Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
«Самоуправления, равного московскому, не имела тогда ни одна страна в мире, ибо повсюду, до середины или даже до конца XIX века все европейское самоуправление носило чисто сословный характер. Мы должны констатировать, что реформы Александра II были только очень бледной тенью старинного земского самоуправления Москвы. Или, иначе, начиная с конца XVII века до середины двадцатого, государственный строй России развивался, — почти непрерывно в сторону ухудшения».
Солоневич утверждает, что по государственной организации Великое княжество Московское, затем Московское царство, затем Российская империя всегда превосходили соседей — иначе Россия не выдержала бы конкурентной борьбы.
– «Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда нашу организационную систему мы подменяли чьей-либо иной». Точкой, в которой концентрировались все достоинства государственной системы, была русская монархия. Московская Русь представляется Солоневичу недостижимым идеалом: «Я никак не хочу
По словам Солоневича, родом крестьянина, через пятьдесят лет после Смутного времени русский крестьянин достигает «уровня материального благополучия, которого он с тех пор не имел никогда». Этот мужик судится судом присяжных и имеет гарантированную законом неприкосновенность личности. Все это было возможно благодаря самодержавию, которое автор называет «народной монархией». Он пишет:
«Самого очевидного вывода, что московское самодержавие было создано народной массой в её, этой массы, интересе, наши историки — даже и монархические — никак заметить не могут. Бьются лбами о любые сосны: и Византия, и татарский пример, и экономические отношения, и всё, что хотите... Между тем, если мы просто-напросто возьмём элементарнейшие факты истории, то мы увидим, что самодержавие было: а) создано массами и б) поддерживалось массами. И создание и поддержка не имели ничего общего ни с Византией, ни с экономическими отношениями: дело шло об инстинкте самоохранения, об инстинкте жизни».
Правление Петра I Солоневич считает величайшим несчастьем для России. В отличие от многих критиков преобразователя России он не склонен считать, что пьянство, богохульство и страшная жестокость Петра есть лишь следствие его больной психики. По мнению Солоневича, всему этому юный царь набрался у иноземцев — сначала на Кукуе, куда съехались подонки со всей Европы, а потом и в самой Европе — несравненно более жестокой и грязной (немытой) в те времена, чем Россия. Зато главные заслуги Петра — его административные преобразования, создание новой армии, полководческие таланты, создание флота, — вызывают у Солоневича большие сомнения. Автор считает его никуда не годным администратором и вообще не признаёт Петра-полководца. Хуже всего, что Пётр был начисто лишён дара предвидения: после его смерти флот сгнил, а на престол дворяне возвели «вчерашнюю уличную девку», неспособную править страной. Власть перешла в руки дворянства.
К Солоневичу идейно близок Борис Башилов (Б.П. Юркевич), также поселившийся в Буэнос-Айресе. В 1950-е — 1960-е гт. он опубликовал девять частей (выпусков) книги «История русского масонства». Первые две части посвящены Московской Руси. Автор рисует обаятельный образ Алексея Михайловича, отца Петра. Башилов отводит упреки в пассивности царя, отмечая, что он «был на высоте своей высокой должности», не делал «резких шагов», но и не устранялся от решения важнейших вопросов — умел находить достойных помощников и поддержать новые начинания. Единственный, но серьезный упрек Тишайшему Башилов делает в связи с его поддержкой патриарха Никона, который бестактными и жесткими реформами привел русское православие к Расколу. Ошибка царя привела к трагическим последствиям:
«Раскол, подорвав народную веру, обессилил церковную организацию и внес путаницу в народное мировоззрение. Утеряв чистоту самобытного религиозного мировоззрения, разделившись на два лагеря, народ не смог отстоять подчинения церкви государству, которое провёл Пётр».
В третьей части — «Робеспьер на троне» — Башилов приводит многочисленные примеры, свидетельствующие, что Пётр I революционными методами разрушил Московскую Русь. Он нанес России страшный ущерб, но настоящее европейское государство создать не смог, поскольку «поставил перед собой совершенно утопическую задачу превратить народ глубокой своеобразной культуры в один из европейских народов». Башилов приходит к выводу, что «Пётр своими реформами почти совершенно разгромил национальную, единственно возможную в тяжёлых русских условиях, форму монархической демократии». Пётр дал начало петербургской или имперской России, закончившей свой путь Октябрьской революцией.
