Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия
Шрифт:
Младенец Дионис — внук Сидонского царевича Кадма с Силеном. III-II вв. до н. э. Глина
Царь Хирам [493]
Некогда [494] в Тире царствовал великий царь Хирам. Он был сильным и богатым властителем. Его корабли бороздили все пространство Средиземного моря вплоть до самого океана и выходили в него. Богатства царя дали ему возможность заняться самим городом. Хирам приказал засыпать пролив между двумя островами, на которых находился Тир, так что после этого они составили один остров. Хирам построил в Тире храмы Мелькарта и Астарты и установил праздник в честь пробуждения [495] Мелькарта [496] . Этот царь находился в дружеских отношениях с еврейскими царями Давидом и Соломоном и очень помог последнему в строительстве иерусалимского храма.
493
О тирском царе Хираме довольно много говорится в Библии, где он выступает другом и союзником Давида и Соломона. Библейской традиции следует и писавший на греческом языке еврейский историк Иосиф Флавий. Поэтому создается впечатление, что Хирам был самым знаменитым и самым могущественным тирским царем. Насколько такое впечатление соответствует действительности, пока сказать трудно, так как слишком мало данных о правлениях других царей Тира. Но едва ли подлежит сомнению тот факт, что Хирам был действительно могущественным и богатым царем.
494
В X
495
То есть воскресения.
496
Основываясь на сообщении о создании Хирамом храма Мелькарта и установлении праздника в честь воскресения этого бога, многие исследователи сделали вывод, что до правления Хирама культа Мелькарта в Тире не было. Однако это не так. Сами тирские жрецы говорили, что храм Мелькарта возник одновременно с городом приблизительно в XXVIII в. до н. э. Так что речь может идти либо о каком-либо восстановлении или расширении храма, либо, что гораздо вероятнее, о постройке другого храма Мелькарта. Установление же праздника не равнозначно установлению культа. Нам известно, что в Афинах праздник в честь Диониса был установлен в VI в. до н. э., а культ Диониса в Греции существовал еще в предыдущем тысячелетии. Тем не менее роль Хирама в упорядочении культа Мелькарта, видимо, все же довольно велика.
Он отправил Соломону не только большое количество различных ценных материалов для строительства, но и архитектора, своего тезку Хирама. Соломон и Хирам соревновались в загадках. Они договорились, что тот, кто не сумеет разгадать загадку другого, уплатит много денег. Соломон, который славился своей мудростью, прислал такие загадки, что Хирам разгадать их не мог и был вынужден отдать Соломону значительную часть своей казны. Но в окружении тирского царя нашелся мудрый человек Абдемон. Он не только разгадал загадки Соломона, но и составил собственные. Эти загадки Хирам послал в Иерусалим. И Соломон не смог их разгадать. И тогда он заплатил Хираму столько денег, что тот не только вернул себе утраченные сокровища, но и получил большой прибыток [497] .
497
Взаимоотношения между государствами были в то время взаимоотношениями между царями. Дружеские или союзные связи скреплялись различными дарами, вплоть до дарения отдельных мест и городов. Так что сам по себе рассказ об обмене сокровищами между Хирамом и Соломоном может содержать историческую правду. Но связанный с ним мотив решения загадок носит явно фольклорный характер.
Деяния и гибель Малха
После того как был основан Карфаген, земельные владения его жителей очень долго не выходили за пределы городских стен, да и за территорию самого города карфагеняне должны были платить ежегодную дань местному племени [498] . И вот однажды [499] карфагенский полководец Малх [500] решил изменить такое положение дел. Он собрал большое войско и выступил против местных африканцев, разбил их и заставил отказаться от дани. Но на этом Малх не успокоился. Он вознамерился отправиться на Сицилию. В западной части этого острова существовали финикийские города, а в восточной [501] — греческие. И вот один греческий отряд попытался вторгнуться на запад Сицилии и стал угрожать осевшим там финикийцам. И Малх со своей армией высадился на сицилийской земле. Он не только разбил греков, но и подчинил финикийские города Сицилии Карфагену [502] . Гордый своей победой, Малх решился и на завоевание Сардинии. Но здесь он потерпел поражение. Карфагенские правители давно испытывали далеко не самые лучшие чувства к своему столь удачливому полководцу. Они и завидовали ему, и подозревали его. И они решили воспользоваться неудачей Малха на Сардинии. Карфагенское правительство приговорило Малха и всех его воинов к изгнанию.
