Между делами

***

Той ночью кошмар повторился. Возможно, причина, которая привела к нему, была во встрече с отцом Зеро, или леденящее душу воспоминание о том, что было не совсем так, которое всё ещё сковывало мой разум, когда я думала о нашей более ранней встрече. Возможно, он также случился из-за ужасающей мысли о том, что мне вот-вот придётся выполнить все свои обещания по-настоящему расследовать смерть моих родителей. Я легла спать, довольная тем, что все мои психи были в доме, и проснулась холодной ночью, липкая от страха и покалывающего потрясения, когти которого вонзались в каждый дюйм моей кожи.

Кошмар таким и был: огромная матовая тень, массивная, но без лица, стоявшая у двери и, несмотря на расстояние, нависавшая над изножьем кровати. Я уже знала, что Зеро и Атиласа, должно быть, нет дома, ещё до того, как почувствовала пустоту в доме, потому что Кошмар не осмеливался навещать меня, когда они были дома.

Я скорчилась на кровати, сердце бешено колотилось в груди, а в руке у меня уже был меч, светящийся тёплым жёлтым светом, который отрывисто отражался от смолистой поверхности кошмара.

Я слышала, как прерывисто дышу, хотя и не всхлипывала, и на этот раз, вместо того чтобы оставаться безмолвной и пугающей в своей угрозе, тень произнесла вполне отчётливо и холодно:

— Ты могла бы также спросить о том, что хочешь знать, если ты так решительно настроена понять, что случилось с твоим родители.

— Какой смысл тебя о чем-то спрашивать? — спросила я, задыхаясь от усилий, которые потребовались, чтобы произнести эти слова, не расплакавшись от страха. — Ты просто ночной кошмар. В любом случае, ты можешь сказать мне только то, что у меня в голове.

— Что у тебя в голове, — повторило оно и сделало шаг вперёд, но ступило на ковёр, который был слишком мокрым и скользким. Смех, чёрный и тягучий, как тень, скользнул в воздухе между нами. — Разве не в этом суть? Стольким людям было бы лучше знать, что у тебя в голове, но ты скорее умрешь, чем узнаешь.

— Ты хочешь сказать, что я знаю намного больше, чем думаю?

— Нет, — презрительно ответило оно.

Я не помню, когда я начала плакать, но моё лицо уже было мокрым, а голос хриплым от страха, когда я спросила:

— Тогда о чём ты толкуешь?

— Что ты будешь вытаскивать меня на свет божий каждый раз, когда попытаешься выяснить, что произошло, — говорило оно. Оно сделало ещё один ужасный, неуверенный шаг вперёд. — Прямо как сегодня. Так что остановись сейчас, пока твой маленький мирок ещё достаточно крепок, чтобы притворяться настоящим.

— Не могу, — сказала я, отчаянно пытаясь поднять меч трясущимися руками. — Уже слишком поздно. Кто ты такой и почему ты убил моих родителей?

Оно снова рассмеялось, отчего по моему телу пробежала дрожь, от которой меня чуть не вырвало.

— Не слишком ли много ты просишь у ночного кошмара?

— Ты же сам сказал, что важно то, что у меня в голове, — выдохнула я. — И ты у меня в голове, а значит, я тебя видела. Почему я не вижу твоего лица?

— Почему ты хочешь увидеть моё лицо?

Я с трудом поднялась на ноги, всхлипывая и икая, и сказала так отчётливо, как только могла:

— Чтобы я знала, что передо мной правильный чувак, когда воткну этот меч тебе прямо в грудь.

Струйка аромата, доносившаяся со стороны потайной двери, защекотала мне нос. Я расправила плечи, потому что, даже если бы кошмар был между мной и дверью, я точно знала, ктоо сейчас войдёт в эту дверь, и была почти уверена, что кошмар пожелал бы, чтобы через несколько мгновений мы поменялись местами.

— Тебе лучше поостеречься, — сказала я кошмару, и на этот раз моя рука с мечом без колебаний поднялась, пока кончик меча не оказался на уровне темной, бездонной груди. — Теперь у меня снова есть семья. Им не нравится, когда со мной связываются.

За дверью я услышала бормотание Джин Ёна, затем удовлетворённое восклицание, когда потайная дверь отъехала в сторону.

— Спрашивай, о чём хочешь, — повторил кошмар, как будто мои угрозы были недостойны презрения. Оно не должно было знать, что за ним стоит Джин Ён, но я заметила короткий взгляд, который оно бросило через плечо, когда он вошёл в комнату, и впервые я тоже почувствовала страх за Джин Ёна.

Страх, что это может причинить ему боль. Страх, что он навредит этому прежде, чем оно сможет сказать мне то, что мне нужно знать.

Я ненавидела себя за то, что вынуждена была задавать этот вопрос монстру, убившему моих родителей. Я ненавидела себя за то, что вынуждена была это спросить, но ничего не могла с собой поделать.

— И что решили мои родители?

Джин Ён пристально и подозрительно оглядел меня, и я увидела, как его брови поползли вверх, когда он заметил возникшие между нами миазмы. На мгновение воцарилась полная тишина, и глаза Джин Ёна остановились на кошмаре, когда оно произнесло в тяжёлой тишине:

— Твои родители решили умереть за тебя.

Я всхлипнула, то ли от горя, то ли от радости, я не была уверена, потому что теперь я знала: я знала, что мои родители умерли из-за меня, и я без сомнения знала, что тот же убийца убил и родителей Морганы. Джин Ён зарычал и шагнул вперёд, прямо сквозь кошмар.

— Naga, — сказал он ему, презрительно взмахнув руками, когда проходил мимо, и оно мгновенно исчезло, как будто его никогда и не было. Он стащил меня с кровати и поставил на пол, затем взял меч из моих рук. — Он должен быть внизу, — твёрдо сказал он и направился к выходу из комнаты, перекинув его через плечо.

Думаю, он давал мне секунду, чтобы я вытерла слёзы с лица, потому что на самом деле он не ушёл: он подождал у двери, пока я вытру лицо и догоню его. Он повёл меня вниз по лестнице, но не произнёс ни слова, пока не убрал меч в подставку для зонтов.

— Тебе не следовало вытаскивать эту штуку, — прямо сказал он. — Если ты не хочешь быть привязанной к трону, тебе следует избегать его.

— Я сделала это не нарочно, — устало сказала я. — А как вообще получилось, что ты поднялся наверх?

— Когда Хайион и старик уходят, становится тихо, — сказал он, как будто это должно было что-то значить.

— Не хочешь ли выражаться немного яснее, — сказала я, мой голос всё ещё был слегка надменным.

— Твоё сердце билось слишком быстро, — объяснил он. — Обычно я этого не слышу, если только не охочусь, но в тишине…

— Хм. Не знала, что ты так умеешь.

— В последнее время, — сказал он с резкой усмешкой, — я очень сосредоточен.

Это заставило меня рассмеяться, и тошнота, которая до сих пор не отпускала меня, отступила.