Между волком и собакой

– Почему ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Потому что, скорее всего, тебя засекут. Изменение содержимого медицинской базы - это почти преступление. Того, кто это сделал, исключат из школы. Я не хочу быть исключённой. У меня есть будущее. Например, в психологии. Я не хочу потерять своё будущее, Владим.

– Ты жертвуешь мной?

– Да. Правда, есть маленький шанс, что всё пройдёт гладко, но я бы на твоём месте на это не рассчитывала.

– Твои волосы тебе дороже, чем я?

– Конечно. Мои волосы - это часть меня. Ты - нет.

– Почему ты думаешь, что я сделаю это?

– Потому что ты этого хочешь. Пожертвовать собой ради меня. Я знаю, что это так. Я сама воспитала в тебе это желание.

– Если меня выгонят, я не закончу образование. И надежды на работу у меня не будет.

– Да. Тебе придётся существовать на социальное пособие. Если за три года, которые мне остались до окончания школы, ты не потеряешь формы, я, возможно, возьму тебя на работу к себе. Ты осведомлён о моих планах. Не обольщайся: маловероятно, что ты не опустишься за это время. Ты не самый лучший.

– Возможно.

– Я хочу, чтобы ты всё знал. Я не люблю тебя. Да, я никогда не говорила тебе этого вот так, открыто и честно. Но ты ведь всегда это чувствовал, не правда ли? И ты был согласен на меньшее. Тебя устраивало, что я позволяю тебе себя любить. Какое-то время ты был даже счастлив. Пришло время расплачиваться за своё счастье, мальчишка.

– Мне нравится, когда ты называешь меня мальчишкой.

– Конечно. Тебе нравится быть мягким, податливым, доминируемым. Тонко чувствующим. Слабым, короче говоря. Всё, у меня больше нет времени. Да или нет?

– Давай коды базы.

– Ты меня разочаровал. Я надеялась, что ты всё-таки откажешь мне. Найдёшь в себе силы послать меня подальше. Но это значило бы отказаться от меня самому, а не быть отвергнутым, не так ли?

– Нет. Я делаю это, потому что я люблю Тебя.

– Вздор. Ты ничего не понимаешь в психологии, Владик. Такой человек, как ты, ни за что не откажется от любимого им типа страдания. Тебе нравится любить, быть отвергнутым, и хранить верность. И думать, что отвергнувший всё-таки любит тебя. Или хотя бы начнёт уважать за его муки. Обычный набор глупостей, знаю его наизусть. Открой окно доступа к общей базе интерната.

– Сделал.

– Теперь нажми на кнопку "административный доступ".

– Да.

– Что ты видишь?

– Она требует код доступа.

– Ничего не пиши туда! Сейчас я перехвачу управление.

– Ты долго.

– Жди.

– Я жду.

– Жди.

– Ну?

– Не нукай. Вот. Теперь просто нажми ввод.

– Опять хочет код доступа.

– Снова ввод.

– Что теперь?

– Что ты видишь?

– Ничего пока.

– Идёт проверка целостности базы. Жди...

* * *

– Что он там?

– Ай-ай-ай, Викуся, как нехорошо ты делаешь! Что это ты подсунула бедному влюблённому мальчику?

– То самое и подсунула. Прав ты был, Аркадьевич.

– Ну дык! Я в таких случаях говорю...

– Она всегда может сослаться на то, что просто ошиблась.

– Ну да. А мы её за ушко да на солнышко.

– Она знает. Но на самом деле её это не интересует. На самом деле она хочет...

– Понимаю, понимаю... Натан Аркадьевич! Может, брать их?

– Ну, давай. Высылай своих архаровцев. Пусть привезут сюда голубчика тёпленьким. И побыстрее. Мало ли что.

– Да всё нормально будет.

– А её просто вызови.

– Придёт?

– Куда денется? Придёт, голуба. Ещё и рыдать тут будет.

– Уверен?

– Ну, не то чтобы уверен. Но чует моё сердце - без сырости тут не обойдётся.

* * *

Единственное, чего Владиму никак не удавалось - это изобразить удивление. Когда открылась дверь, руки санитаров взялись за спинку коляски, и повезли его в директорское крыло, он уже успел закрыть канал связи с медицинской базой. Разумеется, кое-что можно восстановить, но это потребует времени и усилий.

Или они следили за нами с самого начала? Скорее всего, да. Ухищрения Виктории в лучшем случае помогли выгадать час-другой. И совершенно напрасно. Он успел внести изменения в базу. Но у Ники так и не будет своих волос - во всяком случае, до окончания школы. Потому что они сейчас всё восстановят прежнюю номенклатуру назначенных лекарств, и соответствующие тому дозировки.

Может быть, это и к лучшему.

Интересно, сможет ли он из пособия оплачивать доступ в сеть? В таком случае, он смог бы связаться с Юриком, а тот мог бы помочь с текстами курсов. Особенно с математикой. Не стоит терять времени даром...

Он думал о ГМ-анализе, когда его кресло вкатили в кабинет Натана Аркадьевича.

В директорской были все: сам Натан Аркадьевич, Петров, и даже Вень-Борисыч сидел на том же самом месте, что и всегда, перелистывая какие-то бумажки.

Санитары довезли его коляску до середины ковра, и отправились проветриваться в коридор.

– Ну что ж, молодой человек, - начал Аркадьевич.
– Вы истерик тут закатывать не будете? Очень, знаете ли, не хотелось бы.

– Не буду, - ответил Влад, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилась неубедительная.

– И партизана на допросе изображать тоже не нужно. Чистосердечное признание облегчает участь. Есть такая предками данная мудрость народная...

В этот момент в комнату вошла Она.

Он не увидел её лица: капюшон был надвинут на лоб.

– А вот с вами, барышня, у нас будет разговор серьёзный. Нехорошо-с, да. Экую вы гадкую штуку учинили над молодым человеком.

– Не паясничайте, Натан Аркадьевич, - презрительно бросила Ника.
– Мы взрослые люди. Уголовное дело на меня уже заведено? Имейте в виду - я ничего не намерена признавать. С этого момента мы будем общаться только через моего адвоката.

– Какой адвокат, какое дело?
– вскинулся было Влад, но Она посмотрела на него так, что он съёжился.

– Обыкновенное дельце-с. Попытка покушения на жизнь и здоровье, Натан Аркадьевич решительно не желал менять тон.
– Вот ты тут сидишь и думаешь, что твоя любимая Викуся тобой пожертвовала. Но ещё не знаешь, до какой степени ты прав. А может, нам Викуся сама всё расскажет?

– С этого момента мы будем общаться только через моего адвоката, равнодушно повторила Виктория.