Михаил Романов
Шрифт:
Кузьме Минину более, чем кому бы то ни было другому, обязана была Москва своим освобождением. Совет ополчения по решению «всех земли» наградил его за московское взятие большой вотчиной. Но заслуги Минина перед казной все же не получили должного признания. Не он, а Трахани-отов получил чин казначея и возглавил Казенный приказ.
То, что после наречения на царство Михаил стал писать грамоты Мстиславскому с товарищами, вопреки распространенному мнению не означало передачи власти из рук земского правительства в руки Семибоярщины. Переворот произошел позже, когда в ход был пущен местнический таран.
Иван Грозный казнил боярина Александра Горбатого, покорителя Казани. Правитель Борис Годунов приказал тайно умертвить боярина князя Ивана Шуйского,
Пожарский изгнал поляков из Кремля. Судьба была к нему милостивее, чем к другим выдающимся военачальникам. Однако же царь Михаил и его мать не простили князю того, что он домогался трона и, возможно, потратил на выборы больше денег, чем сами Романовы. Любое поражение на границах могло привести к свержению Михаила. Популярность Пожарского была велика, и его можно было считать серьезным соперником.
Свои главные победы Пожарский одержал в войне с войсками Семибоярщины и короля. Военное положение России оставалось критическим. Князь Дмитрий был одним из немногих воевод, способных возглавить армию. Но вернувшиеся к власти бояре постарались положить конец его карьере. Земский воевода остался не у дел.
Когда стольник Пожарский был произведен в бояре, объявить государеву милость поручили Гавриле Пушкину. Как думный дворянин, Пушкин занимал в думе невысокое положение. Тем не менее он отказался выполнить царское распоряжение и затеял местническую тяжбу с князем. Земский воевода, уверенный в прочности своего положения, не оценил опасности и не подал встречного иска.
Прошло полгода, и Пожарский осознал, что не получит никаких воеводских постов, пока не заставит бояр считаться со своим «родословием».
В конце 1613 года царь поручил Пожарскому объявить двору и народу о пожаловании в бояре Бориса Салтыкова Пожарский, уповая на свои заслуги и популярность, замесг-ничал с ним. Ослушавшись царя, князь съехал к себе на двор, сказавшись больным. Власти решили наказать Пожарского и послали за ним дворянина Перфилия Секирина, служившего при нем в Ярославле. Секирин отвел воеводу на двор к Борису Салтыкову. Выданный головой Пожарский должен был поклониться своему недругу до земли и, стоя на коленях, выслушать все, что тот скажет.
Невозможно было придумать худшего унижения. Поражение в местническом споре фактически лишало Пожарского права занимать высшие военные посты в государстве.
Семибоярщина могла торжествовать победу над военачальником, свергшим ее и освободившим Москву.
Устранить главу земского триумвирата Трубецкого с помощью тех же средств было невозможно. Воевода принадлежал к одной из самых знатных фамилий России. С ним поступили иначе: его назначили в действующую армию. Главный соперник Романова на выборах был удален из столицы и тем самым лишился власти.
Борьба за изгнание захватчиков с русских земель могла бы иметь успех, если бы русское командование сосредоточило все свои силы на одном направлении. Но этого не произошло.
Пожарский старался не допустить одновременной войны с Речью Посполитой и Швецией, и его дипломатические усилия увенчались успехом. Отстранив земских воевод от руководства, правительство отказалось также и от выработанного ими курса.
Сигизмунд III не отказался от планов завоевания России. Его войска вновь и вновь пересекали русские рубежи. Они сожгли Козельск, Волхов, Перемышль и показались у стен Калуги; Чтобы не допустить врага к столице, русское командование направило на запад земских воевод Дмитрия Черкасского и Михаила Бутурлина со значительными силами. Они отогнали неприятеля от Калуги, освободили Вязьму, Дорогобуж, Белую, а затем осадили Смоленск. Под Смоленском командование сосредоточило 12-тысячное войско. Ровно половину из него составляли казаки.
