Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной
Шрифт:
Не имея коммерческого интереса к Западу и опасаясь культурно чуждых и чрезвычайно агрессивных «варваров», китайские власти в большинстве случаев негативно реагировали на их инициативы. Случалось, что послов и купцов не впускали в пределы Поднебесной или бросали в тюрьмы. Но даже когда переговоры имели место, Пекин почти всегда отвечал отказом, порой в издевательской форме.
Характерный пример. В архивах сохранилось послание императора Цянь Луна (1736–1795) английскому королю Георгу III, в котором, в частности, есть такие слова: «…Наша Поднебесная империя обладает всеми вещами в огромном изобилии, и не существует такого продукта, которого нельзя было бы найти в ее пределах. Поэтому нет никакой необходимости импортировать промышленные изделия внешних варваров в обмен на нашу продукцию. Но поскольку чай, шелк и фарфор, которые производятся в Поднебесной, абсолютно необходимы европейским странам
2
Цит. по: Бажанов Е., Бажанова Н. Китай: каким быть социализму? // Глобус. 1989. № 1. С. 84.
Далее в послании объясняется, что намерение Лондона учредить постоянное посольство в Пекине – это-де невероятная наглость. Таких, мол, «малых варваров», как англичане, на свете пруд пруди, и если «всякая козявка», поддавшись дурному примеру, возжелает иметь посла в Поднебесной, то во что империя превратится? Богдыхан, однако, вновь подчеркнул свое особое расположение к «варварскому» королю Георгу III и выразил все-таки согласие на аккредитацию английского диппредставителя в Пекине при условии, что тот переоденется в китайские одежды, перейдет на местную пищу, выучит китайский язык, забудет родную речь, а главное – прекратит какие-либо контакты с Лондоном.
Среди западных предпринимателей в конце XIX века ходила история о том, что китайские власти долго отвергали предложение о прокладке железной дороги. При этом давали такое объяснение: под землей живет дракон, железнодорожные составы его растревожат, и он сотворит неимоверные беды. Согласно другой истории, китайцы не давали разрешения на движение пароходов по Янцзы, ссылаясь на то, что по берегам реки обитают обезьяны, которые будут забрасывать невиданные механические чудища каменьями. Пострадают иностранные пассажиры, и разразится нежелательный международный скандал.
Когда в середине XIX века дело дошло до вооруженной агрессии англичан с юга, богдыхан квалифицировал вторжение как «бунт» и ввел должность военачальника, ответственного за «умиротворение белых варваров». А этот военачальник наивно хвастался, что англичане полностью зависят от китайцев, поскольку нуждаются в китайских чае и ревене. Стоит перекрыть англичанам поставки этих продуктов – и они будут уничтожены.
Согласие на контакты облекалось в неприятную для чужеземцев форму. Так, в июле 1656 года император принял голландских послов. Аудиенция прошла при полном молчании, стороны не проронили ни звука. После этого голландцам была вручена грамота, даровавшая им право являться в Пекин через каждые восемь лет для преподнесения «дани» (т. е. фактически для совершения торговых сделок).
Запад, впрочем, не смущало поведение цинских властей. Влекомые перспективой баснословной наживы, жаждой территориальных приобретений и религиозным фанатизмом европейцы продолжали «вгрызаться» в Срединную империю. Предпринимали захваты земли, вступали в вооруженные стычки с цинскими войсками, третировали китайцев, учиняли кровавые погромы.
Колонизаторские аппетиты разыгрались настолько, что в 1840 году Великобритания начала войну против Китая. Поводом послужил запрет цинских властей на ввоз в страну опиума, на торговле которым сказочно богатели английские купцы. «Первая опиумная война» завершилась подписанием в 1842 году Нанкинского договора. Документ носил откровенно неравноправный, грабительский характер, положив начало превращению дряхлеющей Цинской империи в полуколонию. Лондон обложил Поднебесную огромными контрибуциями, получил «в вечное владение» остров Гонконг, добился контроля над четырьмя крупнейшими морскими портами Китая. Договор предоставил британским подданным полную свободу действий на китайской территории и еще больше развязал руки наркоторговцам. За англичанами в Срединную империю хлынули другие колонизаторы.
Но вырванных у Пекина привилегий колонизаторам казалось недостаточно, и в 1856 году, воспользовавшись дестабилизацией в Китае из-за внутреннего восстания тайпинов, Англия развязывает вторую опиумную войну. В ней приняла участие и Франция. В 1860 году Поднебесная капитулировала, подписав с агрессорами Пекинские соглашения. По их условиям Китай фактически терял статус независимого государства. Иностранцы могли творить на китайской земле что угодно.
