Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765

Он хочет положить конец хозяйничанью в нем иноземцев и передать руководство Ботаническим садом русскому ученому. Поэтому в 1764 году он настаивает на том, чтобы отложить выписку из-за границы профессора ботаники, а дождаться, пока закончит свое образование студент Иван Лепехин, чьи выдающиеся способности давно заметил Ломоносов. В своем рапорте Ломоносов указывает, что посланный за границу Лепехин «обучается с желанными успехами в физических науках», и предлагает «указать ему упражняться паче всех в ботанике еще два года, а третей определить на путешествия, чтобы видеть в других государствах славные ботанические сады и ботаников». Лепехин оправдал доверие Ломоносова, став одним из самых выдающихся русских естествоиспытателей второй половины XVIII века.

Ломоносов стремился всячески привлечь и приохотить русских студентов к научным занятиям, но считал, что они не должны гнушаться никакой черновой работы, а также и переводов. Заботясь о широком распространении просвещения, он требовал, чтобы все ученые труды академиков непременно переводились на русский язык. «Чрез сие избежим роптаний и общество Российское не останется без пользы, — убеждал он в 1761 году канцелярию, — и сверх того студенты, коих я на то назначу, будут привыкать к переводам и сочинениям диссертаций с профессорских примеров».

Ломоносов хлопочет об увеличении выпуска книг, чтобы «удовольствовать требующих охотников», т. е. любознательных русских людей. Для этого, как он писал в январе 1758 года Разумовскому, «недостает станов, переводчиков, а больше всего, что нет Российского собрания, где б обще исправлять грубые погрешности тех, которые по своей упрямке худые употребления в языке вводят». Ломоносов ставит вопрос о возобновлении работ Российского собрания для постоянной борьбы с порчей и засорением русского языка. Российское собрание должно было защищать русский язык от потока иностранщины, от искажений, которые вносят в него невежды и возомнившие себя русскими писателями чужеземцы.

Ломоносов уделяет большое внимание «грыдоровальной палате», типографии и книжной лавке Академии наук. Его возмущает «долговременное печатание книг» и «высокие их цены».

Академия наук могла по справедливости гордиться своими «словолитнями» и «грыдоровальными палатами». В академической типографии вырезали на пальмовых досках и гравировали на меди арабские и другие восточные письмена и иероглифы, исполняли удивительные по тонкости и изяществу рисунки.

Знатным посетителям вручали тщательно набранные и искусно отпечатанные в их присутствии особые «подносные листы» на нескольких языках, разными шрифтами. Академическая типография по качеству и красоте выпускаемых ею книг была бесспорно лучшей в Европе. Но она не справлялась с массовым выпуском книг для народа, а об этом больше всего хлопотал Ломоносов. Поэтому он поднимает вопрос не только о расширении академической типографии, но и о создании образцовой русской типографии при Сенате, которая бы разгрузила академическую от печатания «Ведомостей», указов и т. д.

Он заботится о подготовке опытных наборщиков и мастеров для русских типографий. Мирясь с необходимостью выписать на первых порах еще некоторое число иностранных мастеров, Ломоносов незадолго до своей смерти (в письме к генерал-прокурору князю Александру Вяземскому, занимавшемуся тогда реорганизацией сенатской типографии) перечисляет требования, которым должны удовлетворять приглашаемые иностранцы: словолитный мастер должен быть «самый искусный пунсонщик» и мог бы «литеры для типографии поставить», мастер печатного дела должен уметь «набирать страницы и строки ровно, умеренно и совершенно прямо, устанавливать прессы», а главное, «мастера должны своему искусству обучить здесь каждый по пяти человек здешних Российских в уреченное время».