В разгар боевых действий под Смоленском правительство направило под Новгород князя Дмитрия Трубецкого с более чем пятитысячной
ратью. Последняя тысяча казаков, некогда осаждавших Кремль, покинула столицу вместе с ним.Распылив силы, русское командование не сумело освободить ни Смоленска, ни Новгорода.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Смута подорвала мощь дворянского ополчения. Множество дворян погибло в братоубийственной войне. Еще больше разорились или лишились поместий. В то время как оскудевшие дети боярские «волочились под окны» и просили милостыню, другие завладели обширными вотчинами, никак не соответствовавшими ни их «породе», ни службе предков.
Современники в идиллических тонах описывали земельные пожалования царя по случаю коронации. «А московских боляр и всяких чинов людей, которые седели в Московском царстве в осаде с литовскими людьми, которые были в Литве у короля и в Тушине и в Калуге и при воре второлживом Дмитреи, и тех государь всех пожаловал для своего царского венца, наипаче же свыше первого, по их достоинству честию и пожитком, и совокупися вся земля Руская ему государю служите».
Михаил не мог удовлетворить всех по простой причине. У него не было необходимого для этого земельного фонда. Но он не смог бы удержать корону на голове, если бы стал проводить широкие конфискации. Монарх постарался обеспечить себе поддержку всех сколько-нибудь влиятельных сил в среде знати и дворянства. Для достижения этой цели надо было закрепить земельные богатства за членами бывшей Семибоярщины и поддерживавшей ее верхушкой Государева двора, что означало отмену одного из важнейших пунктов земской конституции 1611 года. Одновременно государю пришлось подтвердить пожалования многим земским дворянам, воевавшим с Семибоярщиной.
Новым властям пришлось прежде всего позаботиться о том, чтобы восстановить почти полностью запустевший фонд поместных земель и обеспечить землями обнищавших служилых людей. Назрела необходимость нового «землемерия» наподобие тех, которые проводил Грозный.
30 ноября 1613 года Мстиславский с товарищами приговорили объявить по всем городам «в торговые дни»: все, кому даны вотчины «против московских осадных сидельцев, а они были в Тушине, или кому даны вотчины за московское очищение», обязаны предъявить «вотчинные грамоты». Сами грамоты отбирались в казну, а за владельцами закреплялось лишь то, что «в оклад войдет», притом в оклад поместный, поскольку предписано было урезанные вотчины перевести в разряд поместий. В случае утайки вотчинных грамот землевладелец терял всю вотчину целиком. Сама вотчина переходила в руки доносчика как поместье.
Приговор затрагивал две категории дворян: тех, кто осаждал царя Василия Шуйского, будучи в тушинском лагере, и получил вотчину «против», т.е. соответственно дачам защитников Москвы; и тех, кто, находясь в земских ополчениях, получил вотчины за освобождение столицы и пленение Семибоярщины. Действие закона распространялось на всех тех, кто получил земли «при боярех» Трубецком с товарищами.
Боярский приговор от 30 ноября 1613 года показал, что Семибоярщина шаг за шагом возвращала себе власть. Характерно, что в приговоре отсутствовала ссылка на указ царя Михаила.
Правительство было озабочено тем, чтобы сохранить на московской службе офицеров из числа иноземных наемников. 27 ноября бояре запретили пускать в раздачу русским детям боярским старых поместий служилых иноземцев. Последние получали право вернуть себе такие поместья.
С воцарением Михаила в России сложилась ситуация, напоминавшая начальный период правления слабоумного царя Федора Ивановича. По свидетельству авторов псковского «Сказания», «владеющие» — власть имущие бояре «царя ни во что вменили и не боялись его, потому что был молод». Пользуясь неопытностью государя, повествует тот же источник, бояре лестью его уловили; когда посадилр на царство, «то к присяге его привели, что не будет казнить смертию никого из них, роду вельможеского и боярского, но только рассылать в заточение».