Микеланджело из Мологи

Юрка не отвечал. Подойдя к дверям комнаты, он вытащил из кармана халата ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Замок не открылся. Он повернул ключ в обратную сторону. Результат тот же.

– Что Вы делаете?
– вмешалась незнакомка.
– Неужели, Вы заперли дверь?

Юрка молча и ожесточенно продолжал крутить ключ то в одну, то в другую сторону, дергал за рукоятку, прижимал дверь плотнее к косяку, пытался ее приподнять, надавливал вниз...

– Что Вы наделали! Кто Вам разрешил запирать дверь на ключ? запричитала незнакомка.
– Этот замок уже давно не работает. Теперь я никогда не попаду в свою комнату!

Юрка второй раз за время их короткого знакомства выругался матом и со всей силы ударил ногой по матерчатой обшивке двери. Обшивка лопнула, в образовавшейся прорехе показался ржавый металл. Юрка ударил по двери еще раз. На шум в коридор высыпали соседи. Женщины стали возмущаться. Не обращая внимания на кипевшие вокруг него страсти, Юрка продолжал ломиться в запертые двери, сотрясая ударами весь дом. Ударь он с такой силой по стене - давно б дырку сделал. Может стенка и так бы вскоре рухнула, но двое мужчин, вняв воплям своих жен, неожиданно набросились на чекиста сзади и заломили ему руки за спину. Халат на Юрке распахнулся, обнажая его мужскую плоть. Одна из женщин зло рассмеялась, предлагая привязать хулигана за его достоинство к рукоятке двери. Незнакомка расплакалась, бросилась защищать своего непутевого ухажера, неловко колотя маленькими кулачками по спинам державших его обидчиков. Неизвестно, чем бы закончилась вся эта история, но в этот момент в коридор вбежали четверо наркомвнутдельцев, позванных на помощь кем-то из жильцов.

– Вяжите их, сволочей!
– обрадовано закричал Юрка чекистам, пытаясь вырваться из рук державших его мужчин.

Наркомвнутдельцы узнали начальника лагпункта.

Секунду спустя оба его обидчика, не успев вовремя сориентироваться в изменившейся ситуации, уже стояли с расквашенными носами посередине коридора. Благодарение Богу, они и их жены счастливо отделались, потому как сводить счеты с жильцами у Юрки просто не было времени. Приказав одному из чекистов остаться возле запертой двери, он босиком в халатике побежал с остальными в общежитие.

Вернулся незадачливый любовник часа через три, после селекторной переклички, одетый в реквизированную на время у кого-то из подчиненных форму. Вернулся не один, а с охранником и каким-то зэком. Поколдовав минут пять над замком, зэк открыл его при помощи двух небольших крючочков и ножниц. Юрка пнул ногой дверь, вошел в комнату, подобрал свои вещи, одел портупею, пристегнул планшет, осмотрел наган, принял из рук незнакомки чистые, тщательно выглаженные френч с галифе и, не обращая внимания на ее умоляющие о прощении и нежности глаза, не попрощавшись, пошел назад в общежитие.

Дождавшись, когда чекисты выйдут из подъезда, Светлана (а "незнакомкой", конечно же, была она) закрыла дверь комнаты на крючок, подошла к шкафу и постучала по его боковой дверце.

В тот же миг дверца открылась, и из шкафа вылезла Настя.

– Все успела?
– поинтересовалась у нее Светлана.

– Все, - выдохнула Настя и протянула Светлане фотоаппарат.

– Сколько времени делала выдержку?

– Как Вы учили: по одной минуте над каждой страницей. Штатив был жестко закреплен. Лампа светила ровно...

– Ну, будем надеяться, что операция прошла успешно.

Светлана зашторила окна, выключила свет, перемотала в темноте пленку, вставила ее в кассету и отдала Насте.

– Отвезешь Блинову. Кассету не открывай, иначе засветишь пленку, и все наши старания пропадут даром.

– А когда ехать?

– Прямо сейчас. В пять утра от Васильевского отходит "Пчелка" на Рыбинск. В семь ты должна быть на вокзале. Поедешь на ленинградском до Сонково, а там сделаешь пересадку на поезд до Москвы. Все запомнила, что нужно рассказать Блинову?

– Все. А как Вы?

– Я должна не давать Зайцеву повода для подозрений. Возможно, удастся стать его постоянной любовницей, войти в доверие и разузнать что-то новое о событиях в Юршино.

