Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России

Победа

На заре, когда из–за гор сверкнули первые золотые стрелы солнца, Чалджи с тоской оглянулся вокруг и проговорил:

— Как же нам найти проклятого Хозяина?

— Не унывай, друг! — сказал Орыс Кизи. — Черной горы недалеко — вон ты видишь снежные тасхылы. Там последнее пристанище врага.

Они сели вдвоем на Хара–Курена и помчались быстрее ветра. На вершину снежных тасхылов вела узкая извилистая тропинка. Она петляла среди ущелий.

Когда Хара–Курен мчался между двух скал, раздался страшный грохот. Это обвалилась, преградив дорогу, огромная гора.

Чалджи спрыгнул с коня и горестно покачал головой. Орыс Кизи сказал:

— Нас всего двое… Если бы у нас была тысяча рук, мы бы по камешку быстро раскидали гору.

Глаза Чалджи загорелись радостным огнем.

— У меня есть хомс, — сказал он. — Волшебный хомс!

Он сел на камень и тронул струны. Хомс запел звучным, ясным голосом:

Я знаю, Чалджи и Орыс Кизи, Какой бы вам лютый враг ни грозил, Как труден бы ни был невзгоды час, Народ в беде не оставит вас!

Так пел хомс, и тысячи людей шли на его призыв. Вскоре ущелье огласилось говором, смехом, громкими возгласами. Едва солнце глянуло из–за горы, дорога была расчищена.

— Спасибо, друзья! — говорили людям Чалджи и Орыс Кизи. — Теперь до вершины тасхыла рукой подать.

И снова мчался Хара–Курен, неся на себе двух друзей. А хозяин Харатаг в это время, наточив длинные стрелы, натягивал тетиву лука. Прицелившись, он пустил первую стрелу в Хара–Курена. Но Чалджи подставил щит, и стрела отскочила, как от скалы. Вторую стрелу Хозяин пустил в Орыс Кизи. Но и тут Чалджи успел прикрыть друга щитом. Третья стрела, направленная прямо в сердце Чалджи, ударилась о панцирь и переломилась.

— Стой, друг! — сказал Орыс Кизи, вглядываясь в вершину. — Чтобы Хозяин опять не превратился в облако сажи, мы должны взять его хитростью. Видишь два выступа — поезжай между ними.

Чалджи направил Хара–Курена туда, куда показывал друг. Просвистела четвертая стрела, и Орыс Кизи, притворившись раненным, громко застонал и упал с коня на камни.

Хозяин Харатаг от радости захохотал, притопывая кривыми ногами.

— Проклятый пастух! — кричал он. — Я убил твоего друга, а ты удираешь от меня за каменный выступ. Но и там моя стрела найдет тебя.

Чалджи, скрывшись за выступом, сразу же повернул коня назад. Хозяин Черной горы спускался к Орыс Кизи и хрипел:

— Давно я не пил теплой человеческой крови. Сейчас я утолю свою жажду, еще больше окрепну и тогда — берегись, дерзкий пастух!

Он протянул руку, чтобы схватить Орыс Кизи, и в это мгновение Чалджи гикнул, Хара–Курен рванулся вперед. Молнией сверкнул меч Ах–молата в руке Чалджи. Свистнул воздух, и голова Хозяина Черной горы покатилась на камни, из перерубленной шеи хлынула кровь, похожая на густую липкую грязь.

— Мы победили! — вскричал Чалджи, подавая руку поднявшемуся другу.

— Теперь надо освободить плененный народ! — сказал Орыс Кизи.

Друзья подошли к огромной медной скале и начали расшатывать ее.

Скала не двигалась с места. Тогда Чалджи подсунул под нее меч, друзья налегли на рукоятку, Хара–Курен нажал могучей грудью, и скала начала медленно опрокидываться.

— Наша победа! — воскликнул Чалджи. — Да будет отныне радостной жизнь Для бедных, иссохших в неволе людей, Которых держал под скалой лиходей! Выходите, друзья, из проклятой тюрьмы — Чудовище в битве сразили мы. Идите в просторы степи родной, Живите счастливой и дружной семьей! — И люди сырой покидали провал… И каждый спасибо героям сказал.

