Мхитар Спарапет

— Да, удивительно, почему их нет, ни Баяндура, ни мелика Бархудара, ни Шафраза, — двусмысленно добавила Вард-хатун.

Их слова глубоко огорчили Гоар. Ей была дорога честь отца, дорого имя его. Если отец действительно оставил Мхитара, то это измена. Но она не хотела этому верить.

Слухи умножились, распространились по городу, им стали верить, они доходили и до ушей Мхитара. Между тем от князя Баяндура так и не было вестей.

Как-то Мхитар спросил Тэр-Аветиса:

— Слышал, город полон тайных слухов?

— Да, — ответил тот.

— Что говорят?

— Ну, люди ведь… — понизил голос тысяцкий. — Сила турок велика, ну и… Некоторые потеряли надежду.

— И готовы сдаться туркам?

— Есть и такие. Чем дальше, тем недовольных становится больше. Как на грех, и наших все нет, будто провалились. Почему князь Баяндур не выполняет твоего приказа? Не нападает на турок, не идет на помощь нашему городу? Говорят, оставил нас, покинул страну.

— Кто говорит, тот мятежник, — бросил Мхитар. Его брови сдвинулись, губы сжались. — Того надо вешать. Повесили ли кого, тысяцкий?

— Таких не один, не два человека.

— Тогда надо вешать всех! — сорвалось с языка Мхитара. И он пожалел, что сказал так. «Кого повесить? Старого друга Тэр-Аветиса? Быть может, и он сторонник примирения с врагом? Но можно ли повесить, убить его? Ну, покончишь с ним, а другие военачальники, сотники, войско, весь город?»

И Мхитар впервые почувствовал себя бессильным и одиноким. Он понимал и почти был уверен, что замышлялся зловещий заговор. Но что ему делать? С кем поделиться сомнениями? С Тэр-Аветисом? Поймет ли он его? Мхитар чувствовал, что его давний соратник, с которым он прошел долгий боевой путь, теряет веру в победу, колеблется, что его мучает совесть и сомнение.

— Знаю, — сказал он наконец. — Знаю, Аветис, что иные потеряли веру в наши силы, склонны покориться туркам. Но это будет гибелью для нашего народа, пусть знают заблудшие. Мы имеем еще силы и будем противостоять врагу. А те, кто утверждает, будто князь Баяндур, Бархудар и Шафраз покинули нас, — раскольники. Как раз этой ночью прибыл гонец от Баяндура.

— Правда? — словно застигнутый врасплох, очнулся от своих мыслей тысяцкий.

— Да, Баяндур в Сисакане. Собрал большое войско и через несколько дней будет здесь.

— Это утешительная весть! — воскликнул Тэр-Аветис.

Мхитар заметил, что в радости тысяцкого есть что-то фальшивое. И неожиданно появилось желание покончить с Тэр-Аветисом. Но тут же, вздрогнув от чудовищной мысли, удержал себя. Большая часть находящегося в городе войска принадлежит Тэр-Аветису, покорна ему.

Стоит подняться мятежу, и лишат жизни и дела, которому безвозвратно предан…

Весть о том, что князь Баяндур скоро прибудет, распространилась по городу. Осажденные воспрянули, воодушевились. Только Мхитар был печален. Ведь он солгал людям! От князя Баяндура по-прежнему не было вестей.

Едва вершины высоких Сюникских гор загорелись от взошедшего со стороны Муганской степи солнца, как турки начали штурмовать Алидзор.

Выпущенные из пушек ядра упали на дома, на башни, ударились о гранитные зубцы крепостных стен. Послышались первые стоны раненых.

Полчища турецкого войска стали волнами накатываться на стены. Аскяры-камнелазы несли с собой сотни лестниц.

В сопровождении Горги Младшего Мхитар в полном вооружении поднялся на крепостную стену. Первым заметил его Есаи. В надетой набекрень остроконечной шапке, с распахнутой грудью, он приветствовал Верховного властителя и, протянув руку в сторону турецкой армии, сказал:

— Пришли искать себе могилу.

— А вы им готовьте ее.

