Микрошечка

– Никак нет, - поправил сын, - с ангелом.

Похоже, он совсем уже примирился с моим призрачным существованием. По крайней мере, вполне себя контролировал. Хотя, все же, старался не касаться.

– Вынужден вас огорчить, - уточним мой педантичный, - ни те, ни другие не могут быть сфотографированы...
– И многозначительно посмотрел на нас.

– Итак, прошу к столу, - пригласила я.
– И ты сможешь убедиться, что ангелы не дураки вкусно покушать.

– А чем, кстати, сегодня кормят?
– заинтересовался сын.
– Я нынче только завтракал.

– А ты откуда, собственно. добирался?

– поинтересовалась я.

– Из города, из нашей квартиры. Я давно там.

– И не появлялся?
– удивилась я.

– Так ведь не звали...

Хотелось сказать с каких это пор тебе требуется особое приглашение, но удержалась, поняв, что это было бы нечестно по отношению к нему... Я только со значением посмотрела на мужа. Мол, а я что говорила - ждал особого приглашения. Все чувствовал. Не смел нарушить нашего уединения...

– Вот сейчас и попробуем, чем в этом доме кормят, - пригласила я мужчин к столу. Муж разлил по бокалам "фирменное" шампанское - натуральная наливка из местных лесных ягод (ягоды-сахар-солнце и никаких посторонних спиртов) с добавлением экстрактов местных же лекарственных трав, которые муж получал на собственноручно изготовленной экстракционной установке плюс газирование по какой-то специальной технологии, к тайне каковой меня не допускали. Но основная часть, собственно наливка, моих рук дело.

Итак, муж наполнил бокалы. При свете свечей они смотрелись вполне благородно и загадочно. Впрочем, и на солнце напиток был весьма недурен собой.

– Шампанское "Леший", - беззлобно хмыкнул сын.
– Между прочим, могли бы и патент на технологию получить. Отличный бизнес.

– Эликсир "Эльф", - поправил отец.
– А бизнесом мог бы и сам заняться, если есть интерес.

– Тост!
– потребовала я.

– Сей момент, - кивнул хозяин стола.
– Я предлагаю тост за любовь, которая не позволила нам разлучиться, то есть потерять связь, в какой бы мир нас не забросило судьбой.

– Красиво, - признался сын.
– А что, есть другие миры?

– Теперь есть! И прошу выпить без вопросов.

– А хороший "Леший"!.. То есть, извиняюсь, "Эльф", - признал сын, опуская бокал.
– Слушайте, откуда эти цветы?!
– заметил он, наконец, в центре стола мой "летний" букет (осенний стоял в спальне).
– Отцвели уж давно хризантемы в саду! Снег на дворе!..

– Мой подарок, - объяснила я.
– От нашего стола вашему столу.

– Ничего не понимаю, - признался сын.

– Тогда ешь, - кивнула я.
– На голодный желудок и не поймешь.

Вопросов больше сын не задавал, но явно, хотя ему казалось, что тайно, наблюдал за мной. Как и что я ем, пью, как двигаюсь, касаюсь предметов.

– Мам, передай, пожалуйста, солонку, - проверка на мое взаимодействие с материальными предметами.

Мы с мужем единым движением хватаемся за солонку и, улыбаясь, передаем ее сыну. Это не попытка заморочить ему голову - просто игра. Он это явно понимает и подыгрывает, хитро улыбаясь.

Я говорила о "готической" музыке не для красного словца. Весь вечер она негромко звучала, создавая соответствующий психофон.

И вот, отдав должное дарам стола, сын осмелел настолько, что пригласил меня на танец.

Я не скажу, что мы с ним большие знатоки старинных танцев, но основами хореографии слегка владеем и вполне способны сымпровизировать танец в псевдостаринном стиле.

– Не боишься?
– спросила я, поднимаясь со стула, предупредительно отодвинутого им.

– Ничуть. Я уже вышел из возраста, когда наступают дамам на ноги. А это самое страшное, что может случиться в танце, - улыбнулся он.

– Ну, что ж, - положила я ему руку на плечо.
– Я рада такому партнеру.

Муж, тем временем, сделал музыку погромче.

О, этот танец требовал немалой сосредоточенности. Во всяком случае, нельзя было думать ни о чем другом, кроме танца. Иначе сказка кончится. Ведь это танец с призраком, и он невозможен без ощущения пространства, им занимаемого. Ну, какая может быть сказка, если рука вдруг оказывается где-то в районе печени или селезенки?! Я-то уже натренировалась на муже. А сын был на высоте. Ни одного неверного движения. И волшебство осталось в целости и сохранности.

К концу танца мы, конечно, изрядно вымотались, однако торжество победы над пространством окрыляло нас, приподнимая над реальностью.

– Ну, как тебе танец с привидением?
– спросила я, когда музыка отпустила нас.

– Никогда не получал большего удовольствия от танца, - похоже, искренне признался сын.
– Пожалуй, отныне я танцую только с привидениями.

– И много их бывает на ваших тусовках?
– хмыкнула я.

– Ни одного...
– вздохнул сын.
– А ну их!.. Ты самая прекрасная женщина на свете!..

– Ты не должен так говорить!
– нахмурилась я.
– Твоя Прекрасная Дама еще впереди. Ты должен искать ее!

– Я никому ничего не должен, мама!
– мотнул головой сын.
– По крайней мере, в этом плане. Но конечно же. Буду искать, ибо так запрограммирован... Благо у меня есть с кем сравнивать...

– Прекрасная Дама похожа только на себя, - заметила я.
– Тем она и прекрасна.

– А может, она прекрасна тем, что соединяет в себе все, что мы когда-то любили и любим?
– серьезно посмотрел на меня сын.

– Вам, мужчинам, видней, - улыбнулась я.
– У каждого своя Прекрасная Дама, потому, что он ищет в ней необходимое только ему... Да вот беда Прекрасные Дамы по совместительству еще и женщины, то есть, живые существа, тоже кого-то или чего-то ищущие. И им, может быть, даже унизительно быть сравниваемыми с кем-то. Хоть с самим Идеалом...

– Учту, мама, - улыбнулся сын.
– Только ты все равно лучше всех.

– А не подарит ли Прекрасная Дама танец и рабу своему?
– возник вдруг мой властелин.

– С превеликой радостью, - поднялась я.

– Подождите, - остановил нас сын.
– Это не совсем та музыка...Давайте, я сыграю вашу любимую.

Он выключил проигрыватель и сел за небольшой "кабинетный" рояль, на котором и я играла (вернее сказать, поигрывала) всю жизнь, и он учился. И зазвучала мелодия нашей молодости. Под нее зарождалась и расцветала наша любовь. Мы начали танцевать, и я забыла о пространстве, которое надо оберегать. Я была далека отсюда и во времени (в это время уменьшалась мама!), и в пространстве. И в этой дальней дали я была не одна...