Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– В десятом. И я тогда ещё была далеко не бабушка.

– Верно, Володя. Моя жена тогда была ещё молодой и очень красивой, твоему отцу исполнилось лишь шестнадцать лет, нашему Саше – десять, а Катюше – четыре, и она как раз поехала в Баден-Баден с нами.

– Я знаю, – воскликнул мальчик. – Вы там тогда встретились с лётчиком Сергеем Ермошиным, героем Испании. А ещё он вывез на своём самолёте от беляков раненого дядю Колю Кожевникова. Он был таким смелым! Его бы ни за что не сбили, но он сам… Спасал нашего советского лётчика…

– Верно, мой мальчик, Серёжа Ермошин всегда был хорошим человеком и отличным авиатором.

Викентий Павлович обнял плечи внука, помолчал несколько минут. Знаменитый ещё в начале века спортсмен, а потом один из первых русских авиаторов Сергей Ермошин не смог оставаться в своей Южной Африке, у Оранжевой реки, когда началась война в Испании. Она называлась гражданской, но все понимали: идёт битва с фашизмом – первый открытый бой. Ермошин, несмотря на свой возраст – 58 лет, – стал бойцом Интернациональных бригад, обучал испанских лётчиков, летал с советскими пилотами, восхищаясь умением молодых ребят из страны, которую давно покинул, но всегда любил. Год назад он погиб в неравном бою – двое против пятерых. На втором самолёте был советский лётчик. Ермошин увидел, как берут в кольцо самолёт товарища. Наверное, другого выхода у него не было: он пошёл, стреляя в упор, на главную машину противника, тараня её. Об этом подвиге писали газеты, вернув стране уже почти забытое славное имя…

– Тогда в Баден-Бадене Сергей и мне помог. Там обосновалась банда убийц и фальшивомонетчиков, вот их мы и раскрыли. Но даже не подозревали, что в этом курортном городке уже тогда существовало и другое опасное гнездо. Германская разведка имела там специальную школу по обучению шпионажу. Это теперь и я, и твой отец знаем об этом, даже с некоторыми подробностями.

– Расскажи, дед! Можно, папа? Ты же знаешь, я – могила!

– Ну и выражение, – Елена иронично покачала головой. – Конечно дедушка расскажет. Нам тоже интересно. И мы тоже… умеем хранить секретную информацию.

– Теперь особой секретности в этом нет, время прошло… Школа в Баден-Бадене была серьёзным заведением. Суровый режим, каждодневные лекции, доклады, экзамены. Курсанты должны были забыть свои имена – получали номера. Чему только их не учили: писать секретными чернилами, читать и составлять карты, знать военную форму всех армий, название воинских частей, знаки различия. Курсанты не должны были знать друг друга, чтоб, в случае чего, не выдать. На лекциях все сидели раздельно и в масках, закрывающих половину лица, разговаривать запрещалось. За ними самими постоянно следили специальные офицеры, брали на заметку все склонности, привычки. В этой школе, только уже позднее, когда началась Первая мировая война, обучалась и знаменитая «фрейлейн Доктор» – немецкая шпионка Элизабет Шрагмюллер.

– Она, верно, была сестрой милосердия? – спросила Людмила Илларионовна.

– Разве я тебе о ней не рассказывал? – удивился Петрусенко. – Моё упущение. Интересная личность, из самых талантливых в своей области. Происходила из старинной вестфальской семьи, владела всеми основными европейскими языками, училась в университете и в двадцать шесть лет стала доктором философии. А вот сестрой милосердия стать ей и в голову не приходило, даже когда началась война. Уж не знаю как, но она ощутила своё истинное призвание – стать разведчиком.

– Шпионом, – поправил Володя.

Викентий Павлович согласился, улыбнувшись:

– Конечно. Разведчик – это свой. Чужой – это шпион. Эта самая Элизабет сумела достучаться до подполковника Вальтера Николаи из военной разведки «Нахрихтендинст» сама предложила свои услуги. На год она бесследно исчезла, но зато потом сразу же материализовалась в Антверпене, став сама директором школы секретных агентов. Бельгия к тому времени уже была захвачена и считалась всего лишь одной из областей Германской империи. «Фрейлейн Доктор» ввела в школе суровый режим, жестокие наказания за малейшую провинность. Но и подготовка агентов велась серьёзно. Сама Элизабет преподавала коды, шифры, диверсии. Лично готовила учеников к тому, что убийство противника – не только необходимость, но и подвиг. Даже если это безоружные торговые суда, мирные посёлки. Торпедирование, взрывы, удушающий газ – всё оправдано. Да, об этой женщине ходили легенды, её называли «антверпенской блондинкой», «колдуньей с Шельди», встречали то в Англии, то во Франции, то в Соединённых Штатах…

– И что с ней стало дальше? Арестовали, судили?

