Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России

Тарынчах всегда жила одна и никого не любила. По утрам никого не приветствовала добрым словом, а по вечерам никому не желала спокойного сна.

В грозу, когда в небе грохотали громы, сверкали стрелы молний, когда люди прятались в юртах, Тарынчах одна уходила в лес. Страшно стонала тайга, могучие кедры, раскачиваясь по ветру, прижимались друг к другу. Вершины тасхылов закрывались тучами. Звери и птицы прятались в своих норах и гнездах. И в это время слышался звонкий смех. Это был смех Тарынчах.

А Чалджи ехал через тайгу на коне бая и пел:

Где нет, скажите мне, тайги, Чтоб не замучила коня?! И где нет баев–богачей И батраков таких, как я?! Кто видел, чтобы, расступись, Тайга открыла светлый путь?! Кто видел, чтоб богач–хитрец Дал вольной грудью мне вздохнуть?!

Вдруг конь его, измученный длинным переходом, зашатался и повалился на бок. Чалджи едва успел спрыгнуть с него.

— Прости, друг! — сказал Чалджи. — Не рожден ты богатырским конем, не суждено тебе скакать без устали с тасхыла на тасхыл.

— Устал твой конь… — сказал подошедший бедняк. — Что будешь делать?

— Я отдам тебе коня, — проговорил Чалджи, — а сам пойду пешком.

Обрадованный бедняк не знал, чем отблагодарить Чалджи.

— Ничего у меня нет, — говорил он. — Только одним я могу помочь тебе — в нашем улусе живет красавица Тарынчах. Не ходи к ней! Она спаивает своих гостей шаманским зельем, и, выпив его, они становятся волками. У Тарынчах каменное сердце. Даже богатырского коня Хара–Курена вот уже несколько лет она держит на цепи, как бешеного пса.

— Спасибо за добрый совет, — сказал Чалджи. — Но теперь я непременно пойду к Тарынчах. Мне нужен богатырский конь.

Тарынчах приветливо встретила нежданного гостя. Чалджи был поражен ее богатым нарядом, ее красотой, ее черными косичками, закрывавшими спину и грудь. Но в голосе и во взгляде хозяйки он почувствовал холод и затаенную злобу.

Когда они сели за богато убранный стол, Чалджи сказал:

— Глаза видят столько еды, а желудок не хочет кушать… Почему так?

Тарынчах ответила:

— Выпей араги, и желудок запросит пищи.

Тогда Чалджи сказал:

— У тебя много араги и мало гостей… Почему так?

— Гости — это люди с улыбками на лицах. А я не люблю улыбок, — проговорила Тарынчах и засмеялась так, что у Чалджи по спине забегали мурашки.

Он видел, как Тарынчах налила в серебряную чашу густую арагу и поставила перед собой. Его чашу она наполнила из другой посуды.

— Улыбка на лице человека — это то же, что зорька на небе, — сказал Чалджи.

— Если много будет улыбок, — ответила Тарынчах, — то, значит, много будет и зорек. Что же тогда делать настоящей заре? Пей, мой гость. После этой араги ты совсем будешь мне по душе.

— Я выпью, — сказал Чалджи, — только сначала отгадай загадку: «Сын огня, а не красный, скакун, а не быстрый, но как ни лови — не поймаешь».

Тарынчах не могла отгадать загадку. Тогда Чалджи сказал:

— Посмотри на тунюк [148] .

Тарынчах обернулась, а Чалджи быстро переставил чаши.

— Видишь, дым идет из юрты. Вот это и есть отгадка. А теперь выпьем! — И Чалджи поднес чашу к губам…

Ничего не подозревающая Тарынчах начала пить из своей чаши медленными глотками.

148

Тунюк — отверстие в крыше юрты для дыма.

Тогда Чалджи встал и проговорил:

— Людей ненавидящая, зло людям приносящая, становись волчицей.

Тарынчах выронила чашу, но было уже поздно. Серой волчицей выскочила она из юрты. А Чалджи кричал ей вслед:

— Броди по чащобам, злая волчица! Теперь ты стала тем, кем тебе надо было родиться.

Потом он пошел туда, где стоял Хара–Курен, и увидел:

Конь быстроногий Хара–Курен Стоит в грязи до самых колен. Цепями опутан со всех сторон, Не может с места сдвинуться он. Тяжкие цепи Чалджи разбил И, радуясь другу, проговорил: — Отныне мне ты будешь служить, Со мною и горе и счастье делить!

Несколько дней кормил и холил Чалджи своего нового друга, и когда тот окреп, он оседлал его.

— Теперь у меня есть волшебный хомс и богатырский конь Хара–Курен. Нет у меня меча и щита. Но я добуду их. И тогда берегись Хозяин Черной горы!

Чиста ли у тебя душа?

Все люди улуса видели, как от юрты Тарынчах бежала к тайге матерая волчица. Она делала огромные прыжки, и при этом ее оскаленные зубы глухо лязгали. За рвом, у перелеска волчица остановилась и, подняв свою рыжую морду к небу, страшно завыла.

Заслышав ее протяжный, тоскливый вой, люди умолкали, матери прижимали к себе детей, лошади сбивались в кучу, испуганно прядая ушами, овцы шарахались из стороны в сторону.

Когда люди узнали, что это воет Тарынчах, ставшая волчицей, они пришли к Чалджи узнать, как это ему удалось перехитрить коварную красавицу.

— Спасибо тебе, добрый человек, — говорил они. — Много зла нам принесла Тарынчах, когда была человеком. Теперь, когда она стала волчицей, с ней справиться легче. У нас немало хороших охотников, которые сумеют угостить ее меткой стрелой.

— У нас есть более страшный враг — Хозяин Черной горы, — сказал Чалджи. — Для битвы с ним мне нужен меч и щит. Скажите, где достать мне их?

Долго думали люди. Потом самый старый из рода — дедушка Постой сказал:

— Давно, давно у Хозяина Черной горы был недруг — богатырь Ах–молат. Хозяин Черной горы одолел его в бою, отрубил богатырскую голову, а меч его спрятал в кремневом тасхыле и охранять его поставил двуликого шамана. Этот двуликий и давал Тарынчах зелье, от которого люди становились волками.

— Расскажите мне, где кремневый тасхыл, — попросил Чалджи.

— Рассказать–то нетрудно, — отвечал старик. — Только вот беда: меч Ах–молата никто поднять не может. Был, говорят, один мальчик, который смог бы поднять этот меч, да Хозяин Черной горы посадил младенца в бочонок, а бочонок бросил в Кимсуг.

— Я подниму этот меч! — сказал Чалджи.

— Что же, попробуй, — отвечал старик, — если у тебя душа чиста, как горный ручей, — поднимешь. Но если есть в ней хоть единое пятнышко, то даже не оторвешь меч от земли.