498
По традиции, основательница Карфагена Элисса была вынуждена заплатить за то, чтобы ей и ее спутникам разрешили остановиться на месте будущего Карфагена; и это превратилось в ежегодную дань, которую карфагеняне платили местному населению. Возможен и другой вариант. Сохранились смутные сведения о войне между местным царьком и Карфагеном вскоре после основания города. Поводом к ней послужило требование царьком руки Элиссы. Война как будто была прервана самоубийством Элиссы, не желавшей становиться его женой. Но вполне возможно, что итогом этой войны и стала дань, которую карфагеняне должны были платить царьку и его потомкам.
499
В VI в. до н. э.
500
Само имя Малх означает «царь». Поэтому иногда думают, что речь идет не о полководце, а именно о царе, имя которого неизвестно. Но это не так. Как мы увидим, Малх неудачно попытался взять власть в Карфагене, и ему было вменено в вину стремление к царской власти. Так что в самом начале своей карьеры Малх царем явно не был. А под тем «царем», на которого намекает его имя, надо подразумевать какого-либо бога.
501
Местами также в южной и северной частях Сицилии.
502
Современные историки долгое время считали, что угроза со стороны греков заставила финикийские города Центрального и Западного Средиземноморья сплотиться вокруг Карфагена. Однако более поздние исследования, в том числе археологические, не подтвердили эту точку зрения. Сейчас доказано, что карфагеняне часто силой заставляли финикийские города Сицилии, Сардинии, Африки и Испании подчиняться их власти. Поход Малха был началом этих завоеваний.
Когда Малх узнал об этом, он страшно вознегодовал и решил свергнуть неблагодарных правителей. С преданной ему армией он высадился в Африке и двинулся к Карфагену. Карфаген был окружен стеной, и Малх стал осаждать родной город. Осада длилась недолго, и очень скоро победоносная армия Малха вступила в Карфаген. Полководец убил десять правителей и на площади собрал всех карфагенских граждан. Там он объяснил собравшимся, что заставило его совершить такой поступок. После этого Малх начал единолично править Карфагеном. Но такое правление продолжалось недолго. Скоро его противники собрали силы и свергли Малха. Сам Малх был предан жестокой казни через распятие. И с этого времени карфагенское правительство такой казни предавало тех своих полководцев, которые или терпели очень жестокие поражения, или казались почему-либо подозрительными правительству.
Братья Филены
Когда-то между Карфагеном и греческим городом в Африке Киреной шла долгая война, и обе армии не раз [503] терпели друг от друга поражение. Дело в том, что карфагеняне и киренцы никак не могли договориться, где же должна проходить граница между двумя государствами, ибо никаких естественных рубежей, которые могли бы служить границей, не было. И когда эта долгая война нанесла и тем и другим огромный ущерб, оба соперника сначала заключили перемирие, а затем договорились о проведении границы на таких условиях: из Карфагена и из Кирены в заранее договоренный срок одновременно выйдут послы, и там, где они встретятся, будет проведена граница. И вот в назначенное время послы двинулись навстречу друг другу. Из Карфагена в путь отправились два брата Филена. Они двигались гораздо быстрее киренцев. А потому, когда послы встретились, оказалось, что граница должна пройти гораздо ближе к Кирене, чем к Карфагену. И тогда киренские послы обвинили карфагенян, что те вышли из своего города раньше оговоренного срока. Братья Филены сначала возмутились такими речами греков, ибо не чувствовали за собой никакой вины, а потом спросили киренцев, что же те предлагают. И киренские послы сказали, что если братья Филены не нарушали соглашения, если они действительно вышли в назначенное время и хотят, чтобы граница Карфагенской республики прошла именно здесь, где они встретились, то они должны дать себя закопать живыми в землю. И братья согласились пойти на эту ужасную смерть ради своей родины. Филены были закопаны живыми и добились тем самым установления такой границы, которую карфагеняне считали справедливой.
503
Кирена была основана около 630 г. до н. э. или несколько раньше. Война, о которой идет речь, происходила, вероятно, в последние десятилетия VI в. до н. э.
Карфагеняне по достоинству оценили самопожертвование братьев Филенов. Там, где они погибли, на самой границе карфагенской державы, были сооруже ны алтари в их честь [504] , а в самом Карфагене им посмертно установили различные почести.
Иногда говорили, что в действительности не существовало братьев, а был только один Филен, который и совершил этот подвиг во имя отечества. Но в остальном рассказы совпадают [505] .
504
Эти алтари были, вероятно, святилищами под открытым небом, какие встречались довольно часто в финикийском мире.
505
Оба варианта рассказа о подвиге Филенов или Филена взяты из карфагенских источников.
