Между Раем и Адом
Шрифт:
— Покаяться? Но… в чем? — Непонимающе глянул на грех мой друг и даже встал с кровати.
— В своем грехе, милый. Ты же видишь, как я убиваю твоих друзей, делаю из них неспособных думать существ, буквально ослепленных мною. Вспомни момент, когда из-за твоей зависти кто-то пострадал, — произнесла девушка. — Времени у тебя, если хочешь, до рассвета. Потом я уйду, и ты не очистишь свои крылышки.
Зависть усмехнулась.
Буквально с минуту Рик думал над ее вопросом. И с каждой секундой, с которой он осознавал свою ошибку, его глаза становились все печальнее и злее. Он знал, о чем она говорит, но не мог поверить, что придется признаваться в этом.
— Он сам виноват. Попался под горячую руку, — пробурчал мой друг, а Зависть лишь усмехнулась.
— Если ты просто расскажешь
Стук-стук-стук…
Этот момент казался самой настоящей вечностью, ведь я абсолютно не понимал, что именно скрывает от нас Рик и чего он не хочет выдавать. Видимо, секрет был настолько ужасен, что даже этот стук вывел его не в первые пять минут.
— А тем временем до рассвета буквально час, малыш, — улыбнулась Зависть, теперь скрещивая руки на груди. — Неужели ты не…
— Ладно! — Вскричал блондин, поднимая руки так, будто попросил Грех остановиться, — ладно. Я расскажу и покаюсь. Меня… это гложет до сих пор. Джек, я тебе расскажу, потому что она-то, наверняка, знает, но пойми меня, я был мелким и не понимал, что делаю, — сказал он, после чего вновь вздохнул. — Когда мы учились еще в Раю, в моем классе был мальчишка. Я учился в смешанном: с ангелами вместе… Так вот, все его слушали, любили, даже лидером называли. Он был таким, каким смертные видят ангелов: справедливость и строгость даже с юного возраста светились в его взгляде, а поступки являлись настолько правильными, что даже учителя поражались такому. Предвещали ему славу, место в Совете рядом с архангелами. Меня же недолюбливали. Я был не то, чтобы изгоем, но и популярным нельзя назвать. Средне. Как-то раз в классе проводили мероприятие на тему райского оружия, а я в нем разбирался и очень хорошо. Наверное, это был один из немногих предметов, по которому у меня были одни только отличные оценки. В общем, для этого мероприятия нужен был доброволец, который смог бы участвовать в спарринге с Варахиилом. Мне безумно этого хотелось. От класса вышли два добровольца: я и наш ангел. Естественно, примером мог быть только один ученик. Ну, и… общим голосованием класса выбрали не меня. Я был тогда так зол, так завидовал ему, что именно он должен будет участвовать в этом бою. Мне буквально крышу снесло! Тогда я дождался конца уроков и, когда стемнело… напал на ангела. Я ему порезал крылья, раны были не то, чтобы самые серьезные, но и легкими с трудом назвать можно. В общем, летать он не мог. Так что на мероприятии от класса участвовал именно я. Тогда у меня был триумф. Совесть даже не грызла, но после я увидел другое: на меня в классе не начали обращать больше внимания, я не встал где-то у верхушки. Я еще больше потерялся среди толпы. Ребята начали ходить к нему в гости, спрашивать, как у него самочувствие. Тогда я понял, что поступил плохо, но еще хуже стало тогда, когда после выписки он сказал, что больше не сможет летать. Видимо, я задел у него какую-то важную часть на крыльях, которая так до конца и не смогла восстановиться. И да! Я каюсь, черт возьми, что был таким уродом! — Крикнул он, вскакивая с кровати и глядя на девушку, что с удовольствием слушала эту историю. — Я был ослеплен завистью! Думал, что если устраню его, то так будет лучше! Но нет! Ничего лучше не стало! Мне стало только тяжелей, и сейчас я полностью раскаиваюсь и говорю, что абсолютно не желал никому зла!
На последнем предложении Рик с яростью ударил кулаком о стену и с горящими глазами посмотрел на Зависть, которой, видимо, его слова были, как коту сметана. Она упивалась ими, видя, как ему самому было плохо от этих воспоминаний.
— Смертные говорят, что очищение проходит через боль, и сейчас ты на собственном примере доказал это. Дай руку, — попросила она, протягивая свою ладонь к моему другу.
Тот послушно сделал то, что она сказала, и вскоре ее длинные когти оцарапали его предплечье, оставляя неглубокие раны.
