Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

Быстрыми мощными гребками Грэхем устремился вниз по течению со всею мыслимой скоростью. Грудь разрывалась, глаза искали просвета в жидкой мгле. Он знал — Воль тоже выбрался; он почувствовал толчок, с которым лейтенант покидал машину. Однако разглядеть Воля не удавалось — чересчур уж мутной была вода.

Изо рта у Грэхема рвались пузыри, воздух в легких был на исходе. Он попытался грести побыстрее, но почувствовал, как сердце выскакивает из груди, а глаза — из орбит. Волнообразным движением Грэхем послал тело вверх. Поднял лицо над водою, сделал выдох, наполнил легкие свежим воздухом. Снова нырнул и быстро поплыл дальше.

Четырежды выскакивал он на поверхность с проворством заглатывающей муху форели, набирал полные легкие воздуха — и опять уходил в глубь.

Наконец, Грэхем выбрался к отмели, царапнул ботинками о каменистое дно. Осторожно поднял глаза над водой.

Сверкающая десятка взлетала по другую сторону моста. Грэхем затаился и внимательно следил за их подъемом, провожая их взглядом до тех пор, пока витоны не превратились в десять блестящих точек, похожих на повисшие под облачным пологом булавочные головки. Лишь когда голубые призраки поменяли направление полета и быстро двинулись к востоку, решился он выбраться на берег. Вода лилась с одежды ручьями.

Спокойно и бесшумно бежала перед ним река. Грэхем, одинокий наблюдатель, вглядывался в гладкую поверхность с беспокойством, быстро переросшим в откровенную тревогу. Он ринулся вверх по течению, оставляя мокрые следы на бетонной береговой облицовке. Он торопился увидеть — что же там, за мостом? — И боялся увидеть.

Когда Грэхем подбежал поближе, сквозь бетонную арку стало видно распростертое тело Воля. Оно казалось безжизненным. Противно чавкая башмаками, Грэхем рванулся под арку.

Поспешно откинув со лба прилипшие волосы” он склонился над Во л ем, схватил его за холодные, обмякшие ноги. Потом выпрямился; мышцы вздулись от натуги.

Рывком приподняв тело, Грэхем уставился на мотающуюся внизу голову. Из разинутого лейтенантского рта на башмаки Грэхема хлынула вода. Встряхивая утопленника, Грэхем напряженно ждал. Когда вода прекратила вытекать, опустил Воля на спину, уселся верхом на него, сжал сильными ладонями неподвижную грудь лейтенанта и стал равномерно надавливать на ребра.

Он трудился долго, выбился из сил, однако не сдавался. Тело внезапно дернулось. Булькающий звук вырвался из глотки. Еще полчаса спустя Грэхем восседал на заднем сиденьи гиромобиля, который удалось остановить, и поддерживал ослабевшего друга.

— Билл, у меня башка просто на части раскалывается! — пожаловался Воль. Он закашлялся, вздохнул и уронил голову на плечо Грэхема. — Обо что-то стукнулся в самом начале — должно быть, о дверцу. Ее толкнуло течением навстречу — и вот… Я тонул, выплывал, снова тонул. Воды нахлебался — будь здоров. — В легких у него тихонько булькало. — Ощущение — как у грудного младенца, решившего поплавать.

— Все пройдет, — успокоил Грэхем.

— Я уж решил — каюк настанет. Так и сказал себе. Конец — не из величественных: болтаться на дне среди всякого хлама, качаться туда–сюда, туда–сюда среди тины и пузырей — до скончания века. — Воль подался вперед, вода стекала с него на сиденье и пол. Грэхем снова потянул его назад. — Я рвался на поверхность будто одержимый. В легких одна вода. Выскакиваю наверх… Тут сволочной витон меня и цапает…

— Что? — вскрикнул Грэхем.

— Меня схватил витон, — тупо повторил Воль. — Я ощутил… его поганые щупальца закопошились в мозгу… вынюхивали, выпытывали. — Он хрипло закашлялся: — Больше ничего не помню.

— Сдается, это они и вытащили тебя на берег, — взволнованно проговорил Грэхем. — Но… если мысли твои прочитали, то знают обо всех намеченных нами планах!

— Копошились… у меня в мозгу, — пробубнил Воль. Глаза его закрылись, и из груди вырвались судорожные всхлипы.

— Почему же Воля не убили, как остальных? — покусывая губы, спросил Лимингтон.

