Мичман Изи

Этот разговор оказал на Джека больше влияния, чем можно себе представить. Он всё чаще и чаще ставил перед собой вопрос, подсказанный Мести: «Почему он не бросает службу?». Он поступил на службу, не преследуя особой цели, кроме разве поисков равенства, но не мог не согласиться, что эти поиски завели его не туда, где это равенство можно найти. Ему и в голову не приходила мысль отслужить весь положенный срок, дослужиться до какого-нибудь звания и стать командиром корабля. Он жил только настоящим, не ожидая будущих наград, кроме, возможно, брака с Агнессой. Рассуждения Мести заставили Джека впервые задуматься о своём будущем, и он почувствовал растерянность, пытаясь ответить самому себе на вопрос Мести о своих намерениях относительно службы. Тем не менее Джек выполнял свои обязанности вполне сносно, как считал мистер Дуррифар.

После скучного перехода, борясь с противными или слабыми ветрами, «Аврора» благополучно достигла Мальты. Во время плавания Джек несколько раз беседовал с Гаскойном по поводу своих планов на будущее, но все они не шли дальше женитьбы на Агнессе — это было решено окончательно и бесповоротно. Что касается остального, здесь была полная неясность. Гаскойн придерживался мнения, что Джек должен продолжать службу и стать капитаном, но так далеко они решили не заглядывать, так как им предстояло решить более насущный вопрос: как исхитриться, чтобы получить отпуск на берег, ибо им было ясно — под предлогом необходимости проведения ремонтных работ мистер Дуррифар задержит все отпуска.

В день прибытия на Мальту Джек обедал в общей кают-компании и решил попросить увольнения на берег в тот же вечер. Капитан Вилсон уже отправился к губернатору. За обедом между Дуррифаром и Хокинсом разгорелся спор по вопросам искусства мореплавания, и большинство офицеров стало на сторону Хокинса, который, как уже указывалось, был первоклассным моряком. Спор закончился ссорой, поскольку Хокинс настолько забылся, что заявил помощнику капитана, что тому надо ещё многому учиться, если он до сих пор не отучился от мичманской привычки держать руки в карманах. А мистер Дуррифар сказал, что капеллану легко оскорблять других, зная, что сутана защитит его и избавит от необходимости ответить за оскорбление. Для Хокинса это было очень обидное замечание, напоминавшее ему, что он, как капеллан, не может позволить себе ответить грубостью на грубость. Он покраснел от гнева, но, смирив гордыню, встал из-за стола и убежал в свою каюту, где дал выход негодованию, залился слезами, но затем мало-помалу утешился, прибегнув к молитвам.

Дуррифар поднялся на палубу, кипя от злости на Хокинса и сослуживцев и в то же время очень недовольный собой. Вряд ли такой момент можно было считать подходящим для просьбы об увольнении на берег. Тем не менее Джек подошёл к нему и, сняв шляпу, попросил разрешения съехать на берег, чтобы повидаться со своим другом-губернатором. Мистер Дуррифар повернулся к Джеку всем корпусом, встал, широко расставив ноги и глубоко засунув кулаки в карманы, после чего решительно заявил:

— Мистер Изи, вы прекрасно отдаёте себе отчёт, в каком состоянии находится наше судно: надо всё переделывать — ставить новые мачты, новый такелаж, иначе говоря, переоборудовать всё заново. И в такой момент вы проситесь на берег! Так вот, примите мой ответ и передайте его всем мичманам: никто из вас не покажет носа на берег, пока корабль опять не оденется парусами.

— Позвольте заметить, сэр, — сказал наш герой, — что наши услуги понадобятся не раньше, чем начнётся ремонт и переоснащение судна. Но так как сегодня суббота и завтра будет воскресенье, то фрегат даже не войдёт в док до понедельника. Поэтому я надеюсь, что вы дадите мне отпуск на этот срок.

— Не надейтесь, сэр, — ответил первый лейтенант.

— С вашего разрешения, сэр, может быть, мы обсудим этот вопрос? — спросил Джек.

— Ни в коем случае, я никогда не позволяю оспаривать своё решение. Не угодно ли вам отправиться на другой конец палубы?

