Между их мирами

– Они не должны!- выдохнул он.
– Разве они не читали о том, что поймано в ловушку под замком? Премин, ты...

– План все еще далек от выполнения,- перебила Хевис.

– Тогда почему они уже накапливают снаряжение?- возразил Чейн.

Хевис смотрела на Винн, пока отвечала:

– Группа с небольшим шансом достигнуть того места должна иметь распланированное финансирование и продуманный маршрут, а это займет время. Даже несмотря на шанс преуспеть, усилия эти могут оказаться бессмысленными... или ненужными, по сравнению с непосредственными проблемами.

Винн не понравилось, как Хевис смотрела на нее.

– Я ответила на твой вопрос,- сказала премин.
– У тебя есть, что сказать мне?

Винн глянула на Чейна. Он кивнул и вытащил из-за пазухи свиток в старом жестяном футляре.

Она потянулась к карману своей одежды и вытащила помятый листок бумаги, потом оба обосновались на полу. Чейн развернул древний кожаный свиток с закрашенной поверхностью.

Союз с Хевис предполагал всё или ничего, и они только что выбрали всё. Премин присела рядом, в замешательстве разглядывая бумагу и свиток.

– Это – то, что мы перевели на настоящий момент,- объяснила Винн, разворачивая листок бумаги так, чтобы премин могла прочитать.

«Дети в двадцати и шести шагах стремятся скрыть в пяти углах

Якоря Существования, которое когда-то жило среди Пустоты.

Один, чтобы иссушить Дерево от корней его до листьев.

Заложенный, где проклятое солнце взломало почву.

Вдыхающий пламя, второй сидит в холоде и темноте.

Сидит один на воде, которая никогда не течёт.

Средний берёт ветер как последнее дыхание.

Засел на отмелях, которые всё ещё могут утонуть.

И глотает волны в бесконечной жажде.

Четвёртый уединился в высоком и плачущем камне.

Но последний, поедающий сам себя, заблудился

В глубинах Горы ниже места песни лорда.»

Винн продолжила:

– «Дети» были первым физическим проявлением Детей Ночи — вампиров — каким-то образом созданными Древним Врагом... их тринадцать. «Якоря» – это шары, и из стиха видно, что их пять — один связанный с каждым из элементов существования. В конце Войны Дети разделились на пять групп и разошлись по свету, чтобы спрятать шары.

– Это ты перевела?

– Отчасти, но домин Иль’Шанк многое исправил.

– Иль’Шанк?- повторила Хевис с тонкой неприязнью в голосе.

– Сам стих написан на древнем суманском диалекте... Вроде бы, он назвал его парпасеа.

Премин несколько раз перевела взгляд между бумагой и свитком:

– Какой стих? И какое отношение ко всему этому имеет испорченный свиток?

Винн поняла, как много еще ей придётся рассказать, если они должны будут сотрудничать.

– Сам стих написан кровью одного из Детей... под чернилами.

Хевис подняла на нее глаза, и Винн показалось, что она только что натравила на след добычи некоего зоркого хищника.

– Тогда как вы прочли написанное?- тихо спросила Хевис.

Винн глянула на Чейна.

– Короткую версию,- сказал он.

Винн проигнорировала предупреждение, которое он подразумевал.

– Несколько лет назад я сделала ошибку,- начала она, а потом описала, что в результате у неё появилось магическое зрение, которое помогало видеть следы Элементов — или по крайней мере Духа — в окружающем.

– Ты баловалась с тавматургическим ритуалом?- спросила Хевис.
– Какой безответственный дурак научил тебя этому? И да, я поняла, что ты сделала.

Винн не хотела вдаваться в подробности:

– Это осталось со мной, и теперь я могу призывать магическое зрение по своему желанию.

– Но не прогонять его,- прервал Чейн.

– Проблемы,- пробормотал Красная Руда. – Ничего, кроме проблем...

Винн проигнорировала их обоих:

– Я смогла увидеть...

– Отсутствие Духа в знаках под чернилами,- закончила за неё Хевис.
– Поскольку слова были написаны кровью не-мертвого... токами тела, в котором больше нет истинной жизни... чем-то вне присутствия Духа.

Винн замолчала. Домин Иль’Шанк был не единственным, кто недооценил премина. Раньше Винн не задумывалась, как много знает Фридесвида Хевис, но это имело смысл. Человек с меньшими способностями, не смог бы стать сначала мастером, затем домином, а уже потом – премином метаологов.

– Да,- подтвердила Винн.- Но я не могу удерживать зрение долго, у меня начинается головокружение и тошнота.

– Тебе повезло, что это не закончилось смертью... твоего разума, если не тела,- произнесла Хевис. – Если бы я знала, я убрала бы...

– Нет!- перебила Винн.
– Это поможет получить то, в чем мы нуждаемся.

– И как ты только научилась вызывать его по своему желанию?- потребовала Хевис.

Винн замешкалась.

– Иль’Шанк!- прошипела вдруг она. – Этот лживый... Чему еще он научил тебя?

Винн никогда не видела, чтобы премин так открыто выражала свои эмоции:

– Он научил меня управлять зрением... и зажигать кристалл посоха.

Хевис, казалось, успокоилась, хотя ее вопрос оставил Винн озадаченной и взволнованной. Почему премина так выбило из колеи то, что Гассан Иль’Шанк учил ее? Она всегда подозревала, что между премином и суманским домином не было тёплых отношений, и что виной тому были пренебрежительные отзывы Иль'Шанка о магических способностях Хевис.

Она была неправа? Между этими двумя было что-то большее? Однако сейчас это не имело значения.

– Мы разыскали три шара,- объяснила Винн. – Есть...

– Три?- переспросила Хевис.

Винн плотно сжала губы. Объяснение заняло больше времени, чем она рассчитывала.

– Да. Вы знаете о первом, найденном в замке, по моим записям из Запределья. Осталось найти ещё два. Если я призову своё зрение и сделаю ещё одну копию стиха, вы поможете расшифровать его?

Хевис посмотрела вниз на перевод первой строфы стихотворения.

– В «высоком и плачущем камне» был «якорь» Воды, - она как будто говорила сама с собой.
– И вы нашли ещё один в Балаал-Ситте, «поедающий сам себя» - шар Земли.