С первых же дней после назначения советником академической канцелярии Ломоносов обращает особое внимание на плачевное положение, в каком находились состоявшие при Академии наук гимназия и университет. Уже 7 марта 1757 года Ломоносов отдает распоряжение записывать в гимназии «приходы и выходы учителей в положенные дни и часы», а также все случаи неявки без объявленной заблаговременно законной причины, о чем в конце каждой недели подавать особый рапорт. «Есть ли тобою учинена будет в том какая поноровка или упущение», строго предупреждал Ломоносов инспектора гимназии, то всякий вычет, который будет следовать с учителей за прогул, «учинен будет из твоего жалованья, не принимая никакого оправдания». Чтобы уменьшить благовидные предлоги для прогула, Ломоносов предлагает объявить всем учителям, которые живут за Невой, «во время опасного переходу при вскрытии реки и когда лед становится», чтобы они «переходили на Васильевский остров, ибо сие от них в отговорку принято не будет, когда за таким их отлучением классы праздны останутся».

В октябре Ломоносов неожиданно нагрянул в дом, отведенный для академических студентов, и усмотрел, что те покои, в которых они «жительство имеют», находятся «в крайней нечистоте, да и студенты содержать себя не умеют». В тот же день Ломоносов доложил об этом академической канцелярии и потребовал отправить инспектору гимназии, жившему в том же доме, строжайший наказ под угрозой штрафа иметь «крепкое смотрение», чтобы «студентские покои были в чистоте и оные студенты держали себя порядочно».

Представляя в январе 1757 года К. Разумовскому подробное доношение об излишествах, недостатках и замешательстве в академических делах, Ломоносов настоятельно подчеркивает, что университет и гимназия находятся «весьма в худом состоянии», и предлагает снабдить их твердыми регламентами, набрать новых учеников и «сделать порядок, чтоб школьники под строгим смотрением, а студенты волю пристойную имели».

Вняв некоторым из этих советов, К. Разумовский 24 марта 1758 года поручил Ломоносову «иметь особливое прилежное старание и смотрение, дабы в Академическом, Историческом и Географическом собраниях, тако ж в Университете и гимназии все происходило порядочно… и ежели что к лучшему произведению ученых дел и к приращению наук усмотрит, о том представлять в Канцелярии прочим господам членам».

Ломоносов горячо взялся за дело. «Приращение наук» в академической гимназии надо было начинать почти на пустом месте. В июне того же года, представив подробную записку «о умножении учеников в гимназии и студентов в Университете», Ломоносов потребовал незамедлительной выдачи ему «для довольствия учеников, находящихся в гимназии на жалованье, пищею и прочим, и чтоб они жили в одном месте» 1800 рублей «впредь на один год». По распоряжению Разумовского, было выдано на содержание 40 гимназистов на год 1200 рублей.

В июле 1758 года Ломоносов пишет ордер канцелярии Академии наук об отпуске и выписке «книг заморской печати» для обучения гимназистов. Книги следовало выдать инспектору гимназии Модераху, «переплетя наперед в переплетной палате». Это были учебные пособия для изучения латинского языка, разговорники, грамматика, книги для начального чтения, содержащие образцы латинской поэзии, сведения по мифологии и истории.

19 января 1759 года Ломоносов предложил академической канцелярии утвердить «Узаконения», составленные им для гимназистов. «Узаконения» были написаны на большом листе, несомненно, для того, чтобы их потом можно было вывесить на стене.

Это были не только правила поведения для учащихся, но и строгое отеческое увещание к ним. Ломоносов хочет внушить ученикам чувство долга и ответственности, стремление к порядку, чистоте и учтивости, любовь и уважение к труду и науке. «Первая гимназистов должность, чтобы к наукам простирать крайнее прилежание и никакой другой склонности не внимать и не дать в уме усилиться, чтобы рачение к учению урон или малое послабление претерпело», — пишет он в начале своих наставлений. Он предостерегает против лености, которая «всего вреднее учащимся», и призывает их бороться с нею и «преодолевать оную послушанием, воздержанием, бдением и терпением». Ученики должны быть вежливыми с учителями, оказывать им почтение, «не упрямиться и ни в чем с ними не спорить», «не мешать другим в учении криком, играньем, стуком, шумом или каким другим образом, чем рассуждение и память в беспорядок приведены быть могут». Им надлежит «отбегать от ссор междоусобных, а особливо от бесчестных браней и от драк», остерегаться «пустых слов подлых и соромских в разговоре», соблюдать тишину не только во время занятий, но «также и у стола за кушаньем ничего не разговаривать и отнюдь не шуметь».