– Когда Бельгию освободили, Леночка, Элизабет Шрагмюллер уже там не было. Как таинственно она появилась в разведке, так и исчезла. Возможно, и сейчас она готовит шпионов в гитлеровской Германии. Фашистская идеология явно ей по душе, а возраст – ей ведь ещё и пятидесяти нет.

Он повернулся к племяннику, сказал, возвращаясь к началу разговора:

– Не сомневаюсь, шпионов в нашей стране, причём именно немецких, хватает. И диверсии готовят, и вербуют, и убивают. Да ты вспомни себя в пятнадцатом году.

Да, Дмитрий помнил, как в тот военный год его раздражали расклеенные по всему городу плакаты: «Остерегайтесь!.. Помните, что противник всюду вас подслушивает». Как казалось всё это преувеличением. И как потом ему самому довелось разоблачит немецкого резидента и потерять дорогую для него девушку…

– А наши разведчики, разве их нет? – Володя ревниво посмотрел на отца, на деда.

– Есть конечно, – ответил Викентий Павлович. – И тоже наверняка хорошо работают. Но есть и такие, как Люшков.

Недавно и в печати, и по радио сообщалось: в Манчжурии японским пограничникам сдался комиссар государственной безопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков. Он попросил политического убежища и стал активно сотрудничать с японской разведкой.

– Не сомневаюсь, он японской разведкой был завербован давно, – сказал Дмитрий. – Видимо, был на грани разоблачения, почувствовал это и бежал. Комиссар госбезопасности – это сколько же всего он знает!

– Да, – протянул Викентий Павлович, – японская разведка – это что-то совершенно особенное. С вековыми традициями.

– Расскажи, дед, – ещё раз попросил Володя.

Его бабушка и мать не сговариваясь поднялись.

– Пусть мужчины поиграют в свои шпионское игры, – сказала с улыбкой Людмила Илларионовна. – У нас есть дела.

Они обе вышли на веранду, а Викентий Павлович стал рассказывать. О том, что традиции японского шпионажа идут из средневековья. И главное в них – тотальная слежка за всеми слоями населения, от простых крестьян до высоких чиновников. Знать всё обо всех. Японская разведка взяла себе за основу эту доктрину. Разведывательная и подрывная деятельность её была направлена главным образом на Россию и Китай – главных противников. Кадры она черпала из созданных в конце XIX в. патриотических обществ. Самым крупным из всех японских патриотических обществ был «Чёрный дракон». Члены этой организации ставили своей задачей захват Маньчжурии, Приморья, Приамурья. Агентам не обещали никаких наград, но вместе с тем, подавляющее их большинство работало с почти невероятной, с точки зрения европейца, преданностью и самоотверженностью. Это объясняется как воспитанием, так и уверенностью в своем спасении в сложной ситуации. Руководство разведки никогда не отказывалась от провалившегося агента.

– Ещё за много лет до начала Русско-Японской войны 1905 года и в больших городах, и в маленьких посёлках Дальнего Востока, Уссурийского края, Маньчжурии японские разведчики и агенты жили под видом торговцев, парикмахеров, прачек, содержателей гостиниц, курилен опиума. И знали о своём районе всё – от топографии, климата, стратегических объектов, до быта местных жителей. К началу боевых действий японская разведка разбила весь район фронта и тыла русской армии вдоль линии железной дороги на сектора. Потому японцы знали всё, что происходило в русской армии. А знаете, как шла информация от этой широченной агентурной сети? Чтобы донесения не попадали к нашим, их вплетали в косы китайцев, помещали в подошву обуви, зашивали в складки платья. Японские агенты переходили через линию фронта под видом бродячих рабочих, носильщиков, странствующих китайских купцов, погонщиков скота, искателей корня женьшень – чего только не придумывали. Прекрасное знание русского языка многими японскими солдатами и офицерами давало им возможность переходить через передовые позиции. Для доставки сведений по назначению, особенно в ночное время, они надевали форму русских солдат, офицеров и санитаров.