Между волком и собакой

– Ну и что? Это ничего не меняет. Ты не должен поддаваться манипулированию, даже если это делаю я. Ты всегда должен быть самым лучшим. Иначе ты мне не нужен.

– Я тебя люблю.

– Это тебя не извиняет.

– Зачем ты вызывала меня таким способом?

– Наконец-то ты задал правильный вопрос, мальчишка. Я сделала дырку в фильтрах. То, о чём мы сейчас говорим, не отображается на сервере, не записывается, в общем - никуда не идёт. К сожалению, я вынуждена довериться тебе.

– Что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты совершил серьёзное нарушение режима.

– Что я должен сделать?

– Ты опять ведёшь себя как мальчишка. Если я сказала "серьёзное", значит, я имела в виду именно "серьёзное". Такое, за которое можно вылететь отсюда. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит. Ты настолько легкомысленно относишься к своей жизни, что готов сделать всё что угодно по первому слову другого человека? В таком случае ты кретин.

– Ника моя, ты не другой человек. Ты это Ты.

– Я другой человек, Владик. У меня своя жизнь. Кстати, я никогда не говорила, что люблю тебя. И даже если бы я это сказала, это ещё не повод немедленно выполнять любые мои желания. Я бываю вздорной, капризной, глупой. Во всяком случае, ты должен быть к этому готов. Ты не готов. Я сожалею, что обратилась к тебе.

– Ника, перестань меня воспитывать. Тебе это, кажется, доставляет удовольствие?

– Почему я должна перестать? Я люблю доминировать. Воспитывать, наказывать. И никогда не упускаю такую возможность. Для тебя это не новость, Владик.

– Ты опять за своё. Объясни, что тебе нужно.

– Хорошо. Но тебе придётся сделать то, что я скажу.

– Я подумаю.

– Ты подумаешь о том, как ты это сделаешь, мальчик. Потому что мне это действительно очень нужно...

* * *

Натан Аркадьевич оторвался от экрана, и потянулся к открытой пачке "Парламента". Закурил. Где-то под потолком заполошно взвыла вытяжка.

– Хорошо она его ломает, - нарушил тишину Семён Игоревич.
– Немножко в лоб, но тут так и надо...

– Тоже мне, - буркнул Вениамин Борисович, продолжая смотреть на экран.
– Психология на троечку. Парень, кстати, неплохо держится. Просто у него партия такая, заранее проигрышная. Тут уж держись, не держись, а всё одно к одному ложится.

– В том-то вся и наука, - Семён Игоревич, прищурившись, посмотрел на собеседника.
– Поставить человека в заранее проигрышное положение.

– Вот как у них сейчас, ага, - заметил Натан, выпуская в воздух новую струйку дыма. Вытяжка опять загудела, перемалывая воздух.

– Мы всё-таки играем за них, - обиженно заметил Вениамин Борисович. Пусть даже они так не думают. Кстати, эта дырка в фильтрах очень остроумно сделана. Я бы ни за что не догадался.

– А не надо догадываться. Доверяй, но проверяй, - Семён Игоревич хихикнул.
– Да, забавная девчонка эта, как её... Виктория Бунак. Очень объёмное мышление, но не в ущерб логике. И своеобразный такой склад психики.

– Н-да, хороша кралечка. Пошлифовать - алмазно будет, - откликнулся Аркадьевич, затягиваясь.

– Н-да. Я бы всё-таки не переоценивал... Кстати, что у неё?

– Ходячая. Плохо слышит. Левый глаз... носит сложные очки. Аллергия на всё что можно и нелья, на коже какая-то гадость, типа экземы. Лысенькая. С костями у неё плохо, носит железный корсет. И кое-что ещё, и кое-что другое. Как у всех наших девочек.

– Понятно. Невидимые миру слёзы. Корсет - очень миленько. Чего она там от него хочет?

– Чтобы он влез на наш медицинский сервер и изменил там кое-какие вещи. Это тянет на исключение.

– Чьё?

– Его, конечно. Она только откроет ему доступ. Что является серьёзным нарушением наших правил, но всё-таки за это мы не выгоняем. А вот он...

– И она его вот так подставляет? А он что?

– Страдает и подчиняется.

– Вот стерва.

– А кем она ещё может быть, при таком-то психотипе?

– Ну так что, выгоняем парня?

– А то как же. Натан Аркадьевич, вы документ подготовили об отчислении? Владим Щенцов, четырнадцать лет, личный идентификационный номер один-один-девять... как там дальше?

– В компьютере всё, батенька. Всё в компьютере, как на ладошечке. Ешь его с кашей, да и всё тут.

– Ну так уж и с кашей...

– Я говорю о формальной стороне вопроса...

– Как говорили некогда в славном городе Одессе, я с вас удивляюсь. Да нешто мы здесь формалисты какие?

* * *

– Ника, я не могу...

– Я много раз демонстрировала тебе, что я умнее тебя. Ты научился мне доверять. Доверься мне и на этот раз. Я требую.

– Ты умнее меня, Ника. Но не умнее наших врачей. Ты понимаешь, что изменение состава лекарств может тебя убить?

– Да, я понимаю. И хочу, чтобы состав был изменён.

– Ника. Мы все тут больны. Неизлечимо. Ты же не надеешься?

– На что? Стать здоровой? Нет, разумеется. Но кое-что поправить можно. Владик, я изучила всю основную литературу, касающуюся моих болезней. Я также изучила те средства, которыми меня пичкают местные лекаришки. И кое-что нашла. Это мелочь, но она для меня важна. Та смесь лекарств, которая мне назначена, имеет ряд побочных эффектов. В частности, выпадение волос. В детстве, когда я была здоровой, у меня были золотистые волосы, очень красивые. Мама делала мне косичку, а я любила хвостики. Я хочу назад свои волосы.

– Любое изменение лекарственной смеси ведёт к непредсказуемым эффектам.

– Отговорка глупцов. Для тебя, может быть, эти эффекты непредсказуемы. Для меня нет.

– Ты обращалась с этим в медблок?

– Разумеется, нет, кретин. Тогда я должна была бы признаться, что залезла на их сервер. К тому же они меня не послушают.

– Почему?

– Они считают нас детьми. Талантливыми, да, но детьми.

– Ника, если у тебя получится, то что?

– Ты хочешь сказать, что они это увидят? Да, конечно. У меня начнут расти волосы, это будет заметно. Но победителей не судят. Я обнаружила их профессиональную ошибку. Насколько я знаю, это может вызывать скандал. Они не захотят скандала, и оставят мне мои волосы. И не исключат.