В более подробном рассказе римского историка Саллюстия, в котором фигурируют два брата, киренцы изображены явно в неприглядном виде, в то время как определенно чувствуется восхищение самоотверженностью карфагенских послов. О существовании алтаря в честь одного брата говорит описание берегов в греческом географическом сочинении IV в. до н. э. Наличие двух вариантов рассказа свидетельствует о существовании в Карфагене разных направлений исторической мысли, но одинаково проникнутых патриотизмом и достаточно рацио–налистичных. В рассказе о Филенах не отмечено никаких следов вмешательства божеств.Крышка саркофага «Благословляющий жрец», найденного при распопках Карфагена. Ок. III в. до н. э.
Путешествия Гимилькона и Ганнона
Карфагеняне решили исследовать воды и берега Атлантического океана и, если будет возможность, основать на его побережье поселения для своих жителей. И вот они отправили две флотилии. Одну возглавил Гимилькон, другую — его брат Ганнон [506] . Корабли вышли из Карфагена и направились на запад к проливу, ведущему из Средиземного моря в Атлантический океан. На берегах этого пролива в свое время бог Мелькарт поставил огромные Столпы, поэтому пролив так и назывался — Столпы Мелькарта. Выйдя за Столпы в океан, корабли разошлись. Гимилькон со своими судами направился на север, а Ганнон — на юг.
506
Плавания Ганнона и Гимилькона происходили между 480 и 450 гг. до н. э. В это время карфагеняне укрепились на юге Пиренейского полуострова и на северо–западе Африки и попытались использовать свои победы для подчинения более обширных приатлантических территорий или, по крайней мере, установления более активных торговых связей с ними без посредства других финикийцев (например, гадитан) или греков.
Гимилькон плыл четыре месяца. Его корабли шли вдоль океанских берегов Пиренейского полуострова, значительная часть которых была уже знакома карфагенянам и тем финикийцам, которые жили у пролива. Но дальше начались неведомые воды. Среди морской пучины стали вырастать огромные водоросли, они, как деревья в лесу, все плотнее покрывали водную поверхность. Постепенно становилось все мельче, и корабли все с большим трудом пробирались между этими зарослями и огромными морскими чудищами, которые то плыли, то даже ползли, то ныряли между кораблями. С неимоверными усилиями удалось Гимилькону вырваться из нежданного плена. Но на этом злоключения карфагенян не закончились.
Проплыв некоторое время, моряки вдруг почувствовали, что вовсе прекратился ветер, так что бессильно повисли паруса кораблей. Правда, в основном не паруса делали корабль подвижным. Но без ветра и огромные весла помогали мало. Потом вода и совсем остановилась. Не было ни течения, чтобы по нему плыть, ни даже какой-либо волны. Куда ни посмотришь — все недвижно и тихо. А затем вдруг стало быстро темнеть, густой мрак окутал все вокруг, и над морской пучиной повис плотный туман, через который совершенно ничего нельзя было разглядеть. Все надеялись, что это ночь, которая наступила, как казалось морякам, в неположенное время. Но когда-то должен был наступить и день, а мрак все не рассеивался. И чем дальше с огромным трудом двигались корабли, тем гуще становилась темнота. И Гимилькон не выдержал. Он приказал повернуть назад. С чувством большого облегчения карфагенские моряки выполнили этот приказ. Вновь пройдя через прежние опасности, которые теперь уже не казались столь страшными, ибо уже были знакомы, корабли вернулись к берегам Испании, а затем и в Средиземное море. Возвратившись в Карфаген, Гимилькон дал отчет о своем путешествии. Поэтому и стали известны все те опасности, с которыми мореплаватель встретился в океане [507] . А чтобы никто из соперников Карфагена не вздумал сам плавать в океанских водах, карфагенское правительство позаботилось, чтобы рассказ о страшных препятствиях, с которыми встретился Гимилькон, стал известен как можно шире [508] .
507
Отчет Гимилькона до нас не дошел, но его греческий или латинский перевод был использован поздним римским поэтом Авиеном (вторая пол. IV в. до н. э.) в поэме «Морские берега» и поэтому стал нам известен. Точный маршрут плаваний Гимилькона спорен. Возможно, что каким-то образом Гимилькон попал в Саргассово море, описание которого похоже на то, что он рассказывал. Может быть, вырвавшись из плена водорослей, Гимилькон повернул назад и поплыл уже в другую сторону. Несомненно, что он добрался до Эстримнид, под которыми подразумевалась современная Бретань. Едва ли он на этом остановился. Описание опасностей, окружавших его экспедицию, позволяет говорить о довольно значительном продвижении карфагенских кораблей на север. Не исключено, что Гимилькон даже добрался до кромки полярных льдов и попал в условия наступающей полярной ночи. Если это предположение верно, то Гимилькон оказался первым мореплавателем Средиземноморья, забравшимся столь далеко на север, и в таком случае — первым полярным путешественником.
