Между делами

Может, казалось мне, возможно, я должна просто попытаться забыть об этом. Игнорить свои чувства, пока они не пройдут — перестать ходить к Зулу, после того как с флешкой будет покончено.

И может, я должна прекратить цепляться к Зеро по поводу того, что он не способен справиться с эмоциями, раз уж я сама не могла справиться влюбленностью.

— Куда мы идём? — спросил Джин Ён, и я вырвалась из своих раздумий и обнаружила, что он, не моргая, смотрит на меня.

— Я ж сказала… оу, в смысле, где назначена встреча? У него дома. Здесь недалеко — и ты можешь просто посидеть подождать, пока я мы будем там.

Я никогда раньше не бывала в доме Зула, хотя и видела его снаружи. За последние два дня я встречалась с ним несколько раз, выполняя поручения Зеро, но я всегда встречалась с ним в кафе или в ботаническом саду, где он мог передвигаться на инвалидной коляске по широким гладким дорожкам.

Сегодня мы встречались у него дома. Чую, если бы он ждал меня, то попытался бы снова встретиться на улице, но я не хотела, чтобы кто-нибудь ещё увидел то, что я собиралась ему показать.

Найти его дом было легко: он жил на главной улице, на верхнем этаже здания над парой магазинов. Здание располагалось через дорогу от кафе, в котором раньше продавали лучший кофе, а также, между прочим, держали в плену людей, чтобы питаться их душами.

Кафе уже не существовало: мы с Маразулом разобрались с ним как раз перед тем, как появился Зеро и начал холодно на всех пялиться. Но здание, где жил Зул, всё ещё стояло на месте, тёмное и высокое, с зубчатым верхом, как платье готической Лолиты, в кремовых и чёрных тонах.

Нам пришлось подниматься по пожарной лестнице с чёрного хода, потому что на нижнем этаже не было входа, который я смогла бы найти. Возможно, предполагалось, что вход в дом проходит через магазины, но я так не думала. Я бы не удивилась, если бы Зул попытался скрыть вход: я была уверена, что он беспокоился о том, кто будет ему звонить в эти дни. Я надеялась, что эта предосторожность не включает меня.

Джин Ён поднимался по лестнице сначала стоически, а затем энергично, кажется, кровь мёртвого фейри, должно быть, пошла ему на пользу. Я старалась не вздыхать, и теперь, когда беспокойство о том, что он внезапно остановится и упадёт в обморок, исчезло, я начала беспокоиться о том, что именно скажет Зеро, когда услышит обо всём этом.

На последней площадке пожарной лестницы мы прошли мимо окон, которые были непрозрачны из-за движущейся тени. В этой тени тоже было немного зелёного. Мне не понравилось, как она двигалась, но, возможно, это было из-за того, что я привыкла к вещам, которые не должны были двигаться, двигаться, а затем нападать.

Металл вибрировал у нас под ногами, когда мы пересекали рифлёную платформу, которая заканчивалась сразу за единственной простой дверью. На двери не было дверной ручки, и не было ощущения того, что я привыкла считать магией. Определённо, было приличное наслоение от неё до Между, которое означало, что я могла бы попытаться протолкнуться через него, но это было бы невежливо.

Кроме того, Джин Ёну в последнее время всё труднее попадать в места без приглашения. Он всё ещё может в них попасть, просто ему кажется, что это даётся ему труднее, а у него и так был достаточно тяжёлый день. Если бы я могла облегчить ему жизнь, я, наверное, должна была так и сделать.

Джин Ён приподнял подбородок, глядя в камеру за дверью, и широко улыбнулся. Я легонько хлопнула его по руке и сказала в камеру:

— Мы можем войти?

Я была почти уверена, что Маразул может меня слышать. Он использует человеческие технологии, но при этом даёт им некоторые границы — края Между, — а это значит, что штуки, которые должны уметь делать только что-то одно, способны выполнять три или четыре дополнительных действия, которых вы не ожидаете. Я также была почти уверена, что ему не нужно было лезть в свой комп, чтобы проконтролировать это.

Последовала пауза примерно в тридцать секунд, во время которой я засомневалась, вдруг он просто притворится, что его нет дома, прежде чем дверь издала что-то вроде тяжёлого глухого звука и приоткрылась на несколько миллиметров, как будто её освободили от магнитного захвата.

— Давай же, — сказала я Джин Ёну, делая глубокий вдох. Мне показалось, что этого недостаточно. — Лучше поскорее покончить с этим.

Я замешкалась на пороге, но не только потому, что нервничала. Когда я переступила порог, мне показалось, что я мягко падаю в огромную воду.

Тень встретила и поглотила меня, когда я, спотыкаясь, вошла внутрь, мягко окутывая меня волнами зелёных и синих теней, прохладных и тихих. Я оглядела стеклянный коридор, в который вошла, и схватила Джин Ёна за запястье, чувствуя головокружение от удивления и изумления.

Это была вода. Тени в окнах были отражением движения воды по стеклу, подсвеченные изнутри и расположенные где-то посередине, что я нечасто видела. Что было неудивительно — Зул также использовал Между непривычным мне способом.

Джин Ён, тоже впечатленный, оглядел всё вокруг, его брови приподнялись, а по лицу пробежали тени. Мы стояли в коридоре, образованном стеклянными стенами, которые образовывали плавную арку над нашими головами, ведущую дальше в пространство, которое разветвлялось на небольшую гостиную и кухню, но оставляло остальную часть пространства для воды, которая простиралась так далеко, что было слишком темно, чтобы разглядеть источник. стены, которые должны его содержать.

По сути, это был самый громадный аквариум, который я когда-либо видела.

Мы перешли в гостиную, и здесь освещение стало голубовато-белым благодаря потоку естественного света из окна и тёплому белому свету люминесцентных ламп наверху. В этом свете моя кожа, казалось, светилась белым, и даже Джин Ён казался бледным.

— Ай, — пробормотал Джин Ён, кивнув подбородком в дальний левый угол комнаты, где стена переходила в стекло в пятне голубых теней, он сказал: — а вот и человек-рыба.

— Тритон, — поправила я, не глядя на Джин Ёна, но без особого энтузиазма. Сама того не желая, я сделала шаг вперёд, потом ещё один, пока не оказалась достаточно близко, чтобы коснуться стекла. В следующий момент я почувствовала его под своими пальцами. Я тоже не собиралась этого делать, но я была слишком увлечена, наблюдая за появлением Зула, чтобы думать о чем-то ещё.

Сначала как движение воды, затем как тень; затем фигура, которая покачивалась, танцевала, извивалась в колеблющихся тенях, приближаясь по серии спиралей, которые становились всё туже, пока не заскользила по стеклу передо мной, подвешенная в тени и свете.

Чешуя на его хвосте отражала свет и почти светилась изнутри, отражаясь золотом в воде, до которой, возможно, можно было дотянуться, чтобы ощутить её прохладу, но по-настоящему привлекало внимание его лицо.

В свете моего мира кожа Зула казалась нежной, загорелой бронзой, глаза — медовыми и тёплыми, волосы — жесткими, вьющимися и беззаботными. Здесь он был ярким, сверкающим золотом в воде, солнечный свет охлаждался волнами, которые, казалось, колыхались вокруг него, хотя он находился в аквариуме, а не в море. Всё уменьшилось, сгладилось и приукрасилось; более красивая и не совсем реальная версия его самого.