Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко
Шрифт:
– В бутсах бежать, ясное дело, удобно. С самого начала предполагал, что побежишь? Зачем тогда вообще шёл?
И другой милиционер, значительно моложе, но суровее на вид, смуглый, темноволосый и тоже с усами, сказал:
– Рассказывайте, молодой человек. Всё как есть. От этого будет завесить, пойдёте ли дальше под конвоем, или вернётесь в команду, голы забивать.
И Шурка рассказал.
«Новичкам везёт!» – приговаривал Лёнька, хлопая его по спине. Когда Шурка проиграл первый раз, даже не огорчился. Он уже сильно захмелел. Во-первых, не привык к спиртному. Во-вторых, азарт игры словно бы диктовал: да чего там, ещё одна стопка – ерунда!.. Спустил всё, что выиграл, стал играть в долг. Лёнька юлил рядом, подзуживал: «Не боись, малец, удача, как девка – упорных любит, которые до конца вглубь долбают. Тогда она
Проснулся утром Шурка там же, у дяди. И узнал от Лёньки, что проиграл столько – сказать страшно. «За карточный долг, если не отдать, у нас убить могут. Будешь идти по улице, нагонят, перо в бок – и хана». Но тут же обнял за плечи: «Не мандражируй, Витёк – мой кент, он брать за пищик не станет, подождёт. А то, может, согласится, чтоб ты долг отработал…»
На этом месте рассказ Величко оборвал Гриша Зарудный. Ударил кулаком о ладонь, воскликнул:
– Ты же взрослый парень, Шура! Нельзя быть таким несмышлёнышем! Тебя элементарно ловили, причём твой дядя, уголовник по кличке Кролик, первый тебя подставлял. Сознательно!
Зарудный повернулся к Кандаурову:
– Товарищ майор, тут как день всё ясно. Молодой, ловкий, спортсмен, да ещё, оказалось, легко поддаётся соблазнам. Что вздрагиваешь? Не так разве? Тебя опоили, поманили большими лёгкими деньгами, потом облапошили, запугали. И ты – готов!
– Нет!
У Шурки это вырвалось с болью. Петрусенко глянул на Дмитрия, чуть кивнул. Сказал:
– Наш сотрудник прав. Бандитам нужны молодые, сильные, вот они и заманивают вас самыми разными способами. Твой дядя просто продал тебя, Александр. Это у них такой воровской кодекс чести. Но, похоже, просчитались? Ты, как я знаю, из честной трудовой семьи… Рассказывай дальше.
Не только жаль Шуре было убитого дядю. Он испугался. А вдруг Лёньку убили из-за него? Потому что он не мог отдать карточный долг, а Лёня его защищал, поручился? И что теперь с ним будет? Ведь знают, где искать.
Ждать пришлось не долго. Сутулую фигуру и косую чёлку из-под кепки Шура узнал сразу. Витёк сидел на лавочке в сквере между корпусами училища. Шура с ребятами своей группы как раз шёл через сквер из учебного корпуса в производственные мастерские. Никто больше на Витька не обратил внимание – он казался не на много старше фэзэушников. А тот поймал растерянный взгляд своего должника, криво усмехнулся и чуть заметно кивнул на входные ворота. Встал и сам туда пошёл. Шурка отстал от ребят и заворожённым кроликом потопал следом…
– Напомнил о долге, дал срок возврата, потом пригрозил, потом снизошёл в память о друге, геройски погибшем от милицейской пули. И предложил отработать? Не ошибся?
Викентий Павлович смотрел на парня, склонив голову. Величко кивнул, сглотнув слюну, хрипло удивился:
– Точно, так всё и было. Только я выговорил себе, что всего один раз пойду с ним на дело. Он тогда засмеялся, сказал: «Ладно уж, да и делов – на атасе стоять. И – в расчёте».
Петрусенко сам налил в стакан воды. «Совсем мальчишка, – подумал. – Хороший и не глупый. Попался в классическую воровскую ловушку. А вот не было бы у него такого дяди, как Кролик, не испытывал бы к нему детской привязанности – не повёлся бы ни на карты, ни на водку. Не поверил бы в это «один раз»…
– Спасибо.
