Милан

В лифте было слишком современно. Так же, как в больнице. Зеркальная панель, горящие кнопки этажей, светящийся белым светом потолок, блестяще отполированные двери. И самое удивительное — здесь чисто и опрятно, никаких похабных надписей и сожжённых хулиганами кнопок.

Мама нажала на кнопку с цифрой «девять», и лифт пришёл в движение, очень плавно набирая ход.

«Арина тоже живёт на девятом этаже, как и я. Странно…» — подумала Людмила.

Лифт остановился и открыл двери. Мама подтолкнула Люду к выходу и сама пошла за ней. Людмила сделала пару шагов и остановилась, не зная, куда идти. Перед ней площадка, по обе стороны от которого виднелись большие чёрные двери, каждая из которых подсвечена небольшим светильником. На дверях горели красные огоньки замков. С правой стороны от двух лифтовых кабин проходила широкая лестница вниз и вверх, слева видно проход на подъездные лоджии и зоны отдыха. Запах в подъезде стоял приятный, словно в цветочном магазине — не чувствовалось привычных ароматов бетона, масляной краски, мышей и запаха готовящейся еды, чем привычно пахли советские подъезды.

— Дверь открой, Аря, — укоризненно покачала головой мама. — Ну что ты встала, как истукан???

— Но… — замялась Люда. — Кажется, я забыла, где наша квартира. Мама, это правда.

Анна Александровна недоверчиво посмотрела на дочь и покачала головой. Кажется, она только сейчас поняла, что дочь не шутит, и все её слова о потере воспоминаний — правда. Прямо как в игре «Амнезия»! Надо бы, кстати, поиграть в неё!

— С одной стороны, это, конечно же, плохо, милая, но, с другой стороны, это обстоятельство открывает величайшие возможности для тебя! — пришла в себя мама и решительно направилась к левой двери. — В общем, ничего страшного!

— Как ничего страшного? Почему так? — недоверчиво спросила Люда и поплелась за мамой.

— Потому что ты можешь начать жить сначала! — остановившись на миг и обернувшись, наставительно сказала мама. — Строить свою спортивную карьеру с нуля. Да и вообще, может стать тем, кем захочешь — весь мир открыт перед тобой. Огромный, бесконечный мир, полный тайн и чудес! Это же прекраааасно!

Мама подмигнула Люде сильно накрашенным глазом, и приложила указательный палец подушечкой к светящемуся красным цветом кругляшу на замке. Тут же раздался лёгкий, сочный клацающий звук, свет на замке сменился на зелёный и дверь медленно открылась. Не успела она открыться, как раздался радостный визг, и в проёме показался влажный собачий нос. О, мама мия! У этой Арины была ещё и собака! Это было уже слишком!

В отличие от многих сверстников, собак, да и кошек тоже, Люда не любила, и родители, видя это и понимая, что дочери, занятой фигурным катанием, не до них, тоже не хотели заводить домашнего питомца. Люди деревенские, привыкшие с малых лет к живности и вечно занятые работой, они тоже особого желания ходить и выгуливать собаку перед работой, не испытывали.

— Видишь, как Глори радуется тебе! — произнесла мама с нотками воодушевления в голосе. — Она тоже очень скучала! Только наша малышка смогла защитить тебя от того ужасного наркомана, который чуть не убил тебя!

Однако оказалось, что Глори совсем не соскучилась, и даже не рада видеть хозяйку, наоборот, как только Люда вошла в открытую дверь, собака завизжала и стремглав побежала прочь, поскальзываясь на полу, скребя когтями и сбивая в кучу небольшие коврики. Было ощущение, что собака сильно испугана. Неужели она почувствовала, что в теле Арины совсем другой человек??? Это невероятно!

Порода собаки совсем незнакома. Людмила таких раньше никогда не видела. Видела колли, овчарок, пуделей, такс, естественно, дворняжек. Эта собака выглядела очень необычно, как и весь здешний мир. Была она среднего размера, бело-рыжая, пушистая как кошка, и с небольшими ушами, торчащими в разные стороны.

— Хм… Странно… Глори так любит тебя, так ждала и расстраивалась, грустила вечерами, и вдруг не захотела тебя встречать, — недоуменно сказала мама и сбросила босоножки, потерев одной ногой о другую. Потом бросила сумку на пол и пошла в глубь квартиры, обернувшись и махнув рукой:

— Что ты там застыла, как истукан? Иди к себе, займись чем-нибудь. Я, пожалуй, полежу — разболелась голова. И ты тоже отдохни, эти дороги, эти пробки так утомительны… Я уже не могу…

Люда посмотрела на валяющуюся на полу сумку мамы и босоножки и пожала плечами — её настоящая мама, Дарья Леонидовна, никогда бы так не сделала. Это свинство! Мама всегда аккуратно поставила бы обувь на полочку, сумку с продуктами унесла на кухню, а обычную сумочку взяла с собой в зал. Потом сразу же в ванной помыла руки, потом пошла переодеться. Следом положила продукты в холодильник, и только потом легла на диван передохнуть, включив телевизор или сев в кресло с газетой в руках.

