МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева

В конце мая 1990 года Горбачев прилетел в Вашингтон. Его сопровождал Шеварднадзе. Он уединился с Бейкером и сказал, что им позарез необходимо торговое соглашение:

— Для нас это крайне важно. Иначе что мы скажем нашим людям, когда вернемся?

Бейкер холодно предложил:

— Вы им просто скажите, что из-за событий вокруг Литвы Соединенные Штаты не могут подписать такое соглашение.

Литва требовала самостоятельности. Ответом Москвы стала экономическая блокада и попытки устроить в Вильнюсе что-то вроде государственного переворота.

Тон Шеварднадзе стал почти просительным.

— Я редко говорю так с вами, но сейчас крайне важно, чтобы это было сделано.

Если Шеварднадзе обвиняли в том, что он пляшет по указке американцев, то о Бейкере говорили, что он из кожи вон лезет, чтобы угодить Москве! Под влиянием эмоциональной просьбы советского министра Бейкер настоял, чтобы соглашение было подписано. Президент Буш согласился с госсекретарем.

ИРАКСКО-КУВЕЙТСКАЯ ВОЙНА

Шеварднадзе и Бейкер вели 2 августа 1990 года переговоры в Иркутске, когда американцы получили сообщение о том, что иракские войска пересекли кувейтскую границу.

— Этого не может быть! — воскликнул Шеварднадзе. — У нас с иракцами союзнические отношения. Если бы там было что-то серьезное, уверяю, мы бы об этом знали.

Но тут и ему сообщили, что президент Ирака Саддам Хусейн атаковал Кувейт. Однако им казалось, что все обойдется. Бейкер улетел в Монголию, Шеварднадзе вернулся в Москву. Его помощник Сергей Тарасенко рассказывал мне, как министерство попросило военных сообщить: что в действительности происходит вокруг Кувейта? Что показывают разведывательные спутники — в самом ли деле иракские войска уже оккупировали Кувейт?

Военные ответили, что у них нет такой информации. Хотя даже журналисты сообщили, что Кувейт захвачен. Естественно, возник вопрос: зачем военным дают такие огромные деньги на космос, если они в критический момент не могут помочь руководству страны принять правильное решение?

Поводом для оккупации Кувейта летом 1990 года стало согласие Саудовской Аравии и Кувейта снизить цену на нефть. Саддам Хусейн заявил, что это наносит огромный ущерб Ираку, и придвинул свои войска к границе Кувейта. Маленькая страна, разумеется, не могла противостоять иракской армии и обратилась за помощью к арабским братьям. В Багдад прилетел встревоженный президент Египта Хосни Мубарак. Когда они с Саддамом остались вдвоем, Мубарак прямо спросил: что означают его военные приготовления? Саддам Хусейн клятвенно обещал Мубараку, что никогда не нападет на Кувейт.

— Все, что мне нужно, — сказал Хусейн, — это деньги. Пусть они вернут мне миллиард долларов, который я из-за них потерял.

Успокоенный Мубарак передал кувейтцам, что бояться им нечего. Но иракский президент обманул египетского. 2 августа 1990 года иракские войска вторглись на территорию Кувейта, который был объявлен девятнадцатой провинцией Ирака. Кувейтские деньги и кувейтская нефть достались Саддаму. Иракцы просто разграбили страну.

Саддам давно хотел это сделать. В Багдаде не признают самостоятельность Кувейта, считают его частью Ирака и пытались присоединить его к своей стране, как только в 1961 году Кувейт получил независимость. Кстати говоря, Советский Союз в начале шестидесятых, как верный союзник Ирака, тоже не признавал Кувейт и не позволял ему вступить в ООН.

Практически весь мир выразил протест против иракской агрессии. Но Саддам был уверен в том, что США и СССР окажутся по разные стороны баррикад.