508
Карфагеняне были чрезвычайно озабочены сохранением своей торговой монополии и старались не только военными или дипломатическими методами закрыть свои наиболее для них важные рынки от конкурентов, но и всячески отвадить последних, преувеличивая страшные опасности, которые там ожидают смельчаков.
Когда Гимилькон направился на север, Ганнон со своими кораблями двинулся на юг [509] . У него было шестьдесят пятидесятивесельных кораблей, на них плыло тридцать тысяч человек, мужчин и женщин, которых Ганнон должен был высадить в удобных местах и создать там карфагенские колонии. И сначала все шло по заранее намеченному плану. Через два дня после выхода в океан, увидев большую равнину, очень удобную для поселения и, как казалось, достаточно плодородную, Ганнон остановился и высадил часть тех людей, которые плыли с ним. Так был основан первый город, который Ганнон назвал Тимиатерием. Оттуда карфагенский флот направился далее по океану. Через некоторое время мореплаватели увидели еще одну большую равнину, а затем — мыс, поросший густым лесом. Высадившись на этом мысе, они основали храм морского бога, дабы их дальнейшее путешествие было столь же удачным, как и до этого. Через полдня пути карфагеняне увидели недалеко от океанского побережья большое озеро, заросшее высоким тростником. Озеро это тянулось вдоль берега океана. По берегу озера мерно двигались огромные слоны, а недалеко от них бегали другие африканские звери. И все они паслись рядом друг с другом. Ганнон со своими кораблями поплыл вдоль озера. Потом он велел вновь пристать к берегу и высадил там многих людей, которых вез с собой. Так в этих землях были основаны новые карфагенские поселения. Продолжая свой путь, Карфаген–ские моряки прибыли к реке Лике. Вокруг этой реки пасли свои стада местные кочевники. Какой была местность дальше и какие народы населяли те земли, карфагеняне точно не знали, и Ганнон решил взять с собой проводников, а главное — переводчиков из числа живших около Дикса. Но для этого надо было с ними подружиться. Поэтому карфагеняне оставались в устье Ликса столько времени, сколько понадобилось, чтобы местные жители стали им доверять. Местные кочевники рассказали карфагенянам, что сама река Лике вытекает из больших гор, что у подножья этих гор живут люди, называемые троглодитами [510] , потому что обитают они не в построенных на земле домах, а в пещерах на склонах гор, и эти люди так быстро бегают, что обгоняют даже лошадей. И еще рассказали кочевники, что земля вокруг полна страшных диких зверей и населена совершенно такими же дикими людьми, не знающими законов гостеприимства. Карфагеняне не стали углубляться внутрь материка, а, взяв переводчиков, продолжали двигаться вдоль африканского побережья.
509
Отчет Ганнона сохранился до наших дней в греческом переводе. Существует мнение, что все это — грандиозная фальшивка, приключенческий роман, сочиненный греческим автором, который использовал для своего литературного произведения имя таинственного карфагенского мореплавателя. Однако все доводы, высказанные в пользу такого предположения, неубедительны, и сейчас можно считать доказанным, что перед нами подлинный отчет, хотя и в греческом переводе. Рассказ Ганнона ясно делится на две части. В первой содержится относительно точное описание берегов, вдоль которых плыли карфагеняне и на которые они время от времени высаживались. Но начиная с «великой реки» (скорее всего, Сенегала) характер описания меняется, и оно становится, с одной стороны, более ярким, художественным, обрастает многочисленными, чаще всего устрашающими, деталями, с другой — гораздо менее точным. Дело в том, что до этой реки еще раньше Ганнона добрался грек Евтимен, поэтому скрывать что-либо было бессмысленно, как и пугать потенциального соперника всяческими ужасами. А дальше Ганнон двигался уже вдоль неизведанных берегов, и карфагенский мореплаватель был заинтересован в том, чтобы никто такое плавание не повторял.
510
Первобытные пещерные люди (rp. troglodytes).
А дальше берег совершенно изменился. Началась бесплодная пустыня, и плыли вдоль нее моряки три дня. Потом они обнаружили какой-то залив, а в середине его находился остров окружностью в пять стадий [511] . И там Ганнон основал еще один город, который назвал Керной. Так же был назван и остров [512] . При этом он рассчитал, что плыли моряки от Столпов Мелькарта до Керны столько же времени, сколько от Карфагена до Столпов. Ганнон решил плыть дальше, хотя новых городов он больше уже не основывал.
511
Приблизительно 925 метров.
512
Сейчас полагают, что остров Керна — современный Могадор у северо–западных берегов Африки, приблизительно у южной границы современного Марокко. В настоящее время это самый южный пункт, где археологи обнаружили следы финикийского влияния или финикийской торговли.