Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа

Каноник и приор переглянулись. Так недавно согревавшая их души добыча, похоже, уплывала из рук.

— Мы бедные служители церкви, — сказал отец приор. — Откуда у нас могут быть деньги?

— В самом деле? У вас так ничегошеньки и нет? Но думается мне, Господь в этом случае не оставит вас. Встанем–ка на колени и помолимся. Что–нибудь да будет послано нам всем на бедность, — сказал им, как они вдруг догадались, сам Робин Гуд.

При этом он вынул свой меч, с маху срезал прутик и вложил его обратно в ножны.

Все происходящее с ними вдруг показалось им репетицией Страшного Суда.

Несчастный коротышка–каноник с трудом опустился на колени. Его толстый живот страшно ему мешал. Отец приор, упираясь сухим кулаком в траву, встал рядом.

— А теперь повторяйте за мной: «Господи, взываем к Тебе, услышь рабов Твоих…»

— Господи, взываем к Тебе, услышь рабов Твоих… — скорее, прошелестели, чем проговорили святые отцы.

— И пошли нам в достатке золотых монет, чтобы могли мы поддержать бренные телеса наши.

Каноник и приор покорно повторили эту абсурдную молитву.

— Эй, Вилли! И Мач — ты тоже! — крикнул Робин. — Поглядите–ка, не наполнились ли кошели преподобных отцов золотом после их молитвы?

Вилли Скарлет и Мач отцепили от седел и приволокли два увесистых кошеля.

Все вокруг зашумели, засмеялись, поздравляя святых отцов с удачей.

— Ого! — воскликнул Робин. — Однако немало было дано вам по вере вашей! Что ж, разделим по–братски все это золото. Высыпем дар Божий вместе и разделим на три части. Третья часть и будет платой за обед, это ведь справедливо, не правда ли?

Однажды рано поутру, не успели привратные сторожа отомкнуть и распахнуть скрипучие городские ворота, как, расталкивая торговцев, мясников, ткачей, горшечников и нищих, по мосту вихрем проскакал всадник. Он пронесся по улицам просыпающегося города и с ходу спешился возле дома шерифа. Даже не попросив дворецкого, чтобы о нем доложили, он стремглав влетел прямо в спальню. Симон де Жанмер только что приготовился спустить тощие ноги с высоченной, стоящей под розовым бархатным балдахином кровати.

— В чем дело, Томас? — спросил он недовольным голосом. — Остается только, чтобы ты начал врываться ко мне в нужник.

— Простите, ваша милость, — ответил прибывший, прерывисто дыша, — но в Йорке меня перехватил королевский гонец… Вот послание… Он потребовал передать вам немедленно.

— Что ты сказал? Королевский?

— Да. То есть нет. Посланец от принца Джона. Но дело в том, что…

— Перестань бормотать и давай сюда грамоту.

Тот, кто был назван Томасом, передал шерифу свернутый в трубочку пергамент. Тот развернул свиток и стал читать, вытянув руки перед собой. К шерифу в последнее время уже подбиралась дальнозоркость.

— Как? — завопил он. — Король Ричард, встревоженный вестями из Англии, возвращался домой и был взят в плен? И кем же? Подумать только — эрцгерцогом Леопольдом Австрийским… Так–так. Держит его неведомо где… Никто не знает… Требует выкупа… Ого! Однако кругленькая сумма!

Дальше шериф продолжал читать про себя. Потом снова принялся бормотать:

— Ну, ясно, ясно. Шансы принца на корону повышаются. Так–так. Ясно. Этим облезлым собакам, этим бесхвостым лисам только посули состязание да даровую снедь… Понятно, — добавил он, уже обращаясь непосредственно к гонцу. — Принцу нужна будет поддержка не только баронов, но и простого люда, этих самых вилланов и серфов и прочих, как их там. В соответствии с его секретным распоряжением мы объявляем состязания лучников в следующую среду, в день святого Кутберта. Все присутствующие бесплатно получат по куску жареной говядины и по большой глиняной кружке эля. Принц Джон знает, что делает! Скорей, скорей! Вызвать ко мне глашатаев! — Шериф хлопнул в ладоши, вызывая слугу, который почему-то мешкал принести ему серебряный кувшин с водой для умывания и платье.

