Мичман Тихоня

Первым делом Джека было достать воды и погасить пламя, уже грозившее охватить корабль. Как только это было сделано, он стал высматривать затонувший катер.

— Гаскойн, — крикнул он, — спустись в шлюпку с четырьмя матросами; я вижу остатки катера за четверть мили от корабля; может быть, кто-нибудь остался жив, — кажется, я замечаю людей.

Гаскойн поспешил к катеру и вскоре вернулся с тремя матросами из его команды; остальные утонули, вероятно: убитые залпом брига.

— Слава Богу, хоть трое спасены! — сказал Джек. — Мы и без того многих потеряли. Теперь надо посмотреть, не осталось ли живых среди этих бедняг, и очистить палубу от останков тех, которые разорваны на куски. Послушай, Нэд, а что было бы с нами, если бы мы пошли на абордаж вместе с баркасом?

— Тебе всегда везет, Изи, — отвечал Гаскойн, — но это не значит, что ты прав.

Тело за телом были выброшены за борт, причем в большинстве случаев только по одежде можно было отличить неприятеля от своего.

Случайно оглянувшись, Джек увидел Мести, державшего в руках чью-то оторванную голову.

— Что у вас там, Мести?

— Масса Изи, я смотрю на эту голову и думаю — ведь это голова массы Вигорса. Хорошо было бы поднести массе Госсету череп его врага, а потом думаю: нет, нет, он умер и уже больше никогда не будет стегать его. Выброшу-ка я эту голову за борт!

Джек отвернулся, от души прощая Вигорса; он вспомнил о мелких ссорах мичманской каюты, глядя на почерневшее тело, еще полчаса тому назад обладавшее разумом.

— Масса Изи, — сказал Мести, — я думаю, что вы были правы, когда говорили, что надо прощать врагам; итак, масса Вигорс, — прибавил он, поднимая голову и швыряя ее за борт, — хотя вы очень скверный человек, но ашанти прощает вас.

— А ведь этот еще жив, — сказал Гаскойн Джеку, рассматривая тело с черным, как уголь, совершенно неузнаваемым лицом, — и он из наших, судя по одежде.

Джек помог Гаскойну высвободить тело из кучи канатов и полусаженных брезентов. Мести подошел к ним и взглянув на тело, сказал:

— Масса Изи, это масса Джолиф — я узнаю его штаны; портной еще вчера наложил на них вот эту заплату и сказал, что больше не станет их чинить.

Мести не ошибся: это был бедняга Джолиф, которому взрывом опалило лицо. Кроме того, он потерял три пальца на левой руке, но как только его перенесли на палубу, он, по-видимому, пришел в себя и, указывая на свои губы, дал понять, что требует воды, которая и была немедленно принесена.

— Мести, — сказал Джек, — я оставляю Джолифа на ваше попечение, смотрите же, позаботьтесь о нем.

Разборка тел продолжалась. Нашли еще четырех английских матросов, обнаруживших признаки жизни, и столько же французов; остальные тела были выброшены за борт. От штурмана осталась только шляпа, застрявшая между орудиями. Внизу оказались всего одиннадцать человек французов.

Корабль назывался «Франклин»; это был французский приватир с десятью пушками и командой в шестьдесят пять человек, из которых восемь были в отсутствие на призах. Потеря со стороны корабля заключалась из сорока шести убитых и раненых. Со стороны «Гарпии» пятеро утонули вместе с катером и восемнадцать погибло от взрыва, всего двадцать три.

— «Гарпия» приближается к нам со стороны открытого моря, — сказал Гаскойн Изи.

— Тем лучше, я совсем расстроен этим зрелищем, и мне бы хотелось вернуться на корвет. Я сейчас видел Джолифа; он может кое-как говорить; я думаю, что он поправится. Надеюсь на это; тогда он получит повышение, так как он старший из офицеров, оставшихся в живых.

— И вдобавок, — заметил Гаскойн, — ему можно будет объяснять свое безобразие действием взрыва. Но вот «Гарпия».

Вскоре «Гарпия» подошла к бригу, и Джек отправился на корвет доложить о том, что произошло. Капитан Уильсон был крайне огорчен потерей стольких людей и отправился вместе с Саубриджем на бриг освидетельствовать результаты взрыва, о которых сообщил наш герой.

Джолиф и другие раненые были перевезены на корвет; они все поправились. Мы уже говорили, что физиономия бедного мистера Джолифа была обезображена оспой — взрыв опалил ее так жестоко, что в течение трех недель вся кожа с нее сошла, как маска, и все говорили, что после этой катастрофы мистер Джолиф стал выглядеть гораздо лучше, чем раньше. Прибавим здесь же, что мистер Джолиф получил не только повышение, но и пенсию за раны, и вскоре после этого оставил службу. Так как известно было, что он пострадал при взрыве, то его вытекший глаз и рубцы на лице приписывались той же причине, и он стал возбуждать интерес как храбрый, изуродованный ранами офицер. Он женился и прожил до глубокой старости в довольстве и счастье.

«Гарпия» с своим призом продолжала плавание в Магон; Джек, как водится, получил похвалы, хотя заслуживал он их или просто ему везло, как уверял Гаскойн, — читатель может решить сам на основании нашего рассказа. Может быть в данном случае было и то, и другое. Во всяком случае матросы «Гарпии», когда их торопили, частенько отвечали: «Постойте минутку, у меня клюет».

ГЛАВА XXII в которой наш герой разыгрывает черта

Спустя несколько дней после прибытия «Гарпии» в порт Магон пришел катер с депешами от адмирала. Капитан Уильсон узнал, что он назначается капитаном первого ранга на фрегат «Аврору», на котором открылась вакансия благодаря похождениям нашего героя. Мистер Саубридж, получивший чин капитана, был назначен командиром «Гарпии».

«Аврора» прибыла в Магон спустя неделю, и капитан Уильсон спросил Джека, желает ли он остаться на «Гарпии» или перейти на «Аврору». Джек колебался.

— Говорите откровенно, мистер Изи; я не буду обижаться, если вы предпочитаете капитана Саубриджа.

— Нет, сэр, — возразил Изи, — я не предпочитаю вам капитана Саубриджа; вы оба были одинаково добры ко мне, но я предпочитаю вас. Но дело в том, сэр, что мне не хотелось бы расставаться с Гаскойном и…

— И с кем? — спросил капитан, улыбаясь.

— И с Мести, сэр; вы может быть найдете это глупостью с моей стороны, но если я до сих пор остаюсь в живых, то обязан этим ему.

— Я не считаю благодарности глупостью, мистер Изи, — отвечал капитан Уильсон, — мистера Гаскойна я решил взять с собою, если он захочет, так как мы в очень хороших отношениях с его отцом, да и за ним я не знаю никаких проступков — то есть вообще говоря. Что касается Мести, — ну, что ж, он хороший малый, и так как вы в последнее время вели себя хорошо, то я подумаю о нем.