Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Если сжато сформулировать наш творческий счет советским писателям, то он сводится к следующим пунктам:

Мы хотим видеть в литературе героя, который мог бы служить образцом для каждого комсомольца, молодого пролетария, молодого колхозника.

Мы хотим видеть этого героя во всем многообразии его переживаний не ходульного, не схематичного, не «икону», а живого человека, способного беззаветно работать и бороться, глубоко чувствовать, искренно радоваться и страдать, ошибаться и исправлять свои ошибки.

Мы хотим, чтобы язык и стиль этого описания удовлетворял требованию Ленина о чистоте и культуре языка.

Мы хотим, чтобы наша критика занималась не беспочвенным шельмованием или восхвалением, а помогала бы и писателю, и читателю, воспитывала бы их.

Наши требования скромны, товарищи писатели. Они скромны и вполне осуществимы для вас, для могучей литературной семьи Советского Союза, возглавляемой старшим пролетарской литературы, любимейшим писателем Алексеем Максимовичем Горьким.

Мы, комсомольцы и молодые рабочие автозавода им. СТАЛИНА, шлем горячий комсомольский привет вашему первому съезду и надеемся, что он явится новым шагом вперед в творческом совершенствовании писательского коллектива нашей великой родины.

Никулин, Незнамов, Котенко, Софронов Встреча Шолохова с молодыми писателями

Ростов-на-Дону [7] , (наш корр). Вчера в кабинете рабочего-автора Профиздата состоялась встреча Михаила Шолохова с азово-черноморскими писателями и слушателями кабинета. В дружеской беседе был затронут целый ряд актуальнейших вопросов, поставленных всесоюзным съездом писателей. Основное внимание Шолохов уделил вопросу, каким должен быть советский писатель. Он считает, что каждому писателю необходимо прикрепиться к определенному участку строительства и работать на нем, систематически изучать его, что облегчит возможность правдивого отображения нашей действительности.

7

8 октября 1934 г.

На вопросы молодых писателей, как надо собирать материал для художественного произведения, Шолохов ответил, что если писатель органически связан с социалистической действительностью, он не почувствует никогда недостатка в материале. Более того, писатель, участвующий в соц. строительстве, будет располагать таким обилием материала, что пред ним станет один только вопрос, как отличить основное от второстепенного.

Слушатели кабинета поставили перед писателем вопрос, как надо вести учебу с молодыми и как он ведет ее. Шолохов считает особенно ценным прикрепление молодых к квалифицированным писателям, что дает возможность систематически наблюдать за ростом подшефных рабочих-авторов и помогать им исправлять основные недочеты их творчества. В частности, Шолохов считает, что Профиздат правильно поступает, выпуская серию брошюр «Мой творческий опыт рабочим-авторам».

Попутно писатель указал на нездоровые явления: ряд молодых писателей, выпустив первую книгу, порывает с производством, профессионализируется, попадает в тупик. В заключение Шолохов призывал писателей края учиться литературному мастерству и жадности познания действительности у Алексея Максимовича Горького.

Беседа закончилась пожеланием молодых писателей возможно чаще встречаться с т. Шолоховым.

М. Незнамов Беседа с писателем

Осенью 1934 года Шолохов приехал в Ростов. Рабочие Лен-завода обратились к Михаилу Александровичу с просьбой поделиться впечатлениями о первом Всесоюзном съезде писателей. Шолохов с охотой пошел на завод. Встреча с рабочими – железнодорожниками была дружеской, поистине радостной. О ней писатель не раз вспоминал позже и в Ростове, и у себя в Вешках.

В тот же день вечером в кабинете рабочего-автора состоялась беседа Шолохова с молодыми начинающими писателями.

К восьми пришли все, кто хоть краем уха слышали о предстоящей встрече. Были писатели – друзья Михаила Александровича, слушатели кабинета, литкружковцы, журналисты.

Шолохов пришел запросто. Сел за стол, закурил трубку. Писатель А. Бусыгин, как всегда, начал с шутки:

– Мы думали, что народу будет меньше. Но ничего – лишние не помешают… Беседовать будем по конкретным вопросам нашей творческой работы. Кто желает?

И началась одна из тех бесед, которые надолго западают в память. Писатели и литкружковцы забросали Шолохова вопросами, как он работает, пользуется ли записной книжкой, что читает, почему у Нагульнова такая гулящая жена и т. д.

Шолохов отвечал сдержанно, скупо, без всякой рисовки. Иногда отделывался одной фразой, подчас колкой. Но бывали моменты, когда писатель, сжимая в руке трубку, говорил прямые, резкие, обличающие слова. У меня сохранилась почти стенографическая запись этой незабываемой встречи…

Прошло почти шесть лет. Как правдивы и, главное, верны на сегодня высказывания Шолохова.

– У нас раньше были книги, где печатали биографии писателей, помещались фотографии – писатель с ружьем, за рабочим столом и т. д. Я не помню, какой же писатель заявил, что он может работать только в определенное время: от 8 до 12 утра, а потом завтракает, пишет только пером рондо и прочее.

Я к разряду таких писателей не принадлежу, и режима у меня нет. Пишу, когда есть возможность писать, допустим, я сажусь работать утром, а ко мне приходит какой-нибудь колхозник или колхозница с неотложным для нее делом, приходит с хутора. Не могу же я принять ее только после обеда. Нужно бросать работу и выслушивать. А пока говорю с ней, приходит другой, и рабочий распорядок ломается.

Один из товарищей задает вопрос: как Шолохов собирал материал, в частности, для «Поднятой целины»?

Михаил Александрович, улыбаясь, отвечает:

– У меня, конечно, не было хождения и собирания фактов. Мне не нужно было собирать материал, потому что он был под рукой, валялся под ногами. Я не собирал, а сгреб его в кучу. Поживите в колхозе месяц, и люди пойдут к вам гужем.

– Какое место занимает в вашей работе записная книжка?

– По сути, у меня нет такой, в буквальном смысле слова писательской книжки. Если записываю, то очень мало. Запишешь какой-нибудь удачный образ или сравнение, а остальное как-то держишь в голове.

– Как вы относитесь к композиции произведения?

– Когда я начал писать «Тихий Дон», то убедился, что мне при всем желании не удастся достигнуть такой композиционной цельности и соответственности, какой бы хотелось. Приходилось перемежать огромное количество событий, фактов, людей. В силу этого происходил прорыв, когда о человеке я забывал и он оставался вне сферы моего внимания длительное время. По сравнению с «Тихим Доном» «Поднятая целина» композиционно расположена лучше. В ней меньше людей. Мне не приходилось бросаться с Дона на Кубань, менять постоянно место действия.

– Бывает ли у вас желание или необходимость прыгать через главу? – спросил один из прозаиков.

– Одно время в «Поднятой целине» я главу о соревновании написал самостоятельно. Написал по соцзаказу и думал, что возьму и вставлю ее в общий контекст повести. А позже эта глава оказалась почти чужеродной частицей. Мне стоило больших усилий, чтобы не получилось какой-то обрывистости. Поэтому не советую прыгать. Легче пишется, когда повествование идет своим порядком, тут гарантия от всяких неприятностей.