Мифы Древней Греции

²⁰Софокл. Цит. соч. 762—777.

²¹Гомер. Илиада VIII.266—272.

²²Гомер. Илиада II.527—530; XIII.697, 701 и сл., XIV.520 и сл.; Гигин. Цит. соч. 97; Филострат. Диалог о героях VIII.1.

²³Гомер. Цит. соч. II.728 и XIII.694—697.

²⁴Аполлодор I.8.5; Гигин. Цит. соч.; Гомер. Цит. соч. II.564—566.

²⁵Гомер. Цит. соч. II.653—654; Гигин. Цит. соч.

²⁶Диктис Критский I.23; Сервий. Цит. соч. III.80; Диодор Сицилийский V.62; Цец. Цит. соч. 570.

²⁷Цец. Цит. соч.; Аполлодор. Эпитома III.10; Овидий. Метаморфозы XIII.650 и сл.; Сервий. Цит. соч.

²⁸Стесихор. Цит. по: Схолии к «Одиссее» Гомера VI.16; Цец. Цит. соч. 583; Сервий. Цит. соч.; Ферекид. Цит. по: Цец. Схолии к Ликофрону 570.

²⁹Овидий. Цит. соч. XIII.643—674; Сервий. Цит. соч.

³⁰Аполлодор. Эпитома III.15; Гомер. Цит. соч. II.303—353; Овидий. Цит. соч. XII.13—23.

³¹Гомер. Одиссея XXIV.118—119 и Илиада I.71; Цец. Цит. соч. 57.

³²Аполлодор. Цит. соч. III.17; Пиндар Олимпийские оды IX.70 и сл.; Цец. Цит. соч. 206—209; Схолии к «Илиаде» Гомера I.59; Гомер. Илиада XVI.140—144.

³³Павсаний IX.5.7—8; Вергилий. Энеида II.261.

³⁴Филострат. Цит. соч. III.35; Аполлодор III.18; «Киприи». Цит. по: Прокл. Хрестоматия I.

³⁵Гомер. Цит. соч. XXIV.765; Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний III.12.5.

³⁶Аполлодор. Цит. соч. III.19—20; Гигин. Цит. соч. 101; Плиний. Естественная история XXV.19.

³⁷Гигин. Цит. соч.; Филострат. Цит. соч. II.18; Схолии к «Одиссее» Гомера I.520; Аполлодор. Цит. соч. III.20.

* * *

1. После падения Кносса, т.е. в начале XIV в. до н.э., завязалась борьба за власть на море между народами Восточного Средиземноморья. Это нашло отражение в свидетельстве Геродота, которое разделяет Иоанн Малала (см. 58.4), о том, что похищению Елены предшествовали многочисленные набеги, а также в описании Аполлодором того, как Парис совершил набег на Сидон (см. 159. t), а люди Агамемнона напали на Мисию. Троянская конфедерация представляла собой самое большое препятствие на пути греческих торговых планов до тех пор, пока верховный царь Микен не собрал своих союзников (включая греческих правителей Крита), чтобы совершить совместное нападение на Трою. Война на море, в отличие от осады Трои, вполне могла длиться и девять и десять лет.

2. Среди независимых союзников Агамемнона были жители островов Итака, Сама, Дулихий и Закинф, ведомые Одиссеем южные фессалийцы во главе с Ахиллом, а также их родичи Эакиды [290] из Локриды и Саламина, ведомые двумя Аяксами. Этими вождями оказалось трудно руководить, и Агамемнону только интригами удавалось удержать их от того, чтобы они не перерезали друг другу глотки. В этом ему помогали пелопоннесские подручные: спартанец Менелай, Диомед из Аргоса и Нестор из Пилоса. Непризнание Аяксом олимпийских богов и оскорбление, нанесенное им Афине, рожденной Зевсом, неверно воспринималось как свидетельство атеизма. Скорее это было проявлением религиозного консерватизма: Эакиды происходили из лелегов и поклонялись доэллинской богине (см. 158.8 и 168.2).

290

Эакиды — многочисленные потомки героя Эака (см. гл. 66 и 81).

3. Фиванцы и афиняне, похоже, держались в стороне от этой войны, хотя афинский отряд упоминается в «Перечне кораблей». Заметной роли под Троей они не сыграли. Но присутствие царя Менесфея всячески подчеркивалось, чтобы оправдать позднейшую афинскую экспансию на побережье Понта Эвксинского (см. 162.3). Одиссей является ключевой фигурой греческой мифологии. Несмотря на то что он был рожден дочерью коринфского солнечного бога [291] и в соответствии со старыми традициями получил руку Пенелопы, победив в беге, он нарушает древнее экзогамное правило, настаивая на том, чтобы Пенелопа отправилась в его царство, а не он остался в ее (см. 137.4). Кроме того, он, как и его отец Сисиф (см. 67.2) и критянин Кинир (см. 18.5), отказывается умирать в конце оговоренного для него срока правления. Этот момент составляет центральную аллегорию «Одиссеи» (см. 170.1 и 171.3). Одиссей, в дополнение ко всему, является первым мифическим персонажем, снабженным такой несущественной физической характеристикой, как коротконогость, в результате которой «сидящим он выглядел благородней, чем стоящим». Шрам на бедре следует считать признаком того, что он избежал смерти, обязательной для царей культа вепря (см. 18.3 и 151.2).

