Мгновение до безумия

Именно это я считаю настоящей свободой: возможность вдохнуть свежего воздуха и насладится такой неописуемой гармонией с природой. Жаль, что многие не разделяют этих взглядов и живут в постоянной череде проблем и забот.

Я подошла к Тиму, который стоял спиной ко мне, также залюбовавшись утренними лучами солнца.

— Привет, — нерешительно промолвила я.

Сейчас стало как-то стыдно за своё поведение.

— Я расстанусь с Машей, — кратко сказал он.

— Если это из-за вчерашнего, то не нужно: я не имела права лезть в твою жизнь, — признаю свою ошибку.

— Да, из-за вчерашнего, но ты совершенно не имеешь к этому отношения, — с какой-то печалью в голосе признался Тим.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила я.

— Она не та, кого я люблю, — он вдохнул свежего воздуха. — И вряд ли когда-нибудь смогу полюбить.

— Проблема в Саше? — я спонтанно вспомнила имя его сестры, о которой мне рассказывал Стас. Я решила продолжить вопрос, восприняв молчание друга, как положительный ответ. — Вы виделись?

— Да, к сожалению, — тихо проговорил, будто пытаясь осмыслить свои слова.

— Не говори загадками, — парировала я.

— Вероника, я не готов к этому разговору, — было видно, что Тим полностью опустошён. — Когда-нибудь, но не сейчас.

Впрочем, слова тут были лишние. Мы обнялись на прощание, убедившись, что обид и недопонимания между нами больше не осталось, и разошлись по своим делам.

Следующая неделя прошла более спокойно, если не считать того, что с этой сантой-барбарой у меня появились хвосты по некоторым предметам, а у мамы так не вовремя проснулся материнский инстинкт. Папе, конечно, было ещё хуже, чем мне: до сих пор не пойму, где можно достать арбуз зимой.

Из-за сильного контроля, всю неделю я ночевала дома и практически не выходила вечером гулять. Соответственно, моё времяпровождение со Стасом значительно сократилось. Совру, если скажу, что не скучаю по нему. Только вот не знаю, взаимно ли это?

Стучу в дверь его квартиры, в надежде, что он дома и мой приход не окажется напрасным.

Через минуту слышу звук дверного замка, а следом и щелчок ручки.

— Вероника, — довольно кричит Вадим и обхватывает мои ноги своими объятьями. — Стас говорил, что ты обязательно придёшь со мной поиграть.

— О, пришла, — удивлённо, но с присущим сарказмом констатировал Стас, который мгновенно появился в прихожей. — Зайдёшь или вам сюда игрушки принести? — подмигнув, продолжил он. Его цвет лица был не таким, как обычно. Возможно, я просто отвыкла?

Пройдя в прихожую, я сняла с себя верхнюю одежду и разулась.

— Ты не говорил, что ты не один, — прошептала, когда Стас поцеловал меня в макушку. — Я бы не стала мешать.

— Понимаешь, без тебя совсем скучно, поэтому я взял Вадима к себе: уже привык, что тут постоянно какой-то ребёнок, — пошутил Стас.

— То есть, ты скучал? — спросила я, ухмыльнувшись.

— Ника, ты неисправима, — закатив глаза ответил он. — Пошли, будешь нас кормить.

Вечер прошёл очень насыщенно: кажется, у Вадима больше энергии, чем у любого другого ребёнка. К тому моменту, когда за ним пришла тётя, я уже была совершенно лишена сил.

— Устала? — послышался вопрос за моей спиной, а следом я почувствовала руки, на своей обнажённой талии.

Вот умеет же выбрать момент: тёмная спальня и полуголая я, которая не успела надеть излюбленную мужскую футболку.

— Нет, — соврала, ещё как устала, но удовольствия получила не меньше.

— Теперь ты понимаешь, как мне с тобой сложно? — с иронией спросил Стас.

— Точно не сложнее, чем мне с тобой, — парировала я, развернувшись к нему.

Мои руки начали расстёгивать пуговицы на его рубашке, в то время как его продолжали ласкать мою талию и плавно переходили к груди.

Я безумно скучала по нему: его голосу, его запаху, его телу. Мне нужно было почувствовать его прямо здесь и сейчас.

Смотря в его глаза, которые горят желанием, я начинаю трогать его подкачанный торс.

На секунду, я ловлю в его взгляде какую-то нервозность, будто его чем-то кольнуло и он еле сдержался, чтобы не отшатнуться от меня.

Мои попытки отстраниться, чтобы понять в чём дело, не увенчались успехом: меня мгновенно прижали к стене, терзая губы жадным поцелуем.

В этот момент я практически забыла о том, что волновало меня секунду назад: желание было сильнее чего-либо.

Только вот, когда Стас спустился поцелуями к моей шее, я немного «пришла в себя», осознав, что могу дотянутся рукой до выключателя. Почему-то сейчас это казалось необходимым.

Когда комнату озарил свет люстры, мой взгляд целеустремлённо пал на обнаженный торс Стаса.

Часто ли у вас бывает такое, что предчувствие вас не подводит? Радуетесь ли вы этому? Я бы, например, была счастлива, если бы моё шестое чувство на этот раз меня подвело.

На груди и прессе Стаса, красуются багрово-фиолетовые ссадины. Они имеют настолько тёмный цвет, что невозможно сразу понять, есть ли открытые раны: к счастью, таких нет.

— Что это? — рука непроизвольно тянется к синякам, но я вовремя её отдёргиваю.

— Ерунда, не обращай внимания, — махнув рукой, Стас попытался снова прижать меня к себе.

— Ты шутишь? Откуда у тебя это? — я повторно вырвалась с его цепких объятий.

— Ника, не раздражай: сказал же, ничего, значит ничего, — напряжённо ответил он, предприняв последнюю попытку закончить начатое дело.

— Пока не скажешь откуда у тебя эти ссадины, можешь ко мне не прикасаться, — на полном серьёзе заявила я.

Наверное, в этом и заключается критическая проблема наших отношений: он не переносит манипуляции подобного рода, а я не сдерживаю себя, потому что выражение « молчать в тряпочку», совершенно, не про меня.

Стас, ничего не ответив, вышел из комнаты. Думать тут было не о чем, поэтому я вышла следом, но в отличии от него, направилась ко входной двери.

Когда верхняя одежда была надета, я вышла из квартиры, громко стукнув дверью напоследок.

От обиды, которая разгорается внутри, хочется разрыдаться, но я не могу себе этого позволить.

Решив, что мама точно разволнуется, увидев меня в таком подавленном состоянии, я решила переночевать у Люси. Впервые не пришлось врать маме о том, где я буду спать, чем не повод для радости?