Бейкер прервал свой визит в Монголию и прилетел в Москву. Он встретился с Шеварднадзе в правительственном аэропорту Внуково-2. Бейкер заранее предложил советскому министру выступить с совместным заявлением. В Министерстве иностранных дел сильно сомневались: Советский Союз давно связан с Ираком особыми отношениями, действует Договор о дружбе и сотрудничестве. В Ираке находятся восемь тысяч советских специалистов, их жизнь может оказаться под угрозой.

И все-таки Шеварднадзе пришел к выводу, что важнее всего противостоять агрессии. Он позвонил Горбачеву, который отдыхал в Форосе. Президент не возражал и поручил Шеварднадзе согласовать документ с остававшимися в Москве руководителями — премьер-министром Валентином Павловым, министром обороны Дмитрием Язовым и председателем КГБ Владимиром Крючковым.

Советские руководители были против, как и арабисты в самом МИД: как можно вместе с американцами выступать против старого друга Советского Союза, которого Москва и вооружила, и всегда поддерживала именно за антиамериканскую позицию?

Шеварднадзе взял ответственность на себя. Он с Бейкером осудил Саддама Хусейна, и они вместе призвали объявить эмбарго на поставки оружия Ираку. «Мировое сообщество, — говорилось в совместном заявлении, — должно не только осудить эту акцию, но в ответ на нее предпринять практические шаги».

Саддам Хусейн этого не ожидал. Впервые Соединенные Штаты и Советский Союз действовали вместе в таком принципиальном вопросе. Идеологические соображения потеряли значение, важно было желание остановить агрессора и показать всем другим потенциальным агрессорам, что им это не сойдет с рук. Саддам фантастически промахнулся. Он выбрал худшее время для оккупации Кувейта. Чуть позже или чуть раньше все могло повернуться иначе.

Горбачев поддержал Шеварднадзе:

— Другая реакция была бы для нас неприемлема, поскольку акт агрессии совершен при помощи нашего оружия, которое мы согласились продавать Ираку с целью поддержания его обороноспособности, а не для захвата чужих территорий и целых стран.

По инициативе МИД, КГБ и Министерства обороны приняли решение вывести из Ирака всех советских военных советников.

9 сентября 1990 года Горбачев и Буш встретились в Хельсинки. Две державы продемонстрировали, что они едины. Именно тогда у Буша появилась мысль, что создается новая мировая система, в которой ООН действительно будет играть ту роль, которая ей предназначалась, а Соединенные Штаты и Советский Союз станут партнерами в обеспечении мировой безопасности.

Евгений Примаков, специалист по Арабскому Востоку, лично знакомый с Саддамом Хусейном, сказал Горбачеву, что сумеет убедить иракского лидера уйти из Кувейта. Шеварднадзе был против поездки Примакова в Ирак. Он доказывал Горбачеву, что Саддам истолкует его приезд как выражение поддержки. Но Горбачев мечтал: а вдруг поездка Примакова принесет какой-то благоприятный результат. Шеварднадзе возмущался:

— Не может быть у страны две внешние политики!

Но получилось именно так. Линия Шеварднадзе — это стратегическое сотрудничество с американцами с одной целью: не дать агрессору возможности воспользоваться плодами победы. Линия Примакова — это попытка, используя личные отношения с иракскими руководителями, найти выход из положения до того момента, как будет применена сила.

В Москве действительно не знали, как быть. Саддам, конечно, агрессор, но он — союзник и партнер. Соединенные Штаты хотят наказать агрессора, но как можно радоваться торжеству американского оружия? С другой стороны, кто виноват, что Саддам не понимает иного языка, кроме языка силы? Совершив акт агрессии, он сам вывел себя из-под защиты международного права. Советские руководители тоже несут свою долю вины в том, что произошло. Видели же, что в Багдаде существует преступный режим, с которым нельзя иметь дело. Саддам убивал коммунистов и вообще оппозиционеров, травил курдские деревни ядовитыми газами, вел с соседним Ираном восьмилетнюю войну. Но в Москве полагали, что некие высшие государственные интересы требуют закрывать на все это глаза, поддерживать Саддама и снабжать его оружием…