— А теперь, ребята, сидите тихо и слушайте, — сказал Робин Гуд, неожиданно появляясь на поляне возле огромного дуба. — У меня грандиозная новость! Наш закадычный друг, шериф Ноттингемский, объявил состязание лучников в следующую среду.

— Робин, не собираешься ли ты кинуться этому неприрученному волку в пасть? — встревоженно спросил Вилли Скарлет.

— Помолчи, братишка! — засмеялся Робин. — Да знаешь ли ты, какой объявлен приз?

— Вторую жизнь тебе собираются подарить? — хмыкнул Маленький Джон.

— Серебряная стрела с золотым наконечником самой высокой пробы! Ясно?

— И ты, конечно, без этой стрелы не обойдешься? — съязвил Скарлет.

— Мне очень, очень хочется опустить ее в мой колчан! — засмеялся Робин.

— О нет, сэр, нет, — вмешался в разговор Мач, сын мельника. — Позвольте мне, пожалуйста, сказать.

— Ну, говори. Что там такое?

— Когда я ходил в Вотлинг купить ниток, там я встретил приятеля. Его зовут Эдом. Он сказал, что вся эта затея с состязанием придумана неспроста. Была доставлена какая–то грамота от принца Джона. А еще моему приятелю Эду сказал его приятель, Дэвид из Донкастера, который сейчас служит у шерифа в Ноттингеме, что тот похвалялся, будто теперь ему изловить Робин Гуда проще, чем поймать блоху на лысине. Мол, уж Робин не упустит такого случая. Мол, известно, сколь он горяч и на подначку падок, да еще не любит никому уступать первенство. Это ловушка, сэр! Пожалуйста, ну, пожалуйста, не ходите в Ноттингем!

Робин потрепал мальчика по рыжим вихрам.

— Ты смышленый парень, — сказал он, — и очень хорошо, что уши у тебя не зря к голове приставлены и дважды два у тебя всегда четыре. Вырастешь настоящим лесным стрелком, Мач, мой мальчик. Но неужели мы с тобой позволим, чтобы хоть кто–то подумал, что шериф Ноттингемский, ненавистный Симон де Жанмер, нагнал страху на Робин Гуда и его лесных молодцов? Полно, Мач, такого никак нельзя допустить!

— Безрассудство не храбрость, Робин, — заметил Вилли Скарлет.

— Э, старина, давай лучше скажем: храбрость — не безрассудство. Не дураки же мы в самом деле. Забыл пословицу «Торопыга обожжет губы, а дурак, бредущий с закрытыми глазами, свалится в яму»? Они нам — силок, а мы им — капкан. Еще неизвестно, кто хитрее.

— Ты что надумал, Робин? — полюбопытствовал Маленький Джон.

— Скоро узнаешь! А ну–ка давайте все одевайтесь кто во что. Кто монахом, кто крестьянином, кто жестянщиком, а кто нищим попрошайкой. Устроим знатный маскарад! Но чтобы луки и мечи — при себе. Не ровен час, может, придется и сражаться, если меня все–таки узнают! А уж я постараюсь выиграть эту стрелу, клянусь святым Кутбертом! Собирайтесь быстрей!

Стоило, право же, стоило побывать в окрестностях Ноттингема в день святого Кутберта. День этот, как гласит предание, пришелся на среду. Просторный луг начинался как раз за городской стеной. С утра там построены были ряды скамеек — один ряд повыше другого, с расчетом, чтобы видно было всем. Сидячие места предназначались для высокого дворянства, для баронов и их леди, для сквайров с их дамами, для богатых горожан и их жен. А там, где кончались скамейки, на широком помосте, покрытом коврами, украшенном лентами и гирляндами из цветов, высилось сиденье самого шерифа и его невесты. Тут поблизости и была установлена мишень. А на другом конце стрельбища стараниями плотников было воздвигнуто подобие беседки, где размещалось несколько бочонков с элем. Любой стрелок мог подойти и, если вдруг его станет мучить жажда, утолить ее совершенно бесплатно.