Анька, то есть здешняя мама, вела себя абсолютно нелогично, совсем не так! Всё бросив у двери, она сразу же побежала в квартиру. Так делать нельзя! Люда взяла мамины босоножки в руки и хотела поставить их на полочку, но… Полочки у входной двери не было, так же, как и вешалки для одежды! Что такое? Где они ставят обувь и вешают одежду?

Люда окинула взглядом обширную прихожую комнату и сразу же у входа увидела лакированную дверь с блестящей серебристой ручкой. Что это? Осторожно нажав на ручку, Люда открыла дверь и обомлела — внутри был магазин! Нет, это что, правда, магазин одежды и обуви??? Это не могут быть личные вещи!!!

Когда Люда открыла дверь, внутри автоматически зажёгся свет и она увидела длинные продольные трубы с висящей на вешалках одеждой. Чего тут только не было — юбки, блузки, джинсы, майки, спортивные костюмы, шорты. Большинство ни разу не надетые и даже с висящими магазинными бирками. Висела верхняя одежда: куртки, пуховики, плащи, пальто, шубы. Тут же, внизу, находились несколько длиннейших полок с обувью, на которых лежало несколько десятков пар ботинок, туфель, босоножек, кроссовок самых разных моделей и цветов. Справа, у стены, стоял большой шкаф с бельём, и его были целые стопки, лежащих на полках.

Людмила смотрела на невиданную картину и не знала, как отреагировать на это изобилие. Сглотнула ком, поставила босоножки мамы на полочку у входа, туда же поставила свои босоножки и пошла смотреть квартиру, взяв мамину сумку в руку, а потом повесив её на плечо.

Первое впечатление — здесь жили какие-то миллионеры. Нет, это просто не выразить словами. Квартира была очень просторна и очень необычна! Во-первых, в ней было две ванных комнаты, в каждой из которых стоял душ за раздвигающейся стеклянной перегородкой, была огромная треугольная ванна в обрамлении мраморных плит, унитаз и ещё какие-то белые штуки на стене, назначения которых она не знала. В одной ванной комнате стены и пол отделаны плиткой цвета морской волны, в другой — розовой плиткой. Отделка была очень качественной и придавала ванным комнатам очень… богатый вид. Свет в них зажигался тоже автоматически — как только Люда открыла дверь, на потолке и стенах зажглись множество ярких мелких светильников, придававших помещению очень интересный вид.

Опасаясь, что от новых впечатлений закружится голова, Люда прошла по коридору в глубь квартиры и нашла просторный зал, где на просторном диване лежала мама, сложив нога на ногу, и что-то увлечённо читала в смартфоне, временами тыкая в экран пальцем.

На одной из стен висел громадный, совершенно плоский телевизор с чёрным экраном. Наверное, это был телевизор… Но такой громадный… Под телевизором стояла длинная подставка и несколько красивых чёрных блоков на ней, а в углах две узкие и высокие акустические системы. Динамики на каждой тускло блестели золотистыми колпачками. Это же аудиосистема! Блочная! Почти такая же, которую Люда видела в магазине «Юный техник», куда они иногда ходили с Максом, когда прогуливали школу. Чего там только не было! И вот там-то они долго стояли с Максимом в отделе электроники, разглядывая проигрыватели грампластинок, кассетные деки, усилители и колонки АС-90. Как же Люда хотела точно такую же технику! Как же задолбал её кассетник «Весна-205»! Но, увы, Люда знала, что Дарья Леонидовна никогда не купит ей даже простенькую стереомагнитолу «Вега-328» за 480 рублей…

Зал в этой квартире казался просторным за счёт отсутствия мелких вещей. Из мебели в нём стояли лишь диваны и журнальные столики. И телевизор с аудиотехникой. Больше тут не было ничего! Ни доски для глажения, ни большой югославской стенки с красными корешками томов Агаты Кристи и Александра Дюма, ни хрустальной посуды, которая вынимается на свет божий только на Новый год. Ни большого комода, на котором стоит массивный пузатый телевизор «Горизонт», который поднять могут только два человека, ни полированных стульев с вечно висящими на них вещами.