Мхитар Спарапет

— Что кончится? — ехидно улыбался тот.

— Осада. Разве можно устоять перед такой силой?

— А ты разве не знаешь удела откормленной свиньи? — насмешничал Тэр-Аветис. — Турки зарежут тебя и унесут твои сокровища. Даже детей не сумеешь спасти золотом.

— Найди выход, — умолял Пхиндз-Артин. — Мхитар в заблуждении. Он ведет нас к гибели. Сделай что-нибудь, ради бога, изыщи путь к спасению. Найди способ примириться с турками. Заложи мои сокровища, только спаси нас от гибели.

То же говорили Тэр-Аветису сотник Мигран и некоторые из городских богачей. А также лазутчики, которых подсылал из турецкого лагеря мелик Муси, и даже собственные сотники.

Между тем Тэр-Аветис скрывал все это от Верховного властителя. Пропасть между ним и Мхитаром все увеличивалась.

Инок Мовсес бережно сложил все свои книги в кожаные мешки и, спрятав их в расщелине скалы, вместе со своими учениками присоединился к защитникам Алидзора.

Недолго просуществовала в Алидзоре основанная им школа. Только ему удалось собрать учеников, найти книжников и энергично взяться за дело, как возобновилась война.

— Придется отложить перья и браться за оружие, мои дорогие, — сказал он ученикам. — Такова доля армянского народа. Наши предки защищали страну звоном клинков и светом учения. Так возьмемся и мы за мечи и еще раз станем на защиту нашей любимой родины.

После гибели Арусяк Мовсес стал замкнутым и малоразговорчивым, занимался только делами своей школы. Часто уединяясь, он предавался воспоминаниям. Перед ним вставала Арусяк, ее простая хижина и одинокая могила. Он искренне радовался, когда встречался с Мхитаром. Молча смотрел на него, восхищался его волей и непреклонностью, добрыми начинаниями, а иногда давал, какие мог, советы.

— Брожение в городе, властитель наш, — как-то сказал он Мхитару, когда оказались вдвоем на крепостной стене.

— Подозреваешь? — спросил Мхитар.

— Да, подозреваю, — ответил монах. — Народ и войско всегда готовы положить головы за свою землю, но сговор есть, это я чувствую во взглядах и в разговоре. Будь осторожен, некоторые предпочитают повиниться туркам.

— Кто? — помрачнел Мхитар.

— Не знаю поименно, но чувствую. Длительная осада увеличит число недовольных, явится причиной раскола, будь осторожен…

— Подчинимся тому, что начертано господом, Мовсес. Роптать, возможно, будут, но не теряй надежды, и на этот раз мы изгоним врага из нашей страны.

О возможном заговоре предупреждал Мхитара и Нагаш Акоп.

— Не верь льстивым улыбкам, — говорил он при каждом удобном случае. — У нас есть такие люди, которые ради своей шкуры готовы продать собственных детей. Пример Агулиса соблазнителен. Есть мелики и горожане, что одобряют действия мелика Муси. «Покоримся туркам, и мы спасем наш город», — говорят они.

— Слухи и до меня дошли, — отвечал Мхитар.

— Но легковеры забывают, что Абдулла не разорил Агулис до основания, так как еще стоят Алидзор и Сюник. Как только, не дай господи, падет Алидзор и будет сломлено наше сопротивление, враг разорит страну, превратит и Агулис в груды пепла.

— Я верю в силу нашего народа, Нагаш, — говорил Мхитар. — Свою судьбу решит он сам, а не горсточка предателей и себялюбцев.

— Это так. Свою свободу народ защитит, как бы дорого ни обошлась она ему.

Нагаш Акопа в Алидзоре знали немногие. В одежде простого шинакана, вооруженный саблей и копьем, этот человек был почти всегда одинок. Он ни с кем не разговаривал, не подходил к ночным кострам и ежедневно в предутренние часы поднимался на главную башню крепости и с восхищением наблюдал восход солнца.

Кроме оружия, у него теперь ничего не было. Свои рисовальные принадлежности, привезенные из Араратской долины, краски, учеников своих он оставил в Агулисе. Он страдал, не имея никаких сведений о любимых питомцах. Закончив писать портрет Гоар, он за несколько дней до падения Агулиса выехал в Шорот, чтобы собрать оставшиеся после смерти отца бумаги, перевезти в Алидзор его библиотеку. И таким образом избежал бедствия.

В Алидзор он приехал один, удрученный предательством агулисцев. Рухнули его мечты. Не осуществилось и его намерение — поехать осенью в Европу, чтобы перевезти в Армению из Амстердама армянскую типографию, о чем его просил незадолго до кончины Давид-Бек.

Ныне Нагаш Акоп — обыкновенный воин, с обыкновенным копьем и мечом в руках, в простой воинской одежде, но с широким сердцем и угасшими мечтами создавать шедевры.

Много раз Мхитар предупреждал его, чтобы он не подымался на крепостные стены, не подвергал свою жизнь опасности, но каждый раз живописец говорил свое:

— Прежде всего я — человек, тэр Верховный властитель. И первый долг человека — защитить, спасти свою родину от захватчиков, от врагов. И потому не лишай меня этого моего священного права. — И продолжал активно участвовать в защите города.

С каждым днем Мхитара все больше тревожило отсутствие вестей от князя Баяндура. Турки под Алидзором ускоренно и беспрепятственно готовились к штурму. Почему же не появлялся Баяндур? Прошло уже две недели. За это время он должен был бы собрать полки в центре страны и прибыть сюда.

Гонцов, которых отправлял князь Мхитару, перехватывали находившиеся в турецкой армии люди мелика Муси…

Беспокоилась и Гоар. Во главе отряда пхндзакарцев она стояла на страже северных стен города. Сколько ни просил престарелый свекор, чтобы она не появлялась на стенах, Гоар не слушала его. Обвешанная оружием, она не отходила от своих людей, торопила, воодушевляла их. Она с горечью смотрела, как турки рубят леса, сооружают лестницы и стенобитные машины, заполняют узкое ущелье землей и камнями, чтобы легко пройти и напасть на город. Никто не мешал, не беспокоил их. Где находятся, наконец, отец и князь Баяндур, почему они не появляются? Неужели отец покинул ее, Мхитара?

Она содрогалась при этой мысли. Иногда встречала брата Миграна, вечно недовольного и злого.

— Сидела бы в своем разбойном логове и не совала бы сюда носа, — сказал он как-то.

— О себе думай.

— Я знаю, как мне быть, а вот ты со своим Верховным властителем погибнешь. Погибнет Алидзор, погибнет и Сюник. Надоумь своего Мхитара, чтобы просил у турок мира. Разве он не видит, что мы обречены на гибель?

— Замолчи, мятежник! — крикнула во гневе Гоар.

— Молчать, чтобы твой Мхитар довел нас до гибели? — хмыкнул сотник. — Ожидаете отца и князя Баяндура? Ха-ха-ха! Безумцы. Не дождетесь, нет их, бросили они нас, ушли из Сюника и унесли свои головы. Вам на помощь! Как бы не так… Ха-ха…

И ушел, многозначительно улыбаясь.

У Гоар потемнело в глазах. Была минута, когда ей хотелось обнажить меч и броситься на брата, но ноги не повиновались. Стать братоубийцей? Нет, у нее на это не хватит мужества.

Однако почти то же самое услышала она и от жены брата, когда была как-то в доме Вард-хатун. Невестка сказала:

— Князь Баяндур не идет, не дай бог, если с ним приключилось что-нибудь.

Гоар в упор посмотрела на нее. «Видимо, ей что-то известно, неужели случилось несчастье?»