Настя многое еще хотела спросить у Светланы. О том, как же можно, не сыграв свадьбы, отдаваться мужчине, ведь это грех? Как же можно с нежностью смотреть на того, кого не любишь, кого собираешься предать в руки органов? Да, Светлана ей говорила, подготавливаясь к сегодняшней операции, что любой гражданин нашей страны с самого рождения и душой и телом принадлежит государству. Настя теоретически соглашалась со своей "теткой". Но чтобы все происходило так, как было на самом деле? Нет, она бы так не смогла. Ее бы вырвало от одного лишь прикосновения потных, вожделеющих рук. Светлана все это выдержала. Как же мала еще ее, Настина, любовь к Родине!

– Беги, беги скорее!
– подтолкнула ее Светлана.
– Деньги у тебя лежат под поясом во внутреннем кармане платья и в сумочке. Беги, а то опоздаешь.

На следующий день в кабинете на Лубянке Блинов выслушал заученный Настей наизусть доклад о результатах тайного следствия по "Юршинскому делу", записал в блокнот фамилии и адреса свидетелей, а спустя сорок минут уже рассматривал фотографии страниц тетради Юрки Зайцева.

К сожалению, тетрадка не была дневником, как предполагала Светлана. Никаких сведений, способных пролить свет на события в Юршино в ней не оказалось. Подбор цитат из произведений Маркса, Ленина, Сталина свидетельствовал лишь о том, что чекист Зайцев человек образованный и вдумчивый. Его стремление зафиксировать для памяти отрицательные черты характера и поступки своих товарищей по работе также было достойно всяческих похвал. И тем не менее, внимательно ознакомившись со всеми записями, Леонид Дормидонтович нашел то, что полностью, по его мнению, оправдывало нелегкий труд Светланы. Это были сделанные Юркиной рукой записи со словами критики в адрес лидеров ВКП(б) за отказ от предложенного Радеком "курса Шлагетера"50) и еще более крамольная запись, где Юрка ратовал за сближение коммунистов с фашистами51). И это в то время, когда тысячи добровольцев из СССР сражаются на стороне испанских коммунистов против генерала Франко и "Испанской фаланги"!52)

Наличие явно антисоветских мыслей в голове юного чекиста давало возможность предъявить ему обвинения по статье 58.1 через статью 19 УК 53), незамедлительно арестовать и, применив "террор социалистический", добиться нужных показаний по "Юршинскому делу". Единственное, что могло помешать чистоте проведения операции, это возможное вмешательство старшего майора НКВД товарища Рапопорта, который имеет привычку вступаться за нужных стройке руководителей. А Юрка Зайцев был лично товарищем Рапопортом поставлен на пост начальника третьего лагпункта взамен товарища Шевчука и за два месяца работы полностью оправдал оказанное ему доверие, сумев вывести пункт из отстающих в передовые. Зайцев у Рапопорта на особом счету, тот его просто так не сдаст.

Однако, раздумывал Леонид Дормидонтович недолго. Если Зайцев, будучи подчиненным товарища Шевчука, подробно фиксировал в тетради все недостатки своего прямого начальника и в конце концов добился его смещения, то почему тот же Зайцев не может фиксировать в тетради недостатки своего нового непосредственного начальника, товарища Рапопорта? На фотографиях таких записей не видно? Значит, надо сделать их видимыми, и тогда товарищ Рапопорт из противника превратится в союзника!

Ровно через неделю после того, как Настя доставила пленку на Лубянку, товарищ Блинов сидел в кабинете начальника "Волглага" в поселке Переборы. На столе перед ними лежали фотографии страниц тетради Юрки Зайцева и среди них, ничем не отличающаяся от других, фотография с таким текстом:

Товарищ Рапопорт не видит леса из-за деревьев. Боязнь нарушить инструкции превышает у него стремление к досрочному выполнению государственных планов. Таких руководителей надо менять!

Товарищ Рапопорт бегло просмотрел все фотографии, но не выказал по их поводу никаких эмоций. Секунду поразмыслив, он спросил главное:

– Кому-то не понравились успехи третьего лагпункта или были другие причины, по которым Вас заинтересовал товарищ Зайцев?

В отличие от товарища Рапопорта товарищ Блинов эмоции сдерживать не стал. Он понял намек, побледнел, резко поднялся со стула и, смахивая фотографии со стола в портфель, произнес: