Мила 2.0
Шрифт:
Размеры: 3 м x 2,7 м.
Я проглотила испуганный смешок. Отлично. Теперь буду знать точные размеры безнадежности.
Посередине комнаты был хлипкий складной металлический столик, поверхность которого была исцарапана ножом, ключом или каким-то другим острым инструментом. Вокруг стояли четыре пластиковых стула, больше подошедших бы для патио, по два с двух сторон. Из дальнего левого угла потолка на нас смотрела камера, мигающий красный огонек подтверждал, что она работает. Никакого письменного стола, никаких предметов интерьера — ничего достаточно тяжелого, чтобы
— Сядьте, — рявкнул командир.
Наши конвоиры отвели нас к противоположным сторонам стола и выдвинули два стула со скрежетом, от которого тот, что вел меня, поморщился. Я опустилась на стул, глядя на маму, которая сделала то же самое.
Даже отпечатки пальцев у нас сняли, не расстегивая наручники. Просто сзади подошел работник и по очереди провел наши пальцы над каким-то переносным сканером.
Я рассеянно уперлась руками в холодные металлические кольца, сковавшие мои запястья, и почувствовала, как цепь между ними натянулась.
Предел прочности: 225 кг.
Вместо того чтобы меня обнадежить, эта информация только усилила тревогу, грызущую меня изнутри. При любой попытке бегства мама окажется в опасности. Я не могла так рисковать.
Командир вышел, с нами остались двое охранников, и еще четверо — за дверью. Чем дольше мы ждали допроса, тем сильнее стучало у меня в ушах. То, что с нами даже не потрудились поговорить, было очень, очень плохим знаком.
В присутствии двух охранников за прошедшую восемьдесят одну минуту мы рискнули обменяться всего несколькими пустыми фразами, прислушиваясь к далекому гулу самолетов над головой. Мы ждали. И ждали. Наконец дверь открылась. Один взгляд на человека в темном костюме, который осторожно переступил через порог, методично осмотрев всю комнату и оценив наше местонахождение, убедил меня, что мы в беде. Этот тип действовал как профессионал, совсем не так, как сотрудники службы безопасности аэропорта. Но кто он такой?
Цель: Обнаружена.
Я сжала руки за спинкой стула в кулаки. Прекрати это. Прекрати, прекрати, прекрати.
Мама уронила голову на грудь, а мужчина вытащил из кармана пиджака значок. Я повернулась к ней, чтобы подбодрить, и в этот момент мужчина произнес:
— Здравствуй, Николь. Мы по тебе скучали.
Мы по тебе скучали.
Моя голова резко развернулась обратно к нему, а сжатые в кулаки руки задрожали. Мама… Мама знала этого человека. Что могло означать только одно.
Нас обнаружило правительство.
Карие глаза мужчины переметнулись с мамы на меня, и наши и без того скудные шансы на спасение сократились почти до нуля.
— Николь Лорент, вы арестованы по обвинению в шпионаже и краже военной собственности. Вам с устройством МИЛА надлежит сесть на самолет, который вернет вас на территорию США. Приказ вступает в силу незамедлительно.
Мама медленно подняла голову. Она сжала губы, но ничего не ответила. Только сидела и смотрела прямо перед собой.
Мужчина пригладил свой темно-синий галстук.
— Неужели ты правда думала, что это сойдет тебе с рук? Ты же ученый, Николь, а не тайный агент. Похоже, ты слишком долго просидела
в лаборатории. — Он снова перевел взгляд на меня и покачал головой. — Если у тебя возникли проблемы с этим проектом, нужно было попросить, чтобы тебя перевели.Мамин смех прозвучал глухо.
— Ну конечно, Фрэнк. Так бы генерал Холланд и согласился. Кроме того, это ничего бы не изменило. То, что мы делаем — то, что вы делаете, — неправильно. Посмотри на нее. Посмотри. И скажи, что ты видишь? Робота или напуганную девочку?
Под пристальным взглядом Фрэнка мне стало так неуютно, что я съежилась. Я бы сложила руки на груди, но наручники не позволяли.
— Не важно, что я вижу. Ты же знаешь. Это в любом случае не мне решать. И не тебе.
Он покачал головой и направился к двери. За миг до того, как открыть ее, он обернулся к маме:
— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, Николь.
Когда дверь закрылась и щелкнул замок, мама посмотрела на меня.
— Помни, что я сказала, — прошептала она. — Когда будем в военном комплексе — никаких эмоций.
Я отвернулась, уставившись в белую стену слева от меня. Иначе навернувшиеся мне на глаза слезы открыли бы ей страшную правду: мы еще не были в комплексе, а я уже не справлялась. Уже потерпела поражение.
Глава двадцать первая
С момента ухода агента ЦРУ прошел час. Мама хотела поговорить, но я покачала головой, кивнув в сторону камеры. Несмотря на то что, с учетом статистики, с каждой следующей минутой наши шансы на спасение резко сокращались, даже ради такой слабой надежды стоило хранить молчание.
Нас не выводили в туалет, не давали воды и еды. В горле запершило от искусственной жажды. Я была в порядке, но мама, по моим расчетам, уже наверняка чувствовала дискомфорт. Что, несомненно, входило в планы наших тюремщиков.
Мои мысли перенеслись к Хантеру, к тому, как радостно звучал его голос по телефону. Он чувствовал ко мне то же, что и я к нему, но, в конечном счете, это не имело значения.
«Пообещай, что позвонишь, когда доберешься, куда бы вы там ни ехали».
У меня сжалось сердце. Позвонить ему… если б только это было возможно. Я практически не сомневалась: там, куда мы направлялись, мне понадобятся все доступные средства, способные напомнить о моей человеческой стороне.
Звук приближающихся шагов в коридоре привлек мой взгляд к двери. Это были точные, размеренные шаги.
— Они пришли, — сказала я.
Стук подошв становился все ближе. Полтора метра. Полметра.
Дверь распахнулась, и внутрь ворвались шестеро вооруженных мужчин в камуфляже.
Фрэнка среди них не было. Вместо него был долговязый мужчина с узким лицом, изрытым шрамами от прыщей. Голос у него был низкий и отрывистый. Он явно привык отдавать приказы, которые неукоснительно выполнялись.
— Я не потерплю сопротивления, — заявил он, сверля меня немигающими серыми глазами. — Дейвис, Роджерс!
Офицер кивнул двоим невозмутимым парням, стоявшим ближе к нам. Они ринулись вперед как одно целое, один схватил за локоть меня, другой — маму; их руки были холодными и сухими. Командир мотнул головой в сторону двери.