Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765
Шрифт:
В 1725 году в Московской типографии было 14 «станов», из которых на 11 печатались церковные книги, на двух — гражданские и один был отведен для тиснения гравюр. Станы прикреплялись к потолку и полу. Внутри рам двигался вверх и вниз тяжелый пресс. Печатники, которые назывались «тередорщиками», приводили в движение винт правой рукой, а левой проталкивали доску, или «стол», для получения оттисков. «Батырщики» тем временем накатывали краску. Бумага прикреплялась к верхней доске печатного стана и потом с помощью винта притискивалась к набору. Свежепахнущие краской мокрые листы после тиснения развешивались на посконных веревках для сушки. Затем их сшивали в тетради или заключали в тяжелые переплеты из дубовых досок, обтянутых сафьяном.
Сумрачный вход, с рундуками и каменной лестницей под тяжелыми сводами, вел в главные палаты Печатного
Столы и скамьи были покрыты светло-зеленым и светло-лазоревым сукном. Дышащая теплом большая изразцовая печь завершала убранство.
По другую сторону лестницы помещалась «книгохранительная палата», устроенная для нужд «справщиков», которые следили за тем, чтобы в книгах «не явилась какая погрешность и всенародная блазнь».
«Книгохранительная палата» также была расписана красками, хотя и не так пышно, как «правильная». При ней находились чуланы для книг. Особо ценные хранились в деревянных ларях, покрытых резной позолотой. Типографская библиотека постепенно сосредоточила в себе богатейшее собрание древних рукописных подлинников и редких изданий. [99]
99
П. А. Бессонов. Типографская библиотека в Москве. «Русская беседа», 1859, кн V. стр. 39—105 и В. Е. Румянцев. Библиотека Московского Печатного двора, М., 1877.
Ломоносов за время своего пребывания в Москве многократно бывал на Печатном дворе и, вероятно, пользовался его библиотекой.
Славяно-греко-латинская академия была связана множеством нитей с типографией. Она выделяла из своего состава ученых «справщиков», а ее недоучившиеся ученики пристраивались писцами и на различные другие мелкие должности. Наставники академии выступали как авторы и переводчики выходивших книг, и было вполне естественно, что они пользовались для своих нужд типографской библиотекой.
Ломоносов неудержимо рвался к наукам, изучающим природу, но его захватывала и история человечества. Единственным пособием для изучения русской истории в то время был «Синопсис», впервые напечатанный в 1674 году в Киеве и затем неоднократно переиздававшийся. [100] Составители киевского «Синопсиса» опирались на польские источники (хроника Феодосия Софроновича) и недостаточно хорошо знали русские летописи. События русской истории, особенно после татарского нашествия, были изложены сбивчиво и со значительными пробелами.
100
«Синопсисами» называли всякое изложение исторических событий в строго хронологическом порядке.
Однако несомненно, что уже в бытность в Спасских школах Ломоносов сумел приобрести значительно большие знания по русской истории, чем это ему мог предложить «Синопсис». В Москве он мог ознакомиться с непосредственными источниками по русской истории, прежде всего с русскими летописями. Академическая биография 1784 года утверждает, что Ломоносов читал летописи «в монастырской библиотеке», т. е. в стенах Славяно-греко-латинской академии. Известие это надо принять с некоторой осторожностью. Нам неизвестно, располагала ли библиотека Спасских школ списками русских летописей во времена Ломоносова. Но летописями обладала библиотека типографии, а один из принадлежавших ей летописных сводов первой половины XVI века так и носит до нашего времени название «Типографская летопись».
В библиотеке типографии Ломоносов мог ознакомиться и с иноземными источниками по русской истории.
