Между двух огней

— Он никому не дает свой номер, — сухо отрезала секретарь, наградив меня колючим взглядом.

Круто!

Интересно, и как Гроу лично обо всем предупреждать, если найти его можно только по следам угасающих в ночи фар?

Дабы не сорваться на ни в чем не повинных девушках, развернулась и направилась к выходу. Но не в сторону гримерных, где могла столкнуться с коллегами, а в фойе, откуда для любого зрителя начиналась Мэйстонская опера.

В Зингсприде все было стилизовано под классику, а здесь… за старым фасадом скрывался ультрасовременный интерьер. Дневной свет проникал сквозь изломы окон и каплевидный прозрачный купол. Повсюду крохотные светильники, которые напоминали звезды. Во время представлений они не столько освещают, сколько искрятся в лучах витых спиралей и центральной 3D-люстры в виде спящего дракона. Но главная достопримечательность театра — стена-водопад. Сейчас это было просто толстое стекло во всю стену у главных лестниц и лифтов. Но когда раскроются двери для публики, хлынет вода, и в лучах подсветки на ней будут «оживать» легендарные исполнители и сцены из постановок.

Я снова буду одной из многих, кто войдет в эти двери через центральный вход.

И уже никогда — через служебный.

Не стоит тешить себя мыслью, что я смогу вернуться через два, три или четыре года. Уйти из постановки за несколько недель до начала репетиции — еще полбеды. Я не была уверена, что смогу петь в четырех стенах, не задохнусь на первом же куплете.

Когда тебя никто не слышит, говорить нет смысла.

А петь — тем более.

— Леона! Вот ты где! — Тарина подлетела ко мне так неожиданно, что я вздрогнула.

Солнечные лучи запутались в рыжих прядях, и те сверкнули медной проволокой.

— Мне секретарь сказала, что ты приехала. — Она сжала мою руку и заглянула в глаза. — Слушай, по поводу вчерашнего… я просто хочу, чтобы ты знала, что для меня ничего не изменилось.

Я улыбнулась.

— Что, даже не спросишь, что произошло?

Она покачала головой.

— Нет. Зачем? Я и так знаю, что ты не могла сделать ничего такого, что о тебе говорят и пишут.

Да, за ночь понаписали еще больше, но к этому я уже относилась как-то удивительно спокойно. Видимо, по сравнению с тем, что мне предстояло, «комплименты» по поводу Лодингера казались чем-то незначительным. Несмотря на заявление Рэйнара, скандал все равно раздули, так что оставалось либо расслабиться и не получать удовольствие, либо рвать на себе волосы. Я предпочла первое.

— Ты поэтому в гримерную не идешь? — спросила Тарина, когда мы направились к лестнице.

Я неопределенно пожала плечами.

— Но это же глупо! Думаешь, кто-то из нас тебя осуждает?

— Нет, — сказала я. — Не думаю.

И это была чистейшая правда. Поразительно, но решение отказаться от Люси выбило все мысли из головы, и я не думала о реакции коллег. Только сейчас осознала, как было бы больно, если бы кто-то из них цедил слова сквозь зубы, как секретарь Гроу, или прятал глаза, как его ассистентка. С опаской и раздражением.

За две недели, что мы были знакомы, Инис, Нерхан и Бентри… люди, которые ради меня готовы были отказаться от постановки и рискнуть своей профессиональной репутацией, стали для меня семьей. На совместных обедах и пойманных во время репетиций улыбках, в переглядываниях и жестах, комментирующих команды Гроу или поведение Юммера, мы удивительно сблизились. Поэтому я действительно не представляла, что кто-то из них от меня отвернется.

Но сегодня я приехала сюда, чтобы отвернуться от них.

И это тоже было больно.

Тарина не догадывалась об истинной причине моего уединения, поэтому только тепло улыбнулась и сжала мою руку.

— Тогда пойдем.

И мы пошли. До репетиции еще оставалось достаточно времени, хватит на то, чтобы все им сказать. Я рассчитывала сначала переговорить с Гроу, но с Гроу не получается, поэтому сначала сообщу им. Не знаю, что они подумают обо мне после этого, но, наверное, так будет лучше. Сомнительная реклама певицы, столкнувшей людей и иртханов, вряд ли принесет постановке пользу.

И это была еще одна причина, по которой я собиралась отказаться от Люси.

Пусть лучше ее поет Кларин Сиддэрли. Любимица публики, а не та, кто, по мнению большинства, сломала подростку жизнь.

До гримерной мы дойти не успели, точнее, почти дошли, когда столкнулись с Юммером. Тот остановился, словно в невидимую стену влетел, а потом его лицо исказила презрительная гримаса. Честно, я и в лучшие дни обходила его стороной, сейчас же сделала вид, что его просто не существует. Тарина решила последовать моему примеру, но стоило нам поравняться, как Юммер процедил, словно сплюнул:

— Ну и как ты с этим живешь? Кошмары не мучают?

— Заткнись, придурок, — прошипела Тарина, прежде чем я успела сказать ему, куда он может идти в обнимку со своим мнением. Щеки у нее полыхали от гнева.

Юммер скривился.

— Что, нравится задницу ей лизать? — ухмыльнулся он. — Надеешься выслужиться?

Ладонь обожгло, пощечина вышла звонкой и эхом разлетелась по пустым коридорам. В следующий миг Юммер схватил меня за запястья и толкнул к стене с такой силой, что из груди выбило воздух, а затылок взорвался болью. Сквозь звон в ушах оглушительно завизжала Тарина, дверь ближайшей гримерки распахнулась. Следом вторая.

— Юммер, хватит! — рявкнула Инис, но он даже на нее не взглянул.

— Так уверена в своей безнаказанности? — прошипел он. — Считаешь, что тебе все сойдет с рук?

Я спокойно взглянула ему в лицо. Смазливая физиономия пошла красными пятнами, его просто перекосило от гнева, и он стал похож на самца прицки. Поразительно, а я ведь когда-то считала этого парня красивым. Когда смотрела на афиши.

— Руки убрал, — сказала просто.

И холодно.

Красные пятна залила бледность, но пальцы он все-таки разжал, особенно когда к нам шагнул Бентри Хиггинс. Расправил плечи и прошипел:

— Подстилка. Правящего.

Тарина ахнула и приложила руку ко рту, Юммер обернулся, открывая мне обзор, и встретился с кулаком Гроу. В прямом смысле: тот впечатался ему в нос с таким смачным хрустом, что даже я вздрогнула. Второй удар пришелся под дых и свалил певца под ноги побледневшей Кармине. Схватившись за залитое кровью лицо, он то ли взвыл, то ли выругался, но из-за невнятного бульканья даже уши не хотелось прикрыть, ничего не было понятно.

— Совсем фдуфел? — захлебываясь, прохрипел он. — Ты мне нос сломал.

— Свободен, Олли. Навсегда. — Гроу развернулся к остальным и поинтересовался: — Еще у кого-то из присутствующих есть с этим проблемы? Самое время сказать об этом сейчас.

Проблем не было.

— Тогда собираем свои потрясенные задницы и выносим их на сцену.

— Ты пожалеешь! — хлюпнул Юммер с пола.

— Уже жалею. — Гроу стряхнул руку. — Платок у кого-нибудь есть?

Платок нашелся у Инис.

— А… кто будет петь Стена? — задала в общем-то логичный вопрос Кармина.