291

Мать Одиссея Антиклея — дочь Автолика и внучка Гермеса, так что непонятно, каким образом она могла оказаться дочерью «солнечного бога».

4. Хотя притворное безумие Одиссея и не противоречит его новому желанию не поступать так, как подобает царю, вероятно, оно истолковано ошибочно. На самом деле он пророчески предсказывал бесполезность войны, на которую его призывали. В конической шапке, которую носили мистагоги, или прорицатели, он пахал и перепахивал поле, причем каждая борозда, засеянная солью, означала напрасно потерянный год. Паламед, который тоже обладал способностью к прорицанию (см. 52.6), схватил Телемаха и, тем самым, остановил пахоту, без сомнения, на десятой борозде, посадив ребенка перед самой упряжкой. Этим он показал, что решающая битва — а именно это означает слово «Телемах» [292] — состоится тогда, когда пройдет указанный срок.

292

Телемах (от греч. tele — далеко и machomai — сражаться) — «сражающийся издалека», «далеко разящий»; «решающая битва» здесь ни при чем (это было бы верно, если бы первое eимени было кратким: telos — конец).

5. До Трои все предводители греков были царями-жрецами. Прирученный змей Малого Аякса не мог сопровождать его в бою, поскольку змей у Аякса мог появиться только после того, как он стал вещим героем. Украшенный клыками вепря шлем Идоменея, существование которого подтверждается находками на Крите и в микенской Греции, первоначально должен был принадлежать танисту (см. 18.7). Громоздкие щиты изготавливались из сшитых бычьих шкур; все, что выступало, обрезалось. По ритуальным соображениям средняя часть щита была уже, отчего щит приобретал форму восьмерки. Такой щит закрывал всего человека от подбородка до лодыжки.

6. Рео, дочь Стафила и Хрисофемиды («гранатовый плод, дочь виноградной грозди и золотого порядка»), явившаяся на Делос в сундуке, представляет собой хорошо известную богиню плодородия с челноком в форме народившегося месяца. Она также предстает в виде триады внучек «виноградарок», чьи имена означают «оливковое масло», «зерно» и «вино». Поскольку «виноградарки» были праправнучками Ариадны, то они должны были явиться на Делос с Крита (см. 27.7).

7. Трудности, с которыми сталкиваются греки при поиске путей в Трою, никак не соответствуют той легкости, с которой Менелай плавал в этот город. Возможно, в первоначальной легенде троянская Афродита с помощью заклинания лишила их памяти так же, как ей потом удалось разбросать весь греческий флот, плывший к родным берегам (169.2).

8. То, как Ахилл лечил нанесенную копьем рану, основывается на древнем гомеопатическом принципе, что «подобное лечится подобным», и напоминает использование Мелампом ржавчины с ножа для кастрации животных, чтобы вылечить Ификла (см. 72. e).

9. До сих пор ни один из комментаторов не дал точного объяснения, почему птичье гнездо, о котором говорит Калхас, было на платане уничтожено змеем. Дело в том, что змеи сбрасывают кожу каждый год и как бы омолаживаются. То же происходит и с платанами, поэтому они оба являются символами возрождения. Калхас знал, что съеденные птицы означали не месяцы, а годы. Это дерево, позднее присвоенное Аполлоном, было священным деревом богини на Крите и в Спарте (см. 58.3), поскольку его листья напоминали зеленую ладонь с пальцами, вытянутыми для благословения. На статуэтках эпохи архаики богиня делает именно такой жест рукой. Голубой цвет змея говорит о том, что его послал Зевс, который как бог неба обладал голубым нимбом. Игрушечные корабли Кинира, возможно, отражают заимствованный киприотами у египтян обычай класть в могилу царя терракотовые кораблики для путешествия в мир мертвых.

10. Пятьдесят дочерей Кинира, превратившиеся в зимородков, вероятно, были сообществом жриц Афродиты. Одним из ее наименований было «Алкиона», т.е. «царица, отводящая [бури]», а ее священные птицы — зимородки — предвещали тихую погоду (см. 45.2).

161. Второй сбор в Авлиде

Калхас, брат Левкиппы и Феонои, научился искусству прорицания от своего отца Фестора. Однажды Феоноя гуляла по морскому берегу вдоль стен Трои и ее схватили карийские пираты. Так она стала наложницей царя Икара. Фестор, не мешкая, пустился в погоню, но потерпел кораблекрушение у карийских берегов, и Икар заключил его в темницу. Несколько лет спустя Левкиппа, которая была еще ребенком, когда произошли эти печальные события, отправилась в Дельфы, чтобы узнать о судьбе своего отца и сестры. Пифия посоветовала ей переодеться в жреца Аполлона и отправиться на их поиски в Карию. Левкиппа послушно побрила себе голову и пришла ко двору царя Икара. Феоноя, не узнав сестру в таком обличье, влюбилась в нее и сказала одному из стражей: «Приведи этого молодого жреца в мою опочивальню!» Левкиппа, тоже не узнав Феоною, испугалась, что ее предадут смерти за мошенничество, и отказалась. Тогда Феоноя, которая знала, что не может приказать дворцовым слугам совершать святотатство и убить жреца, распорядилась, чтобы убийство совершил кто-нибудь из узников-чужеземцев, послав для этой цели меч.