Из толпы вперед протиснулись старик со старухой.

— Пропустите Арыг, пропустите Ирека, — кричал народ, — они спешат обнять своего сына.

Чалджи от неожиданности не мог произнести ни слова. Он впервые увидел родного отца, он впервые припал головой к материнской груди…

На медной скале написал Чалджи:

Кто хочет идти к нам, как хищник и вор, Пусть знает, что меч наш всегда остер. Того, кто придет к нам с открытой душой, Как первого гостя, зовем мы на той.

— Теперь можно и отдохнуть, — сказал Чалджи, радостным взглядом окинув просторы родной земли.

— Нет, друг, — возразил Орыс Кизи, — пока жив Алыгбай, простому народу нет на земле счастья.

— Ты прав! — ответил Чалджи. — Это он засадил меня в темницу за то, что я сказал правду. Это он послал меня за семью медвежьими шкурами.

— Алыгбай наш заклятый враг! — подхватил народ.

И друзья снова сели на коня и отправились в путь. Издалека услышал Алыгбай страшный топот копыт и звон богатырского щита. Блеск меча резал ему глаза, как вспышки коротких молний.

— Эгей! Алыгбай! — закричал Чалджи. — Я привез медвежьи шкуры. Только на них тебе не придется спать.

Чувствуя свою гибель, Алыгбай спрятался в золотой юрте, а охранять ее заставил казначеев, прислужников и баев, которые так тряслись от страха, что никак не могли натянуть тетиву упругих луков.

Со всех сторон на подмогу Чалджи и Орыс Кизи бежал народ. Ханские прислужники и баи были перебиты, а жирную тушу Алыгбая разрубил своим мечом сам Чалджи.

Грозный хан Алыгбай наградил богатыря презрительной кличкой Чалджи — батрак. Когда не стало Алыгбая, народ решил, что негоже по–прежнему именовать героя кличкой, и назвал его Победитель. Он заслужил это звание.

И с тех пор не стало Чалджи, теперь живет в народе Чинисчи, что означает Победитель.

ЭВЕНКИЙСКИЕ ПРЕДАНИЯ [150]

ТЫВГУНАЙ–МОЛОДЕЦ И ЧОЛБОН–ЧОКУЛДАЙ [151]

Давным–давно, много лет тому назад, на устье пяти глубоководных рек с широкими долинами и горящими мысами, под деревом с густыми ветвями жил–был Тывгунай–молодец. Этот молодец не знал ни отца, ни матери, не знал — грозой ли, женщиной ли рожден или сам из колыбели вышел, — был сиротой. Перегрыз он зубами тальник и, свив тетиву, сделал себе маленький охотничий лук из лыка тальника. И жил, добывая им разную мелкую живность.

150

Эвенки (самоназв. — орочон, устар. назв. — тунгусы) — народность, расселенная на территории Эвенкийского авт. окр. (Красноярский край) и в других районах Сибири и Дальнего Востока. Всего в России по данным на 1995 г. проживает 30 тыс. ч. Небольшие группы эвенков живут в Китае и Монголии. Верующие — приверженцы традиционных верований; часть — православные. Эвенкийский (тунгусский) язык относится к тунгусо–маньчжурским языкам. Письменность на основе русского алфавита.

151

Тывгунай–молодец и Чолбон–Чокулдай. Рассказал в 1963 г. житель пос. Угоян Алданского р–на Якутии И. Марфусалов. Записала и перевела кандидат филологических наук, научный сотрудник Института языка, литературы и истории Якутского филиала Сибирского отделения АН фольклорист А. Мыреева.

Живя так, однажды подумал: «Пойду–ка я вверх по реке, посмотрю — что там», — и отправился. В дороге устал. Вдруг смотрит — стойбище показалось. Подходит и видит, как вдоль берега плавают две утки. Подкравшись к ним, захотел стрелу пустить, а утки все продолжают нырять и плавать. Натянул он тетиву, но не выстрелил, опасаясь убить чью–нибудь птицу.

Тогда он спросил:

— Может быть, вы принадлежите кому–нибудь из местных? Давайте побеседуем, вы расскажите мне все и не говорите потом, что убил вас, не предупредив! — говорит Тывгунай–молодец.