— А как же иначе? Вся наша земля, от Мараги до Алидзора, покрыта костями, — воодушевился Есаи. — Всем народом встали мы на защиту нашего дома.

«Всем ли народом? — подумал Мхитар, шагая по стене. — Так ли мыслят Тэр-Аветис, Пхиндз-Артин и некоторые сотники? Ведь с турками идет на нас наш сородич мелик Муси. Не последуют ли его примеру и другие?..»

Погруженный в эти мысли, Мхитар не замечал людей, которые с радостью приветствовали его.

На врага сыпался град камней. Стреляли из ружей. Штурмующих было так много, что осажденным казалось, будто выпущенные ими пули не достигали цели. Несколько сот турок, крича и суетясь, толкали вверх по крутому склону напоминающую стервятника громаду стенобитной машины.

Отражать штурм врага вышло все население города, все войско. Сюда пришли также оружейники и русские драгуны. Владимир Хлеб заталкивал ядра в изготовленную ими пушку. Врданес устанавливал прицел и стрелял… Ядра летели со звоном. На другой стороне ущелья рухнул стоявший на холме богатый шатер.

— Глаз у тебя что надо, братец Врданес! — радостно крикнули стоявшие поблизости воины. — А ну, еще раз!

Со стен беспрерывно осыпали камнями ползущую внизу серую человеческую массу. Цатур, ругаясь по-турецки, швырял пудовые камни. Сняв архалук, откинув в сторону шапку, он крутился волчком, брал из груды камни и, отплевываясь, кидал их вниз…

— Дам вам жизни! — кричал он в самозабвении.

— Дружно-о-оо! — подбадривали драгуны. — Смерть басурману!..

Мхитар взял у Вецки Маргара ружье и выстрелил. Турецкое знамя упало… Он послал еще одну пулю, затем повернулся к своим.

— Одна у нас родина, братья мои! — крикнул он воодушевленно. — Защитим ее, чтобы жила земля Армянская.

— Будет жить! — крикнули ополченцы Есаи.

— Бейте беспощадно. Не давайте Алидзор врагу. Защитите Алидзор — город славы Давид-Бека.

— Защитим! — вновь единодушно крикнули ему в ответ и ринулись в бой.

Женщины таскали ведрами кипящую смолу и выливали на головы штурмовавших турок. Юноши зажигали снопы сухого сена и скидывали вниз.

Большой группе аскяров-камнелазов тем не менее удалось вскарабкаться на запиравшую вход в ущелье скалу и достичь небольшой, покрытой кустарником площадки. Одни, присев на корточки, стали стрелять из ружей, другие брали у них отстрелянные ружья и передавали заряженные. Мхитар, напряженно следивший за сражением, видел, как со стены упала женщина с котлом кипящей воды в руках. Упал рыжебородый драгун, выпустив из рук ружье. Мхитар закрыл глаза. Крик падавшей со стены женщины пронзил ему сердце. «Нет, такие не дрогнут, не отдадут Алидзор», — подумал он и пошел к городским воротам. Надо было проверить их крепость.

Есаи побежал по стене к пушкарям. Запыхавшись, схватил за плечо оружейника Врданеса:

— Видишь кустарник на скале?

— Вижу, — спокойно ответил оружейный мастер.

— Там стрелки, бей их.

— Посмотрим, — вновь с удивительным спокойствием сказал Врданес и медленно повернул пушку. Вылетел легкий дымок. И ядро точно упало на кустарник.

— Еще, еще! — неистовствовал Есаи.

На склоне горы, в кустарниках, повсюду валялись многочисленные трупы.

К полудню турки наконец подтолкнули стенобитную машину к крепостной стене. Мрачное лицо стоявшего в башне Мхитара потемнело еще больше. Он хорошо знал мощь и разрушительные возможности этой адской машины. Покрытая слоем хорошо промоченного войлока, она была несгораема. Падавший на нее огонь лишь шипел и скользил по ней. Но велико было его удивление, когда что-то тяжелое со страшным грохотом упало на стенобитную машину и мгновенно превратило ее в груду бревен и досок. Следовавшие за нею турки с ужасом откатились назад. Осажденные ликовали.