Межлуние

С определенной точки зрения прародитель семьи Итало Росси оказался дальновиднее многих, позаботившись о беглых крестьянах. Хитрец заманил их сладкими речами о лучшей жизни на Самшитовые острова, где заставил выращивать под ослепительным тропическим солнцем сахарный тростник. С тех пор семья приумножала богатства, строя корабли и привлекая наемников для их охраны. Если кто-то из знатных домов или старших семей нуждался в средствах, то он брал взаймы у Парадис. Конечно, если мог доказать свои дружеские намерения и гарантировать платежеспособность.

А еще они были теми, кто сумел наладить страхование грузов, перевозимых по Илинии. Аарон не доверял иностранным конторам и в особенности бриатским стряпчим. Еще больше его заботили извечные соседи, и конкуренты по торговле и в этом он был похож на Джозефа Трейна. Сложно сказать, на что он способен ради низложения Темпоре и, в отличие от Анзиано, Джозеф мог производить оружие и боеприпасы.

Таковы были представители пяти из семи семей, олицетворяющих тайную власть на полуострове.

Взойдя на архаичную сцену, Дон Норозини приветствовал собравшихся и призвал всех к вниманию.

— Благородные Доны. Выражаю вам благодарность за отклик в час моего траура. Дон Сиццио и Дон Вецци не смогли приехать к назначенному сроку и прислали свои извинения. Они также заверили меня в лояльности к любому решению форума в их отсутствие.

Анзиано обвел взглядом полукруглые ступени.

— В моем доме было совершено убийство. Мне тяжело подозревать кого-то из тех, кого я знаю лично. Мне также претит мысль обвинять любого из вас. Не сомневайтесь, я найду убийцу, и если он принадлежит к нашему сословию, представлю его на ваш справедливый суд. Пусть не моя семья, но мы все, примем единое решение о его дальнейшей судьбе.

Как только Анзиано замолчал, поднялся Аарон Касти.

— Когда я узнал о вашей беде, то сразу предложил поддержку. Если понадобится содействие, то Парадис к вашим услугам.

Дон Норозини склонил голову в знак почтения.

— Скажите, мой давний друг, чем вам помочь? — заскрипел старческий голос Адриана.

— Поделитесь с нами результатами расследования. Ваши враги, станут нашими.

Джакоб подарил Эмире недовольный взгляд и выразительно наклонился вперед, ожидая подробностей.

Казалось, Анзиано был тронут.

— Благодарю за столь горячую поддержку. Тот, кто совершил это нападение, оставил множество следов. Очень скоро вы узнаете его имя.

Выдержав полагающуюся в таких случаях паузу, он продолжил:

— Теперь я хотел бы сказать несколько слов о своих дальнейших шагах. В знак доброй воли, мне пора восстановить ранее утраченные связи и навести давно разрушенные мосты.

Подозвав прислужника, он принял из его рук загадочный сверток и обратился к Трейнам:

— Окажите мне честь.

Настороженный глава Сагро поднялся к нему на сцену.

— Пришло время отказаться от былых распрей. Пусть эта корона, когда-то принадлежащая Айне, вернется в руки ее потомков.

Плащ был немедленно развернут, а реликвия предложена Трейну. На амфитеатр опустилась абсолютная тишина, поскольку многие со страхом ожидали увидеть, как Джакоб наденет ее себе на голову. Ему пришлось с честью выходить из сложного положения, в котором он оказался. Приняв символичный дар, Трейн показал его аудитории.

— Для меня это многое значит. Спустя столько лет она вернется к своей владелице в семейном склепе. Грацие, Дон Норозини, — закончил Джакоб с легким поклоном почтения.

Откуда-то с дальних рядов послышались аплодисменты.

Дождавшись, когда Трейн спустится вниз, Анзиано приподнял руку, призывая к вниманию.

— Пусть это будет первым шагом не только для Миллениум и Сагро, но для всех нас, ибо никто более не сможет оставаться в стороне, когда безучастие одного несет гибель остальным. Мне бы хотелось надеяться на всеобщее примирение, без которого невозможно объединение сил.

Бенито Валье нахмурился и оглянулся по сторонам, словно выискивая подсказку. В его движениях читалась неподдельная неуверенность.

Чувствуя кожей взгляды сотен глаз, Дон Норозини уловил тот особенный момент, который осознает каждый, кто творит историю. Сейчас и здесь он может исправить допущенные просчеты молодости. Пусть результат не будет виден сразу. Это не важно, если подумать. Сделав предложение, он с терпением дождется результата.

— Это не единственная ошибка, которую я мог бы исправить. Пора раскрыть еще одну причину, по которой вы оказались здесь. Долгие годы мы все боролись за власть и богатство, и я спрошу вас, так чего мы достигли? Многие из нас ушли в безлуние, не обретя истинного величия на пути к триумфу. Мы не сумеем сохранить наши семьи, поскольку, по нашей с вами вине, Илиния слабее, чем прежде. Среди нас нет тех, кто сумеет защититься в одиночку от иноземного вторжения. И сейчас по моей земле бродят идальго, блокирующие морскую торговлю южных провинций и навязывающие покупку товаров, произведенных в Эспаоне. Это, по-видимому, на руку некоторым Донам. Так, может быть, настало время для активных действий? Согласовав наши планы по снятию южной блокады, мы вернем Илинии независимость и сможем подготовиться к следующему шагу.

Вглядевшись в напряженные лица Донов, Анзиано не нашел в них участия. Лишь в глазах Адриана зажглись угольки понимания.

— Мое предложение заключается в создании правительства Броно, сформированного из подчиненных нам аристократов, с целью изгнания протектората, объединения и защиты страны от внутренних распрей и иноземных интервентов.

Никто не был готов к чему-то подобному и на Дона Норозини обрушился шквал вопросов, выкриков и даже оскорблений с дальних рядов. В своем незыблемом спокойствии и с проницательным взором, устремленным вдаль, он напоминал статую оратора давно минувших дней.

Подстать ему были и те, кто занял первую скамью. Разумеется, они не верили ни единому слову, и все же не спешили высказываться против. Старшие Доны почуяли неуловимый призрак опасности, снизошедший до них со сцены и в настоящий момент бродящий где-то поблизости. Его холодное дыхание и бесплотные руки коснулись одежды, и пальцы сами собой принялись нащупывать оружие.

— Кто войдет в состав правительства?! — подал голос Джакоб.

— Каждая семья выдвинет своих представителей от аристократии.

— А что если они пожелают избавиться от нас?

— У нас есть, чем ответить, — отреагировал Анзино и встретился взглядом с Доном Сагро.

— Переговоры займут много времени. Если мы сейчас не можем договориться между собой, то все останется как прежде.

Слова Адриана потонули в возмущении задних рядов. Мелкие семьи негодовали от самой идеи поставить над собой тех, от кого они когда-то страдали в прошлом, проливая кровь на чужих междоусобных войнах.

Словно подчиняясь чьей-то несгибаемой воле, вампиро поднялись в едином порыве, и амфитеатр заполнился неописуемым гвалтом, который мешал расслышать что-либо членораздельное. Призывы к тишине закономерно не возымели воздействия. Со спокойной улыбкой, выдающей властелина хаоса, довольного своим творением, Дон Норозини взирал на беснующуюся толпу, в которую превратились еще недавно сдержанные слушатели. Лишь немногие, принадлежащие к числу старших семей, сумели сохранить подобие благородства.