Шура выпил воду одним глотком. Рассказывать ему осталось немного. Витёк сразу сказал, когда и где будет ждать его. Через два дня, в двенадцать ночи на Благовещенском рынке. Дал точное указание: на окраине базара, там, где ссыпные ряды круп, есть заведение. Ухмыльнулся: «Вывеска простая, «Харчевня». Работает всю ночь». Полчаса Шура сидел в этой харчевне в напряжённом ожидании. Народу было много, он постепенно понял, что большинство – торговцы из пригородов, ночующие прямо на базаре со своим товаром, а здесь кормящиеся. Но были и другие типы – юркие, с бегающим взглядом… Наконец пришёл Витёк, заказал себе и Шуре пиво и жареную рыбку-краснопёрку. Подошли ещё двое, и Величко сразу понял, что один из них – главный. Причём главный не только над другими двумя – главный вообще. Оскалил весело зубы, осмотрел парня с головы до ног, цокнул одобрительно языком. Мотнул головой: «Пошли, пора». Они пошли безлюдными уже переулками, и Шура понял, что вышли
на Коцарскую, недалеко от кондитерской фабрики «Октябрь». В какой-то момент главарь остановил всех, сказал: «Мы на месте. Ты, новый, стой тут, сторожи. Напрасно не паникуй. Если какой прохожий мимо идёт – пускай. Если кто что спросит, ты под окнами девчонки блажишь. Понял? Но если кто в тот двор свернёт, или там свет в окнах зажжётся, шум поднимется – свистни громче. Умеешь?» Шурка молча кивнул. Трое пошли вперёд, и тут другой, не Витёк, спросил, обращаясь к главарю: «Что ты нас по тёмной водишь, Брысь? Сказал бы, что за дело…»У Шурки кровь прилила к лицу, стало в миг жарко, хотя он только что ёжился от ночной прохлады. Он стоял под деревом ошарашенный, и одна мысль толчками била в виски: «Вот он кто, этот бандит!» Банда таинственного Брыся, убийства, ограбления – кто же в городе не слыхал об этом! Трое уже скрылись во дворе дома, а Шурка стоял под деревом и не знал, что делать. Уйти, бежать? Он ведь не бандит и не хочет им быть. Но за ним останется теперь не только карточный долг, но и это… Как на их воровском языке? Западло, что ли? Расправятся, как пить дать – вон как Лёньку запросто убили. А если остаться, Витёк обещал – одно дело, и всё. Но ведь если там, куда эти трое ушли, сейчас совершается ограбление или убийство? Он же советский парень, ещё не комсомолец, но собирается поступать! У него золотой значок второй ступени ГТО, его берут в молодёжную сборную города по футболу! А он стоит здесь, на бандитском, как они говорят, атасе…
Шурка задохнулся от стыда. Надо сейчас же бежать в сторону Южного вокзала, здесь недалеко, там есть милиция… Он вздрогнул всем телом: из подъезда дома вышел человек с фонарём. Ни одной мысли не осталось в голове Шурки, кроме жуткого страха. Он в миг сорвался с места и помчался – увы, совсем не в сторону вокзала и милиции…
– Вы понимаете, Величко, что вас втягивали в банду? Что и долг ваш карточный, и дядя ваш, Леонид Величко, якобы опекающий вас, – всё вело к одному? Понимаете, что никто после Коцарской вас не отпустил бы на все четыре стороны. Наоборот – этим делом вас повязывали и запутывали всё сильнее…
Бледный Шурка кивнул, не поднимая головы. Но потом заставил себя посмотреть в глаза темноусому майору.
– Я теперь это понимаю. Но и тогда, когда услышал, как того назвали по имени, сразу решил побежать в милицию.
И, не выдержав строгого ответного взгляда, вновь опустил голову. На его плечо легла рука, и старый сыщик сказал мягко:
– Тебе дали несколько дней передышки, мой мальчик. Но они тебя найдут. Скоро. И ты сделаешь всё, как надо: растеряешься, испугаешься, станешь отговариваться, но потом согласишься и долг, и новую вину искупить. Ты понял?
Лишь несколько мгновений Шурка смотрел удивлённо, но вот лицо его преобразилось.
– Ну и молодец, – кивнул Викентий Павлович навстречу его радостной улыбке и блестевшим глазам. – Мы сейчас поедем к тебе домой, обсудим всё с твоим отцом. Ты ещё несовершеннолетний, надо, чтобы он дал добро на твоё участие в операции.
При этом последнем слове мальчишка восторженно, со всхлипом вздохнул. Петрусенко улыбнулся. Ясное дело: из почти уголовника парень в один миг превратился, в своих глазах, в смелого разведчика, разоблачителя бандитов. Что ж, в какой-то степени так и есть. Появление этого мальчика – уже даже не зацепка, а прочная нить, за которую обязательно потянут… Однако, участие Шуры Величко должно быть минимальным: как только появится на банду настоящий выход, парня необходимо отправить подальше. Может быть даже на какой-нибудь международный футбольный матч – так, чтоб никаких подозрений.
Прямо из Управления машиной поехали в рабочий посёлок ХТЗ. Предстоял непростой разговор с наладчиком прессов Петром Григорьевичем – отцом Шурки. Как он посмотрит на то, что его единственный сын должен помочь милиции в очень рискованной операции? Да, трудный будет разговор, потому и взялся его вести Викентий Павлович. Поехал и Гриша Зарудный.
Вновь Шурка ехал в милицейской машине, но теперь настроение у него было совсем другое. Не пугало даже то, что придётся признаться отцу и о кутеже у Лёньки, и о походе с бандитами. Ликование от того, что на него смотрят не как на урку, а как на настоящего помощника, перевесило всё. И, не зная, как выразить свою благодарность, мальчишка всю дорогу увлечённо рассказывал о футболе, о своих любимых игроках.