— Конечно, сэр, — сказал Джек, — если таково ваше желание.

Первой мыслью Джека было отправиться на берег без его разрешения, но Гаскойн отговорил его делать это, сказав, что капитан Вилсон будет недоволен его самовольной отлучкой, а старина Том, губернатор, не примет его в дом. Джек согласился с ним и, разразившись длинной речью о правах человека, тирании, подавлении воли и т. д., отправился на бак, где встретился со своим приятелем Мести, который был свидетелем его разговора с Дуррифаром. Лукаво взглянув на Джека, Мести произнёс вполголоса:

— Почему же вы всё-таки не просаете служпу, масса Тихоня?

«На самом деле, почему? — думал Джек. — Зачем мне тесниться в душной каюте с другими мичманами по воле какого-то Дуррифара? Нет, я дурак, а Мести прав. Завтра же попрошу об отставке».

Джек спустился в каюту и рассказал Гаскойну о своём решении.

— Не делай этого, Джек, — сказал тот. — Поверь мне, через день-другой ты всё равно получишь отпуск на берег. Дуррифар поцапался с капелланом, попортившим ему нервы. Обожди до утра, когда вернётся капитан Вилсон.

Тем не менее Джек вышел на свою вахту в дурном настроении, в каком был бы на его месте любой мичман, которому отказали в увольнительной. Закончив вахту в двенадцать часов ночи, он лёг спать с твёрдым решением добиться своей цели и оставить военную службу. Глупо дарить его величеству два-три года своей жизни на службе в качестве мичмана, причём безвозмездно, получая в вознаграждение только нищенское жалование и питание, впрочем, как нагло утверждают некоторые капитаны, ни того ни другого мичманы не заслуживают, и больше того, они не стоят даже той соли, что едят с пищей. Очевидно, эти капитаны забыли, что сами были когда-то мичманами и ценились ничуть не дороже.

На следующее утро на судно прибыл капитан. Он собрал офицеров и команду на шканцах. Мистер Хокинс отправил воскресную службу, и после завершения официальной части, когда Джек хотел подойти к капитану, тот сам обратился к Джеку:

— Мистер Изи, губернатор просил меня привезти вас к нему обедать и пригласил вас погостить у него некоторое время.

Джек дотронулся до шляпы и побежал в каюту собирать вещи.

К тому времени, когда Мести, взявший на себя заботу о его гардеробе и прочих вещах, сложил в лодку узелок с необходимыми принадлежностями, Джек уже решил не лишать пока его величества короля службы такого ценного офицера, как его особа. Поднявшись на палубу, он узнал, что капитан ещё не готов к отплытию. Тогда он подошёл к мистеру Дуррифару и сообщил ему, что капитан приказал ему сопровождать его на берег. Мистер Дуррифар, оправившийся от своего дурного настроения, только сказал:

— Отлично, мистер Изи, желаю вам хорошенько повеселиться на берегу.

«Видно, у него семь пятниц на неделе. Закину-ка я удочку насчёт лекарства», — подумал Джек и сказал:

— Мне немного нездоровится, мистер Дуррифар, а таблетки, что прописал мне доктор, не помогают. Я всегда заболеваю, если мало двигаюсь и долго сижу в душном помещении.

— Верно, — сказал первый лейтенант, — молодым людям необходимы моцион и свежий воздух. Я не очень высокого мнения о докторских пилюлях. Единственное верное средство, которое что-нибудь стоит, — это универсальное лекарство.

— Я уже давно мечтаю испробовать его, — заявил Джек. — На днях я прочитал в одной книге, что если его принимать ежедневно в течение двух-трёх недель, оно буквально творит чудеса, но при условии, что вы дышите свежим воздухом и совершаете моционы.

— Всё это верно, — подхватил Дуррифар с восторгом. — Если вы хотите попробовать это лекарство, я могу снабдить вас им — у меня его предостаточно. Хотите, я сейчас дам вам пузырёк?

— Окажите такую любезность, — согласился Джек, — и растолкуйте, как его принимать, ибо я целый день мучаюсь головной болью.