В первой трети XVIII века у русских читателей большой популярностью пользовался труд южнославянского историка Мавро Орбинича «Царство славян», переведенный на русский язык по указанию Петра I и вышедший в 1722 году под длинным названием: «Книга историография, початия имени,
славы и расширения народа славянского». В этой книге был собран из различных источников обширный материал о географическом распространении славян, их языке, верованиях и обычаях, о древней истории чехов, поляков, полабов, русских и в особенности южных славян, о начале славянской письменности. Через всё изложение красной нитью проходит мысль об историческом и культурном единстве славянских народов, которые все одного «языка Славенского и единого Отечества, хотя ныне во многих царствиях рассеялися чрез многие войны». [101]101
В предисловии к книге Мавро Орбинича есть интересное место, которое отчасти перекликается с позднейшими рассуждениями Ломоносова. В нем говорится, что народ славянский «чинил дела достойные вечной славы оружием» и мало заботился о том, чтобы «кто описывал поступки их», увековечивал их в письменных памятниках, к тому же славяне испытывали недостаток людей ученых. А чужеземные историки, принадлежавшие к народам, воевавшим со славянами, не считали нужным упоминать о них, а если это и делали, то больше «по причине ратей, чиненных от славянского народа с прочими народы, нежели выхваляли сей народ какою светлостию, себе неприятелей».
Наряду с временами далекой древности, Ломоносов живо интересовался событиями недавнего прошлого.
Московская синодальная типография во времена Ломоносова была не только хранительницей лучших традиций русского книжного дела, но и колыбелью новой русской гражданской печати. Здесь с 1702 по 1711 год выходила и первая русская газета «Ведомости» — маленькие тетради в двенадцатую долю листа, на которых мелким церковно-славянским шрифтом почти без полей печатались реляции о войне со шведами, отправлявшиеся непосредственно Петром I, и сообщалось «о воинских и всяких делах, которые надлежат для объявления Московского и окрестных государств людям».
В типографии бережно сохраняли рукописные оригиналы «Ведомостей» и их первые пробные номера. [102]
Газета отражала гигантские усилия русского народа, направленные на преодоление исторической отсталости страны. Как известно, после сражения под Нарвой, когда русской артиллерии были нанесены существенные потери, Петр I поставил неотложную задачу создать ее заново. И вот уже в первом пробном номере «Ведомостей», составленном декабря 1702 года, сообщалось:
102
Их описание см.: Валерий Погорело в. Материалы и оригиналы «Ведомостей» 1702–1727 гг. М., 1903. См. также: «Первые русские ведомости, печатавшиеся в Москве», изд. Публичной библиотеки, под ред. А. Ф Бычкова, СПб., 1855; «Ведомости времени Петра Великого», вып I, 1703–1707, изд. Московской синодальной типографии, М., 1903; вып. II, 1708–1719, М., 1906 (с вводной статьей А Покровского).
«На Москве вновь ныне пушек мелких гаубиц и мартиров вылито 400. Те пушки ядром по 24, по 18 и по 12 фунтов. Гаубицы бомбом пудовые и полупудовые. Мартиры бомбом девяти, трех и двухпудовые и меньше. И еще много форм готовых великих и средних к литью пушек и гаубиц и мартиров. А меди ныне на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, больше 40000 пуд лежит».
В первых же номерах можно было прочитать и о том, что в Астрахани наварено «в новоизобретенном месте» много селитры, «а земли на многие котлы на многие лета варят, не изойдет», и что «близ града Самары нашли множество серы и иных металлов», и что в далеком Тобольске митрополит, «много учеников собрав», учит их латинскому и греческому языкам.
«Ведомости» вселяли читателям уверенность, что ни шведы, ни другие захватчики не одолеют нашу страну и не смогут задержать ее стремительного движения вперед. В них запечатлелась живая история петровского времени. Не удивительно, что эти скупые, чаще всего очень краткие известия, составленные сухим, деловым языком, читались и перечитывались с увлечением даже спустя много лет после их выхода в свет. Целые годовые комплекты «Ведомостей» переписывались от руки, а выписки и выдержки из них встречаются во многих частных рукописных сборниках первой половины XVIII века.