Последующий
период разнузданного хозяйничанья колонизаторов в Поднебесной нанес глубочайшие раны самосознанию китайского народа. До сих пор в Пекине как напоминание о национальном унижении сохраняются руины летней резиденции цинских императоров Юаньминъюань. Англо-французские войска в 1860 году варварски разрушили этот дворцовый ансамбль с его несметными сокровищами, уникальными произведениями искусства, книгами, парками. Взрывали, сжигали, рубили, грабили. Во время посещения советскими дипломатами в 1980-х годах портовых городов (Тяньцзиня, Шанхая и др.) экскурсоводы с дрожью в голосе и слезами на глазах напоминали, что целые районы китайских городов колонизаторы завешивали объявлениями типа: «Собакам и китайцам вход запрещен».Непросто развивались в прошлые века и российско-китайские отношения. Упоминания о первых контактах между соседними гигантскими государствами относятся к началу XVII столетия. Инициатива исходила от сибирских воевод, направлявших представителей в Поднебесную с коммерческими целями. Ничего не подозревавшие «послы» воспринимались в Пекине как «вассалы», доставляющие ко двору «дань». Ведала их приемом Палата по управлению вассалами.
Теплота приема гостей с Севера зависела от их готовности соблюдать церемониал. Купец П. Ярыжкин, прибывший в Пекин в 1655 году, выполнил обряд «коутоу», за что был отблагодарен пышным пиром, шикарными подарками и императорским указом, адресованным русскому царю. В указе царю предлагалось, получив дары, быть «навечно преданным и послушным» Сыну Неба.
Трудно сказать, осознавали ли в Москве свой «вассальный» статус – мог ведь, помимо всего прочего, помешать языковый барьер. Так, грамота минского императора Чжу Ицзюня с изложением китайского взгляда на отношения с «внешними варварами», посланная в 1619 году, провалялась в Посольском приказе непереведенной на русский язык вплоть до 1675 года (56 лет!). Переводчиков не было ни у нас, ни у китайцев, и на переговорах прибегали зачастую к помощи западных миссионеров, которые и не умели, и не хотели переводить квалифицированно.
Но главное, что тормозило российско-китайские контакты, было отсутствие у Срединной империи интереса к торговле. Меха китайцы добывали сами, а промышленные товары предпочитали покупать у западных купцов в Кантоне. Многочисленным российским посольствам цинские сановники внушали: китайцам безразлична торговля, это последнее дело, о котором не стоит даже говорить.
А вот территориальные вопросы весьма занимали Пекин. Цинские власти с неприязнью и беспокойством следили за продвижением русских на восток. На повестку дня встал вопрос о территориальном размежевании двух государств. Первым документом на данную тему явился Нерчинский договор 1689 года. Подписывался он под давлением прибывшего в Нерчинск многочисленного цинского войска и получился весьма невыгодным для России. Срединной империи была уступлена большая часть Приамурья, ранее уже освоенная русскими. Отошли Китаю и земли, считавшиеся среди русских ничейными. Россия лишилась удобного выхода к Тихому океану.
На этом территориальная тяжба не завершилась, тем более что Нерчинский договор был весьма несовершенен, не определял пограничную линию четко и обоснованно с правовой точки зрения. Граница сохраняла подвижный характер. По мере того, как Россия наращивала могущество, ее все больше влекло на Восток.
С 1715 года в китайской столице открылась Русская духовная миссия, которая фактически выполняла функции дипломатического представительства, первого иностранного учреждения такого рода в Срединной империи. Постепенно рос российско-китайский товарооборот. Но оставались территориальные разногласия. Возникали стычки на границе, случались недоразумения в связи с ее пересечением.
В российских архивах мы с Натулей натолкнулись на массу любопытных документов. В 1726–1727 годах в Пекине состоялись очередные переговоры о территориальном размежевании. Цины вновь применили тактику давления и угроз, добиваясь новых уступок от царского правительства. Они требовали установить границу по Байкалу и Ангаре. Цины блокировали российских дипломатов в посольстве, поставляли гнилую воду, от которой половина делегации слегла в постель.
Тем не менее подписанный в 1727 году Кяхтинский договор не ущемил российских интересов: территориальных уступок не последовало, и, кроме того, удалось расширить наше политическое и экономическое присутствие в Поднебесной. При этом цины по-прежнему воспринимали Россию как вассала, страну-«данницу». Послов в Санкт-Петербург не направляли, ограничиваясь передачей грамот, составленных по принципу от высшего к низшему. Российскому царю разъяснялось: «Мы, Поднебесная империя, имеем много вассальных государств, но никогда не посылаем посольств в иностранные государства».