикнул куда-то вглубь квартиры:

– Мариша! У нас коньяк еще остался?

– Не поможет, - Дейвин качнул головой, сбросил плащ, обнял друга и почувствовал, что плачет.

– Тогда чай. Пойдем в зал.

Женька, не отпуская Дейвина, перехватил его за спину и осторожно повел в гостиную. Уложив друга на диван, он попросил подошедшую Марину:

– Сделай чай, пожалуйста. И сахара не жалей.

Полчаса Дейвин рыдал и матерился как сапожник, лежа на диване в гостиной друга и глотая чай из чашки, которую держал для него Женька. Еще полчаса, не меняя позы, сбивчиво и отрывочно рассказывал о своих архивных и литературных находках в сети и в офлайне. Потом наконец сел, взял в руки вторую чашку чая, вытер лицо и спросил:

– Жень, вот объясни мне. Это же царь. Правитель страны. Первый голос в государстве. Как он мог так поступить? Тайный процесс, который и на суд-то не похож. Отказ присутствовать на казни. Как такое вообще возможно, Женя?

– Ну, ты нарвался все-таки, - грустно вздохнул Ревский.
– Я надеялся, что хотя бы мои воспоминания и знания смогут тебя защитить. Вы все такие... наивные и нежные, что даже страшно за вас.

– Ну да, вы прочнее, - вздохнул Дейвин.
– Но я все равно не понимаю... И это важно. Нам надо знать, мы примем настолько хорошее решение, насколько ясно будем понимать, с чем встретились.

– Ну ладно.
– Евгений обреченно посмотрел на друга.
– Надо так надо. Но если ты хочешь понимать поведение этого царя, то начинать нужно с его отца. Точнее, с истории воцарения его брата, царя Александра. Ты ведь не знаешь, как именно он получил корону, конечно.

Дейвин предполагал, что услышит очень большую гадость. Но все равно ошибся с размером. Услышав об убийстве царствующего императора его подданными, он успел отдать Евгению чашку и на всякий случай опять прилег. Женька было прервался, но Дейвин сделал ему знак продолжать и выслушал все мерзкие подробности заговора, его причин и самого преступления до конца. Комната слегка вертелась у него перед глазами, когда Женька завершал рассказ.

– О заговоре против отца принц знал, но почему-то не думал, что это закончится убийством царствующего императора. И вот, Дэн, когда к принцу пришли убийцы сообщать о смерти Павла, он зарыдал. И тогда один из них сказал ему: "Хватит ребячиться, ступайте царствовать".