Современные традиционалисты. Московская Русь привлекает сегодня внимание русских традиционалистов — от неоевразийцев до консерваторов. Евразиец Александр Дугин считает истинным православным царством Московскую Русь после падения Византии: « Именно в Московской Руси полностью реализовался православный политический идеал. В этот период и свершилось избранничество русского народа, о котором догадывались и прежние поколения. Русь стала последним оплотом полноценного православия». Идеальное православное царство и православный уклад жизни на Руси, пишет Дугин, были подорваны реформами Никона и Петра I:
«Эпоха идеального образцового православного уклада в церкви, политике и общественной жизни длилась вплоть до начала никоновских реформ. С этого момента симфония властей на Руси стала раскачиваться то в одну,
то в другую сторону... А вместе с западническими реформами Петра, упразднением патриаршества и перенесением столицы России в Санкт-Петербург цикл полноценной православной политики на Руси завершился».Консерватор-националист Егор Холмогоров пишет о разорванности русской истории: «Россия, как ни одна другая страна мира, обладает разорванной историей... Уже в тот момент, когда в нашей истории появились вместо единой Руси "Киевская Русь", раздробленная Русь, "Московская Русь", "допетровская" и "петровская" России — само пространство исторического, историческая традиция, приобрели какую-то ненормальную конфигурацию». Холмогоров отмечает, что важнейший вклад в разорванность русского исторического бытия внес Пётр I:
«Пётр удивительно точно воспроизводит парадигму действий фараона Эхнатона... Он пытается произвести полное "переоснование" доставшегося ему государства. Им основан новый город, новая столица — Санкт-Петербург. Пётр вводит новые учреждения, новые обычаи, новые законы, новые уставы, воинские и гражданские, тем самым он выступает как законодатель и нормотворец. Пётр фактически учреждает новое государство Российскую Империю... Более того. Царь реформирует Церковь, стараясь приблизить её к протестантским образцам, упраздняет патриаршество, и, тем самым, притязает на введение нового религиозного культа».
Традиционалисты всех направлений отказываются признать единую русскую историю и делят её на куски, причем одни куски они любят, а другие — не очень. Им зеркально подобны идейные противники — либералы. Просто в их оценках «кусков» истории плюсы и минусы меняются местами. Как тут не вспомнить, насколько неизмеримо выше стоял Пушкин, писавший: «Я далек от восхищения всем, что я вижу вокруг себя; как писатель, я огорчён, как человек с предрассудками, я оскорблён; но клянусь вам честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, ни иметь другой истории, чем история наших предков, как её послал нам Бог» [138] . Следование Пушкину означает, во-первых, принятие всей русской истории и, во-вторых, честное её описание — без сокрытия падений, но и без самоуничижения. Есть мифы, и есть факты. Мифы были рассмотрены выше, теперь следует обратиться к фактам. Sine ira et studio [139] .
138
Пушкин А.С. Письмо Чаадаеву П. Я., 19 октября 1836 г. Из Петербурга в Москву // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Л.: Наука. 1977-1979. Т. 10. Письма. 1979. С. 689.
139
Sine ira et studio - без гнева и пристрастия (лат.).
4.3. МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО РОМАНОВЫХ. ФАКТЫ И ЦИФРЫ
Затишье или «Бунташный век»? Царствование Романовых до Петра I не относят к числу переломных в российской истории. Проскочив Смуту, Россия продолжала развиваться в том же направлении, что при царе Фёдоре и сменившем его Годунове. Такие «накопительные» периоды в жизни страны не остаются в народной памяти, о них не слагают песен, они не привлекают внимания писателей и поэтов. Между тем именно во времена затишья народу удается обустроиться, восстановить потери, подрасти численно, иными словами, нарастить мясо и нагулять жирок, нужные, чтобы не пропасть при следующем судьбоносном повороте, когда меняется лицо страны, а вожди переворота становятся героями национальной мифологии. Из исторических лиц царствования первых Романовых народ запомнил лишь Стеньку Разина — героя опустошительного, хотя возвеличенного в советское время.
Затишье при первых Романовых означало отсутствие коренной ломки страны, но не спокойствие. «Бунташным временем» прозвали XVII в. современники — причем бунт Разина был для царской семьи не самым страшным. Всего до Петра было шесть крупных восстаний: «Соляной бунт» (1648), восстание в Пскове и Новгороде (1650), «Медный бунт» (1662), восстание Степана Разина (1670—1671), «Стрелецкий бунт» (1682), башкирское восстание (1681—1683). Были ещё набеги крымских татар, только в первой половине XVII в. уведших для продажи на невольничьих рынках более 200 тыс. человек, борьба с шайками разбойников, и, наконец, последний в перечне, но первый по значению — раскол. Войны тоже не обходили стороной Россию: 21 год воевали с поляками (1613—1618, 1632—1634, 1654—1667), семь лет со шведами (1613—1617 и 1656—1658) и все эти годы отражали набеги крымцев. Воевали с турками (1676—1681), ходили в походы на Крым (1687 и 1689). В Сибири малые войны с енисейскими кыргызами и другими инородцами продолжались весь XVII в. На Амуре воевали с маньчжурами (1652, 1654—1658, 1685, 1686—1687). Одним словом, из 76 лет со времени избрания Михаила Романова (1613) до прихода Петра I (1689) Россия 32 года вела крупные войны, а «мирные» годы пришлись на восстания, борьбу с раскольниками и покорение Сибири.