— На память тебе о том, как бывает губительна и больна зависть, — пояснила она и вновь превратилась в черную жидкость, что выплеснулась в окно.
На
следующее утро все уже были в состоянии ехать дальше, а я все видел, как в глазах Рика поселилась печаль от своей же ошибки, о которой ему напоминало четыре пореза от когтей на предплечье.Dum spiro spero. Часть 8
Джек
— Это тебе. Ну, вдруг не доживем…
Я протягиваю кулон Кейт, которая берет его и улыбается. А она ведь так и не узнает, что там написано.
Ее хрупкое тело лежало у меня на руках. Мы не успели совсем немного. Не спасли ее, не смогли помочь, ее казнили там, в Раю. Занесли клинок и пронзили сердце. Точно так же, как когда-то убили Киру.
Кейт… Кейт… Кейт…
Этот отвратительный сон уже который раз меня преледовал. Похоже, я ни на секунду не переставал думать о том, что же делают ангелы с моей подругой. Вдруг они ее уже пытают, а может, обдирают перья? Хорошо хоть, что от этого кошмара меня разбудил знакомый голос.
— Хэй, просыпайся, — это был Крис.
Я подумал, что уснул всего на пару минут, но когда очнулся, мы были уже в Вероне.
Город окутывала ночь, а горожане даже и не собирались расходиться по домам. Молодые люди то и дело, что гуляли по улицам, смеялись и просто радовались жизни.
Забавно, ведь не только парочки, что мило мурлыкали на скамейках, оставались до глубокой ночи. Здесь же бегала и другая молодежь, будто бы в этом городе не было никого, хоть сколько-нибудь старше тридцати лет. Пусть зима, пусть легкий холод щипал кожу, но тут было невероятно романтично. Даже странно.
Внезапно в голове появилось легкое чувство эйфории, будто кто-то опоил вином, заставляя забыть о проблемах и так гулять до самого рассвета.
Похоже, то же самое почувствовали и девчонки, ведь начали заглядываться на проходящих мимо парней и махать им ручками.
Единственно здравый ум по-прежнему оставался у Рика. Похоже, он еще после Венеции не отошел, и настроение у него явно было не самым лучшим. Нужно потом спросить, как он. Однако, справедливости ради, он все-таки дал нам спешиться возле таверны и пройтись с девчонками по улицам незнакомого, но такого увлекающего за собой города.
На мгновение я даже и думать забыл про наше задание. Точнее, было невероятное желание это сделать. В такой трудный период, когда трудности принялись наваливаться одна за другой, хотелось обычной свободы. Просто смеяться, бегать по улицам и слышать, как с окон тебе кричат быть тише. Так забавно и странно, словно мы по-настоящему стали смертными.
Почувствовав тяжесть на спине, я недоуменно обернулся — это ко мне запрыгнула Элизабет. Громко смеясь и обнимая, она каталась на мне в то время, как рядом шла Амалия, а Белла с радостью запрыгнула таким же образом на Криса. Как хорошо, как приятно. Где-то на темной улочке целовалась пара, где-то вдали виднелись просто идущие за руку люди, а мы летели навстречу ветру, будто снова обрели покой.
Однако нужно было возвращаться. Наверняка Рик уже ненавидел нас, но почему-то так хотелось уже отдохнуть, упасть на землю, почувствовать, что все позади. Но у нас по-прежнему оставалось два греха. Гордость и Похоть. И что-то мне подсказывало, что я уже даже знаю, кто поселился именно тут. Нет, это не из-за чувства эйфории, не потому, что казалось, что этот город волшебный, просто было видно, что Похоть выбрала бы именно Верону в качестве своей цели.
Спустив Элизабет с Беллой на землю, мы с ребятами отправились к таверне, у которой и оставили повозку.
Как оказалось, это была не таверна. Точнее, такое понятие тут попросту почему-то пропало, ведь только мы зашли на порог, как в глаза ударил красный бархат и полуобнаженные женские тела.
Ага. Мы наткнулись на публичный дом.
В принципе, насколько мы узнали, в этом заведении было возможно снять хотя бы одну комнату, но, найдя Рика, мы в шоке глянули на него.
— Слушай, я думал это мы решили повеселиться, а ты тут решил нас завести в публичный дом? — Поинтересовался Крис у нашего друга, который в этом время сидел за небольшим столиком и тихо офигевал от жизни.