Между двух миров

— Да! Все, кроме одного, этот и сломал мне клык, о край банки, перестарался.

— Что-то говорили? Спрашивали?

— Нет, я думал они собираются убить меня, они относились ко мне так, будто я уже мертв.

— Что-то еще можешь вспомнить? Может у кого-то из них был акцент? Они говорили на латти? Рядом с тобой могли быть другие заары?

— Нет, я постоянно терял сознание из-за холода, никого рядом я не чувствовал.

Фар наклоняет голову к плечу.

— Тот, который меня боялся и сломал мне иглу, был картавый, глотал звук “л”. Больше ничего не помню.

Ты видишь, как Гереро кивает и поднимается на ноги, он исчерпал свои вопросы. Ты тоже поднимаешься и идешь к двери в палату. Заходишь и с порога спрашиваешь его:

— Какой двигатель? Дамарит или кристал?

Фар не сразу понимает твой вопрос и растерянно моргает, потом отвечает:

— Кристалл.

— Уверен?

Ты видишь, как он злится из-за того, что ты вмешалась.

— Уверен, дамарит я бы за милю учуял.

— Спасибо за сотрудничество, — говорит Гереро Фархаду и жестом требует чтобы ты вышла из палаты вместе с ним. — Мы еще увидимся.

Вместе вы выходите в коридор. Гереро тоже зол на тебя.

— Зачем вы вмешиваетесь? Я же просил! Вы заинтересованное лицо и не должны приближаться к расследованию! И чего вам далась машина? Фургон этот наверняка давно выбросили или разобрали на запчасти.

— Мне далась эта машина, потому что эргадвигатель можно отследить, — говоришь ты. — Нет двух одинаковых кристаллов, их грани уникальны, и частота, с которой они вибрируют, тоже уникальна.

Владислав Гереро удивлен. Он стоит перед тобой, весь мокрый, пот струится по затылку, челка прилипла ко лбу. Усталость размывает фундамент под его защитной, бюрократической конструкцией и Гереро начинает выглядеть и говорить, как человек, а не как терминал.

— Первый раз об этом слышу. Вы уверены?

— Одна из моих особенностей — восприятие звуковых волн. Я точно знаю, что кристалл двигателя можно отследить, он оставляет за собой шлейф. Для варлаков этот шлейф, как запах для зааров.

— Но я не могу привлечь вас к этому делу, отта, — говорит Гереро и задумчиво трет виски. — Это только ваша особенность или сможете найти мне другого специалиста с надежной репутацией для суда?

— Мне нужно около двенадцати часов, — отвечаешь ты. — Большую часть этого времени потребует ваш таможенный контроль.

Гереро понимающе улыбается.

— Проще было бы войти через черный ход?

Как и многие офицеры службы безопасности, он знает, что есть нелегальные пути проникновения в штаты.

— Ничего об этом не знаю, — улыбаешься ты. — Предпочитаю парадный.

Гереро смотрит на часы и говорит:

— Думаю, пора по домам, возможно, я даже успею принять душ, прежде чем снова ехать на работу. У вас ведь сегодня первый рабочий день, Анна, так что мы снова встретимся в офисе.

Владислав Гереро уходит, а ты остаешься в коридоре ждать врача и пока ждешь, набираешь номер Бэль.

— О, моя дорогая, так рада тебя слышать! Такие ужасные новости! Как он? Вы приедете вместе?

— Нет, мы не приедем, но я хочу попросить тебя, отправить к нам доктора Мератто. На пару дней. Это возможно?

— Все что пожелаешь! Отправлю его немедленно! И по такому случаю, я и сама вас, пожалуй, навещу! Я уже сняла дом на краю штата, тебе понравится! Там шикарный вид на воздушный океан и ворота Голден Гейт! Они, наконец, смыли эту чудовищную надпись и покрасили ворота в золотой цвет!

Голден, да, ты помнишь. Об этом писали все газеты пару недель назад, на транзитном мосту, между двумя штатами, Трией и Монселем, который латирийцы назвали Золотыми воротами, вандалы за одну ночь нарисовали граффити. Огромные цветные буквы складывались в надпись — “Воздух для людей”

Анна Индира Ксарави. Глава 7

Изменения сохранены

1700/06/03 AM 10.00

Воздух для людей — лозунг антиадарской коалиции.