— Не знаю. Пожалуй, решили, что он не знает ничего, представляющего подлинную опасность. — Билл Грэхем выдержал пристальный взгляд начальника. — Я ведь тоже ничего существенного не знаю, не думайте, что всякий раз, выходя на улицу, я рискую головой, а вам придется отвечать собственной!

— Мне-то баков не забивайте! — усмехнулся Лимингтон. — Диву даюсь, как долго щадит вас судьба.

Последнюю реплику Грэхем пропустил мимо ушей и сказал:

— Арт на несколько дней выбыл из строя. — Он тихо вздохнул: — О Падилье удалось раздобыть какие-нибудь новости?

— Старались, — недовольно хмыкнул полковник. — Но человек, занимавшийся этим, не смог ни до чего докопаться. У тамошнего начальства и так забот полон рот, где уж было содействовать!

— Что, “завтра, завтра — не сегодня” — опять?

— Нет, не в том дело. Вскоре после того, как мы отправили запрос, азиаты совершили налет на Буэнос–Айрес. Город сильно пострадал.

— Проклятье! — выбранился Грэхем, закусив губу от досады. — Еще одной зацепкой меньше!

— Остаются любительские радиостанции, нужно проверить их, — с кислой миной отвечал полковник. — За дело уже принялись. Правда, пакостники–радиолюбители обожают засесть где-нибудь на горной вершине или забраться в непроходимые джунгли. Вечно выбирают самые паршивые места.

— А по радио связаться нельзя?

— Можно. Правда, с таким же успехом можно и призывать ушедшую в гости жену. Голубчики выходят на прием, когда заблагорассудится. — Открыв ящик письменного стола, Лимингтон извлек листок бумаги и протянул Грэхему: — Вот, поступило прямо перед вашим приходом. Может, оно что-то и значит, а может — нет. Как по–вашему?

— Сообщение “Юнайтед Пресс”, — прочитал Грэхем, быстро пробегая текст глазами. — Профессор Фергюс Мак–Эндрю, всемирно известный ученый–атомщик, загадочно исчез утром сего дня из своего дома в Керкин–тиллохе, Шотландия. — Он бросил взгляд на бесстрастно застывшего Лимингтона и продолжил: — Исчез в неизвестном направлении, не кончив завтракать. Забытый на столе кофе остался горячим. Миссис Марта Лесли, его пожилая экономка, полагает, что профессора выкрали витоны.

— И?.. — спросил Лимингтон.

— Не убили, а похитили — вот что удивления достойно! — Грэхем сощурился, обдумывая новость. — Скорее всего, Мак–Эндрю не больно-то много знал, иначе умер бы прямо за недоеденным завтраком. Но на кой ляд похищать, если угрозы нет?

— То-то и оно! — Единственный раз в полностью подчиненной дисциплине жизни своей Лимингтон дал волю чувствам, обрушил на стол кулак и громко сказал: — С самого начала этого идиотского дела мы непрерывно путаемся в мотке ниток, которые неизменно приводят либо к мертвецу, либо к человеку, уже превращенному в нелюдь. Всякий раз, когда мы устремляемся в погоню, — поджидает свежий труп. Всякий раз, протягивая руку, мы хватаем пустоту. А теперь и улики начали прятать! Даже трупа не оставили! — Полковник прищелкнул пальцами: — Взял профессор — и пропал! Чем же все это закончится? И когда наступит конец? Если вообще наступит, разумеется.

— Когда последний витон либо последний человек исчезнет с лица земли — не прежде. — Грэхем помахал сообщением “Юнайтед Пресс” и переменил тему. — Должно быть, бедняга Мак–Эндрю обладает умом, типичным для современного талантливого ученого, признанного во всем мире.

— Ну и что?

— А то, что на сей раз не ограничатся обычным исследованием мозга, как бывало раньше. Этот интеллект разберут по мельчайшим винтикам и выяснят, зачем и каким образом он работает. Иначе похищение лишено всякого смысла. Думается мне, витоны весьма обеспокоены — быть может, напуганы, если так закопошились. Профессора взяли, поскольку он подходящий подопытный кролик для витоновской сверххирургии. — Яркий блеск в глазах Грэхема удивил полковника. — Решили получить общие, но самые подробные данные, чтобы предугадывать поведение ученых мужей. Самоуверенность наших милых шариков несколько пошатнулась, они хотят выяснить, откуда ждать неприятностей. Взвесив и расчленив интеллект Мак–Эндрю, витоны поймут, насколько велика вероятность того, что тщательно оберегаемая истина все же выплывет наружу.