Коалиция выступала против дипломатических отношений с Неведомыми, но лишь на политической арене. Многие были уверены, что за ними стоят правые — Церковь, которая год от года все больше теряла очки, уступая светским институтам. Единоличная власть церкви рухнула сто семьдесят лет назад, после гражданской войны, когда людям хватило сил наконец поднять железный занавес и в обособленный долгое время мир Латирии и Сопредельных штатов просочился свет и не только искусственных лун, но и нового, неведомого ранее, эргаэлектричества. Ослепительная мощь эргакристалов разогнала тьму религиозного фанатизма и невежества, а следом потекли дамаритовые, черные реки. Началось противостояние Адара и Ксаравии, за новый рынок, неведомые предлагали экологическую, чистую энергию, по меркам человеческой жизни, с почти бесконечным ресурсом, отверженные — дешевое топливо.

Решающим аргументом стала цена.

Меньше чем за сто лет, Латирия встала на ноги и окрепла, создала воздушный флот и вступила в торговую федерацию. Корабли людей каждый день сжигали дешевое, жидкое топливо, и отравляли атмосферу Воздушного океана ядовитыми выбросами. Люди уничтожали тот самый воздух, который нужен только им. Атмосферные станции и водоросли на дне черной воды Сеятеля, все это было создано на Алькаане ради людей. Потому что только им для дыхания нужен кислород.

У тебя теперь есть стул и стол в небольшой комнатке с видом на храм Единого. Ты сидишь напротив огромного окна в пол и смотришь на неоновые вывески даршопов, где по соседству со свечами, маслами и платками, продаются энергетические обереги, амулеты и магические артефакты. Пыль в глаза. Также по желанию клиента, здесь можно выбрать стрижку из каталога, например, побрить голову с одной стороны и нанести узор чешуи, это называлось “под заара” или приобрести пузырек с микродозой яда. Наравне с травкой и чароттой, вытяжкой из водорослей, это считалось безопасным развлечением. Но на этом Адар, проигравший тендер на поставку источника энергии, не остановился. Всегда можно найти что-то более заманчивое для людей и не менее прибыльное. И через границу потекли наркотики: джаггаш, дхаки, арруто.

А если вера не позволяла, то всегда есть Слепая Мать, придет и предложит вместо индульгенции таинство забвения. Кауры не торговались за человеческие души, они принимали их в дар вместе с тяжестью всех грехов и отпускали их по ветру. Ты знаешь, что можешь в любой момент начать все с чистого листа. Кауры заберут твою память, твою жизнь и все твои долги. Разве это не свобода? Не удивительно, что скамьи храмов Единого, привезенного колонистами из старого мира, опустели. Не удивительно, что Церковь, не желая терять власть и деньги, быстро сориентировалась и впустила Слепых Матерей под свои своды. Священники стали подавать забвение, как дарованную Единым милость и как лекарство от болезней общества. Латирия была ограничена территориально, штаты не могли позволить себе содержать тюрьмы, да и кто согласится тратить драгоценную в этом новом мире воду, которую с таким трудом добывали за Пределом, на преступников? Намного лучше, стереть преступнику память и дать ему второй шанс. Третий, четвертый…

Но всегда найдется горстка тех, кто видит все в ином свете, видит, как новая религия захватывает души и тела людей, стирая с карты памяти все земное и человеческое, подменяя его чужим и неведомым.

— Тут-тук, — раздается голос Ольги, она как то неуверенно мнется в проеме дверей твоего нового кабинета и постукивает, уже почти зажившими костяшками пальцев, по плотной пластиковой папке с резинками, которую держит в руках. — Я тебя потеряла? Теперь ты будешь гоняться за хвостом коалиции? Сразу скажу, что Серж Руан, глава антиадарского штаба в нашем округе, без адвоката разговаривать не будет.

— Это дело взял себе Владислав Гереро, — отвечаешь ты. — Моя работа — Халисс Рае. Что ты мне принесла?

— Увидела, что ты запросила все документы по делу, — Ольга бросает папку на круглый, стеклянный стол. — Я сделала тебе копии. Еще пришла утренняя сводка, кажется у нас есть возможная жертва, девушку привезли сегодня утром в реакционное отделении Сары, — ты уже знаешь, что “сарой” полицейские называют Мемориал Сарджент. Именно туда стекались все неопознанные и невменяемые и уже оттуда, после опознания, их распределяли по другим больницам.